Карта неба - Феликс Пальма

— Боже мой! — воскликнул подбежавший к нему доктор Уокер.

— Черт побери, пусть никто не касается обшивки этой штуки! — прорычал Макреди. — Пусть никто ничего не трогает без моего разрешения, или я повешу его на рее!

Доктор велел стоявшему поблизости Шепарду быстро пробить отверстие во льду. Когда лунка была проделана, Уокер опустил руку Рейнольдса по локоть в ледяную воду. Послышалось шипение, какое возникает, когда раскаленное докрасна железо опускают в ведро с водой. Через некоторое время, почувствовав, что его собственная рука начала замерзать, несмотря на рукавицу, Уокер извлек из лунки руку Рейнольдса. Тот безропотно подчинялся хирургу и был явно подавлен попеременным воздействием на него огня и ледяной воды.

— Необходимо срочно отправить его в лазарет, капитан, — объявил доктор Уокер. — Здесь мне нечем даже перебинтовать ему руку.

— Капитан Макреди! — закричал метис, прежде чем тот успел ответить доктору.

Макреди обернулся к Петерсу, который стоял метрах в десяти от аппарата и показывал на лед.

— Я обнаружил следы, сэр!

Капитан раскрыл от удивления рот, но тут же спохватился и, сделав непроницаемое лицо, поспешил к месту, где находился метис.

— Похоже, кто-то вышел из машины, — предположил Петерс.

Макреди с досадой посмотрел на полукровку, словно тот был во всем виноват, хотя сердился он, безусловно, на то, что нескончаемая череда неожиданностей мешает ему продемонстрировать перед подчиненными невозмутимое спокойствие, коим должен отличаться любой капитан. Метис опустился на колени рядом со следами, долго изучал их, а затем растолковал остальным прочитанное в усеивавших снег каракулях:

— Следы огромные, больше, чем у полярных медведей. Да что там, они больше следов любого из животных, населяющих Землю, — добавил он, обводя пальцем след. — Видите? Они почти такой же длины, как рука человека от плеча до кончиков пальцев. Но поражает не только их размер. Следы имеют овальную форму и очень глубоки, как будто тот, кто их оставил, весил не одну тонну. К тому же нет отпечатков, которые говорили бы о наличии пальцев. Имеющиеся углубления в виде желобков скорее похожи на когти.

— Значит… это не человеческие следы? — спросил капитан.

— Боюсь, что нет, сэр, — стоял на своем Петерс. — При этом, кем бы ни был тот, кто вышел из машины, это существо, которое ходит на двух ногах, хотя я не думаю, что это человек.

Наступила гробовая тишина.

— Следы оставлены совсем недавно, — добавил метис, бросив на них внимательный взгляд. — Я бы сказал, минут двадцать назад, если не меньше.

Слова Петерса встревожили моряков. Они стали озираться по сторонам и вглядываться в окружавшую их белую пустыню, в которой, как внезапно оказалось, они были уже не одни.

— А где же продолжение следов? — полюбопытствовал Макреди, стараясь выглядеть спокойным. — Куда направилось это… существо?

— Это-то и есть самое удивительное, капитан, — ответил Петерс и показал куда-то вперед. — Дальнейшие следы находятся там, почти в двух метрах от первых. Значит, существо способно одним махом преодолеть расстояние, невозможное для любого животного. Следующие следы должны находиться еще дальше, потому что отсюда я их не вижу.

— Ты хочешь сказать, что оно перемещается прыжками? — спросил Макреди.

— Похоже на то, капитан. Причем прыжки становятся с каждым разом все длиннее, что затрудняет преследование, даже если туман рассеется. Невозможно определить, куда оно двинулось, — хоть прочесывай весь этот район.

— Как думаешь, Петерс, что же это все-таки за тварь? — обратился к метису другой матрос, некий Карсон, словно в сложившейся ситуации тот обладал большим авторитетом, нежели сам капитан.

Петерс некоторое время молчал, словно прикидывал, готовы ли его товарищи воспринять то, что он собирался им поведать.

— Это демон, — наконец проговорил он с хмурым видом. — И явился он со звезд.

Его слова вызвали, конечно, всеобщее смятение. Капитан было поднял руку, чтобы приказать всем умолкнуть, но передумал. Разве была у него гипотеза лучше, которая позволила бы успокоить команду?

— Хорошо, — подытожил он, стараясь не выпустить ситуацию из-под контроля. — Не будем торопиться с названиями. Кем бы ни было это существо, возможно, оно все еще рыщет по окрестностям. И мы отправимся на поиски, чтобы это выяснить. Доктор Уокер, вы и Фостер возвращайтесь на судно с мистером Рейнольдсом и полечите ему руку, а когда он оправится, напомните ему: иногда, прежде чем хвататься за что попало, неплохо подумать.

Доктор кивнул и помог стонущему Рейнольдсу встать на ноги, в то время как капитан продолжал отдавать распоряжения:

— Нам лучше разделиться. Петерс и Шепард пусть возьмут одни сани и начинают поиски в южной стороне. Карсон и Рингуолд, вы берите вторые сани и идите на север. Гриффин и Аллан, вы тоже отправляйтесь к северу, а ты, Уоллис, пойдешь со мной. Пройдите пару миль и, если ничего не обнаружите, возвращайтесь сюда, здесь будет место сбора. Вопросы есть?

— Только один, капитан: а если нам повстречается… демон? — подал голос Карсон.

— Если он вам встретится и будет вести себя угрожающе, стреляйте в него не колеблясь из мушкета, Карсон. В общем, прикончите его.

Все закивали в ответ.

— Прекрасно, — сказал капитан и вдохнул в себя морозный воздух. — А теперь в путь! Отыщем этого сукина сына!

III

Рейнольдс стоял на палубе «Аннавана», баюкал свою перевязанную руку и наблюдал за тем, как сумерки окрашивают в красновато-пурпурные тона ледяные поля, отчего создавалось впечатление, будто все они находятся на поверхности планеты Марс. В какую бы сторону он ни смотрел, невозможно было определить, где проходит граница между замерзшим морем и сушей, поскольку снег уничтожил все следы их тесного союза, словно умелый портной, у которого никогда не заметишь места штопки. Рейнольдс знал только, что капитан Макреди запретил ходить вокруг судна и вдоль левого борта — это было опасно, так как под тяжестью тела лед мог треснуть. На самом деле они находились в проливе, сейчас засыпанном снегом. Вследствие этого было приказано, чтобы опытные моряки, привыкшие опорожнять кишечник с палубы, делали это только у левого борта, так что наслаждаться грандиозным ледяным пейзажем с этой стороны судна не очень рекомендовалось.

Рейнольдс поднял голову к видневшимся на небосводе немногочисленным звездам и, как всегда, с благоговением уставился на величественные творения Создателя. Если метис прав, вонзившийся в лед летательный аппарат прилетел с одной из них. И считать так вовсе не глупо, подумал он, по крайней мере не глупее, чем верить, будто центр Земли обитаем, а Рейнольдс в это верил. Хотя точнее было бы сказать, что он желал этого, поскольку, по его мнению, обрести бессмертие можно, лишь став последним великим первооткрывателем последнего великого неведомого царства. Но сейчас абсолютно неожиданно перед его глазами открывался иной горизонт, бесконечно более перспективный с точки зрения вечной славы: много ли среди глядящих на него сверху планет обитаемых миров? И какая слава ждет того, кто сумеет их завоевать? Он так глубоко задумался над этими вопросами, что чуть было не ухватился за металлические поручни палубы. А ведь ему говорили, будто низкие температуры превращают металл в опасное оружие, даже если на тебе рукавицы, но, правда это или нет, Рейнольдс предпочитал не проверять. Он устало вздохнул. Проклятая действительность, враждебная и неприятная, не давала ему передышки. Опасность подстерегала здесь со всех сторон: мало того что ни к чему нельзя было прикасаться, так еще, как назло, целая бригада, вооруженная топорами и кирками, именно сейчас скалывала лед с мачт, а не то под его тяжестью судно могло перевернуться. Куски льда с грохотом падали на палубу, словно артиллерийские снаряды. Таким образом, если Рейнольдс хотел созерцать звездное небо, он должен был увертываться от этого смертоносного града, способного искалечить его, так же как и люди с лопатами, пытавшиеся счистить снег с деревянного настила палубы, пока он не превратился в толстый панцирь, не дающий открыть люки. Но Рейнольдс предпочитал находиться здесь и время от времени приплясывать на месте, чтобы восстановить циркуляцию крови в окоченевших ногах, а не в лазарете, потому что постоянный треск льда, сжимавшего корпус судна, не давал сомкнуть глаз.