Наезд на актеров - Владимир Черкасов

— А как же! Хромин заходит и я.

— И я, — передразнила она, усмехаясь быстрыми черными глазами. — Заходи к ней почаще, передавай от меня привет.

Она посмотрела на дольки лимона, которые Сергей не положил в чашку.

— Ты, как отец, — не любишь чай с лимоном. Он говорил: «Лимон крепость заварки съедает». Ты, Сережа, сейчас вообще — вылитый папа. И морщинки между бровей. Разбился он на треке в твои годы…

Глаза матери были сухи, Сергей никогда не видел ее плачущей.

— Я сейчас, мам, раскручиваю одного автогонщика-автоугонщика. Он тоже классным водилой был, войну в Афгане прошел. Теперь уголовник-рецидивист.

Она вздохнула.

— Ох, Сережа, сколько же сейчас нечисти среди спортсменов. Прямо набор идет из них в преступники. Да всегда таких среди нас хватает. Тех, что только за деньги стараются.

Мама помолчала, борясь с нахлынувшими чувствами, и тихо добавила:

— Какое счастье, что я твоего отца нашла. Он был идеалист и сорви-голова. Это удача для женщины… Но больше всего он любил скорость. Наверное, больше меня.

Она опустила голову и сдавленно закончила:

— А я… А я вот всегда больше доверяла своим двоим, не моторам…

Сергей увидел, что по щекам матери текут слезы.

«Как же она постарела, — с острой тоской подумал он. — Только внешне по привычке железно держится».

Кострецов не мог ее обнять, он этого не умел. Так же, как и она. Нежности между ними были не приняты.

Через несколько дней Кострецов встретился с Геной Топковым, чтобы обменяться новостями.

— Докладывай, — сказал он лейтенанту. — На всех военных советах в императорской армии первым слово давали младшим по чину. Это я из истории знаю.

— Так точно, — весело ответил Гена. — Я к генералу Рузскому пока не ходил, изучал специалистов-преступников по орденам, их почерки.

— Правильно. И много пасется «орденоносцев»?

— Это целое направление промысла. Самая знаменитая банда действовала в восьмидесятые годы. История не менее длинная, чем ты мне про бриллиантщиков рассказывал.

— Излагай, — кивнул, закуривая, Кострецов. — Прогнозы и строятся на уже известных почерках преступников. — Трудились бандиты по всей территории СССР, было их десятка два, а в главарях Тарасенко. Самыми шустрыми были молодые супруги Калинины из Иванова. Действовали привычно: приезжали в очередной город и списывали фамилии ветеранов с досок почета на стендах. А для полной информации шел Калинин под видом московского журналиста в местный совет ветеранов, где ему любезно выкладывали списки подопечных. Потом в горсправке нетрудно было узнать и их адреса. Калинин имел вид и манеры вполне журналистские, гостеприимность ветеранов обеспечивалась очень популярной тогда телепередачей об участниках войны «От всей души».

— Это высокий класс уголовников, — заметил капитан.

— Иногда Калинин, прибывший к очередной жертве за интервью, по-журналистски непринужденно шатаясь по квартире, прихватывал из разных мест ордена. Бывало, работал на пару с супругой — «коллегой журналисткой». Она, например, просила хозяина принести ей стакан воды, тот уходил на кухню, а Калинины драли ордена прямо с висевшего на стуле пиджака. За три года они обработали так девятнадцать городов, совершив тридцать девять краж. Украли свыше пятидесяти орденов Ленина, несколько Золотых Звезд, десятки других орденов и медалей. Ограбили шестерых Героев Советского Союза, семерых Героев Социалистического Труда… Вот ты сказал: высокого они класса. Но дошла эта парочка до того, что между, так сказать, журналистски-орденским делом убила и попадью — за иконы, которые оказались незначительной стоимости.

— Высокий класс — с точки зрения подготовки преступления, дерзости, умения внушить к себе доверие. От обычного-то блатного парашей за версту несет. А нутро у всей этой уголовщины бесклассное, она до крови запросто доходит.

— Погорели Калинины и вся их банда в Москве. По прибытии сюда парочка разжилась в «Мосгорсправке» адресом Героя Советского Союза, вице-адмирала в отставке Георгия Холостякова. Тому было уж восемьдесят. Пошли к нему на разведку как студенты-заочники журфака МГУ. Посидели с ним и его женой, порасспрашивали. В следующий раз решили брать ордена. Заявились опять, вроде б за дополнением к интервью. Но помешал неожиданно явившийся гость. Набрались наглости и на третий раз, причем Калинин прихватил с собой в сумке монтировку. В дом их пустили, но жена вице-адмирала что-то заподозрила. Воровка Калинина попросила традиционный стакан воды, а хозяйка пошла не на кухню, а к входной двери. Калинин кинулся за ней и убил ударом монтировки по голове. Потом так же и Холостякова.

— После убийства попадьи ему уж все нипочем было, — произнес Кострецов. Такое трудно лишь в первый раз.

— Забрали они китель с орденами, орденские книжки, даже адмиральский вымпел прихватили… Органы на уши встали, когда выяснилось, что Холостяков командовал Новороссийским оборонительным районом, — фронтовой соратник Брежнева! А жена его оказалась бывшей супругой новороссийского героя Цезаря Куникова, которого увековечил Брежнев в своей книжке «Малая земля»…

— И дошло до Андропова, — продолжил капитан.

— А ты почему так решил? Правильно. Андропов приказал найти убийц во что бы то ни стало.

— Да, то же самое, что в бриллиантовом деле, о котором я тебе рассказывал. Если узнали на самом верху, то точно раскопают и всех переловят. А не заинтересуется высокая шишка сложным делом, останется оно висяком, если более-менее инициативный правильный мент за него не возьмется. Так было, Гена, и так есть. Вот что обидно! Ведь умеем ловить, но на хрен это надо, если начальство не придавит.

— Короче, досталось муровцам. Что только они не отрабатывали. Добрались и до того, что в 1937 году Холостякова арестовал НКВД. Просчитали человека, который на него донес, но тот уже умер.

— А по приказу Андропова должны были стукача из могилы достать и применить спецметоды допроса, — засмеялся капитан.

— Муровцам не до смеха было. Курировал следствие заместитель прокурора Москвы. А Калинины по Союзу тем временем «журналистами» все болтались. Вот тогда-то, Сергей, опера и взялись за то, с чего мы с тобой сейчас начинаем. Начали анализировать все уголовные дела, которые хоть как-то были похожи на это. И вышли на главаря шайки Тарасенко! Оперативно подсмотрели у него в коллекции орденок, который украли Калинины еще в начале своей карьеры у себя в Иванове. К Тарасенко на допросах и применили те самые спецметоды. Раскололся он, взяли банду. Калинину дали вышку, его жене — пятнадцать лет.

— Ты, Гена, неплохо подготовился, — сказал Кострецов. — Надеюсь, почерки и других «орденоносцев» у тебя на учете.

— Загнал все в компьютер.

— Ну, а у меня уже имена имеются. Одно веселое — Неумывайкин, другое тоже звучное — Вахтанг Барадзе. Эдик Неумывайкин, который уж, наверное, седой, это современниковский барыга-бриллиантщик: по-прежнему проживает в Москве, крутится в театре. А на грузина Вахтанга я совершенно случайно попал. И представь себе — ездит на угнанном из «Современника» красном «пежо»! Все кругом считают этого Барадзе кинорежиссером, но, судя по ухваткам в обращении с женским полом, сдается мне, он только одно у девиц может снимать. Кроме того, есть наколка на главаря автоугонщиков — Гриню Духа. Знаю я по Чистякам этого аса.

— Быстро ты работаешь, — с завистью проговорил Топков. — Да это элементарные оперские подлеты. Освоенный тобой объем работы научней, солиднее. Каждому свое. Я ж «земляной», вот и кручусь, больше прыгаю, чем думаю. Продолжай в том же духе, с генералом Рузским сможешь умно поговорить, — умалил капитан свои достижения, чтобы молоденький опер не расстраивался.

Лейтенанту Гене Кострецов все же не захотел рассказать «банановый» анекдот, задевший его за живое.

Об Эдуарде Анатольевиче Неумывайкине Кострецов навел справки в МУРе. Фигурировала эта театральная личность и в современных оперданных. Промышлял он старым и вовсе нетеатральным ремеслом скупщика краденого, значительно расширив в последнее время ассортимент. Был замечен в подозрительном сбыте икон, картин, других вещей, похожих на экспонаты из музеев. Кострецов поехал к Неумывайкину на квартиру.

Дверь открыл сам хозяин. Был Эдуард Анатольевич приземистым, заплывшим жиром, и седой весь, словно белой плесенью покрыт. Глаза бегали, как у типичного кладовщика, ведающего отделом снабжения и сбыта.

Капитан показал удостоверение.

— Можно задать вам несколько вопросов?

— Где мне их только не задавали, — печально произнес Неумывайкин и пригласил войти.

Прошли в роскошно обставленную гостиную. Сергей, кинув взгляд на антикварную мебель, сел на диван карельской березы. Эдуард Анатольевич взгляд заметил, пробормотал: