Виллисы - Юрий Коротков

— А что ты, собственно, толкаешься? — уперлась вдруг та.

— Иди, иди!

— Нет, я спрашиваю, в чем дело? — надменно спросила Ленка.

Юлька размахнулась и влепила ей крепкий, звучный подзатыльник. Илья возражать не рискнула и скоренько пошла по лестнице, боязливо оглядываясь.

Но провести тем же приемом воспитательницу не удалось.

— Эй… Ильинская! Это что за явление? — она отодвинула Свету и встала. — Азарова! Ну-ка, обе сюда!

Девчонки замерли. Галина Николаевна взяла Ильинскую за подбородок, брезгливо морщась от перегара.

— Хороша-а… — так же брезгливо она ухватила пальцами Ленку за плечо и повела по коридору.

— Она больше не будет… Она нечаянно… Простите ее, Галина Николаевна… Она не хотела… Так получилось… — в один голос жалобно уговаривали Юлька и Света, поспевая за ними с двух сторон.

— А ну, марш в комнату! С вами я тоже поговорю! Заступницы… — Галина Николаевна повела дальше несчастную, протрезвевшую от ужаса Илью.

На ночь Ленку заперли в изолятор.

На следующий день после занятий Илья отправилась в учебную часть получать, что причиталось: в лучшем случае — строгий выговор, в худшем… Отчисляли и за меньшие грехи — за курение, за опоздание с каникул и вовсе без видимых причин, — чтобы освободить место блатным, это помимо ежегодных отчислений за форму и неуспеваемость. За восемь лет курс сократился наполовину.

В интернате к Юльке тотчас подкатилась малышка-первоклассница:

— Я тебя ищу-ищу! А Ольга Ивановна говорит — ищи-ищи! А он ждет-ждет!

Юлька кинулась вниз. Игоря в вестибюле не было.

— На минутку забегал, а ждал час, — сказала Ольга Ивановна. — Вот, оставил, — она протянула записку.

На листе, выдранном из тетради, сверху был крупно написан номер телефона, снизу: «Привет! Пока! Буду завтра!».

— Гордой надо быть, вот что, — сказала Нина. — И не выдумай первая звонить.

Юлька и сама знала, что надо быть гордой, но все равно очень хотелось прыгать от радости…

Интернатские, от мала до велика, торопились занимать места перед телевизором — сегодня повторяли «Знатоков». Кто-то первый не выдержал и побежал, и тотчас все кинулись наперегонки, с визгом и хохотом.

Демин с разбегу перепрыгнул через спинку и шлепнулся в кресло, раскинув руки. Юлька пристроилась рядом с ним. Вокруг штурмом брали кресла, втискивались по двое и по трое, кого-то спихнули на пол. Опоздавшие рассаживались в ногах.

Последним неторопливо подошел Астахов.

— Хаким! — он деловито оглядел сидящих. — Хаким здесь?

— Здесь я.

— Тебя к телефону. Межгород.

Хаким встал, и Астахов тут же юркнул на его место.

— Э! Ты меня обманул, да? — Хаким вцепился в рукав его халата. — Очень хитрый, да?

На экране появились титры.

— Ну, жалей себя! — решительно сказал Хаким и разлегся на коленях у Астахова.

Подбежала запыхавшаяся Ильинская.

— Ну что, Илья?

— Ничего, — Ленка удивленно развела руками. — Им не до меня там… Свет! Середа! Тебя к завучу!

В ответ раздался дружный хохот.

— Поновей чего придумай!

— Может, сразу к Григоровичу?

— Свет, завуч зовет, — сказала Ильинская.

— Зачем? — громче всех смеялась Света.

— Отчисляют тебя.

Смех разом оборвался.

— Глупые шутки, Илья, — сказал Демин.

— Да не шучу я!

— Ты что?.. — Света, все еще неуверенно улыбаясь, смотрела на Ильинскую. — За что?

— Откуда я знаю!

В тишине, под напряженными взглядами ребят Середа медленно поднялась и пошла из холла. Ильинская устроилась на ее место… Света с надеждой оглянулась на нее, ожидая, что Ленка расколется, засмеется, — и все обернется злой шуткой. Та не улыбнулась, и Света вышла.

— Илья, правда? За что?

— Не знаю, — досадливо повела она плечом. — Врач там.

— Я… я буду лечиться, — Света потерянно сжалась в кресле перед завучем.

Завуч смотрела в окно, постукивая пальцем по столу. Наталья Сергеевна, подняв трубку, крутила диск телефона.

— Пойми, Света, — мягко сказал врач. — Это хронический процесс. Можно лечиться годами безо всякого результата.

— Пусть операция…

— Какая операция! Тебе новый сустав приделают? — врач поднял со стола черный рентгеновский снимок. — Видишь, вот здесь темно? Идет нагноение. И дальше будет хуже… Да пойми, если ты будешь жить нормальной жизнью — даже лечиться не нужно, обострений не будет. Будешь танцевать — через год станешь инвалидом…

— Пускай!

— Что пускай? Пускай — всю жизнь на костылях?

Света с надеждой посмотрела на Наталью Сергеевну. Та, досадливо морщась, нажала на рычаг, снова стала набирать номер.

— Не выгоняйте меня! Пожалуйста! — жалко крикнула Света. — Как я жить буду?!

— Только без истерики! — резко сказала завуч. — Будешь жить, как все живут… В общем, говорить здесь не о чем. Я звонила родителям. В пятницу за тобой приедет отец, — завуч открыла какой-то журнал.

В кабинете стало тихо, только пощелкивал диск телефона. Света пусто смотрела перед собой.

— Иди к себе, — сказала завуч.

Света не шевельнулась, даже, кажется, не услышала. Завуч переглянулась с врачом.

— Иди, Света, — мягко сказал врач, коснувшись ее руки.

Света поднялась и, не взглянув на них, вышла.

— Почему именно она?.. — не отрываясь от журнала, покачала головой завуч и то ли спросила, то ли добавила утвердительно: — «Жизель» отменяется…

— Кто сказал? — холодно вскинула брови Наталья Сергеевна.

— А кто танцевать будет?

Наталья Сергеевна не ответила.

В кабинет заглянула молоденькая секретарша, молча замахала врачу. Тот выбежал. В коридоре началась тихая возня.

Завуч встала, неторопливо подошла к двери. Врач и секретарша уже подняли Свету, усадили спиной к стене, врач легонько шлепал ее по щекам, приводя в чувство.

Завуч вернулась к столу.

— Надо, чтобы присмотрели, пока отец приедет… Так, кто у нас там с ней живет?..

Света неподвижно лежала на кровати, отвернувшись к стене. Девчонки двигались по комнате осторожно, почти на цыпочках, разговаривали шепотом.

— Света… Ты ужинать пойдешь? — наклонилась над подругой Ия.

Юлька тронула ее за плечо: не надо.

— Принеси, — тихо сказала она.

— А ты?

— Не хочу.

Ия и Титова вышли. Тотчас в комнату заглянула Ильинская, громко зашептала:

— Арза, а тебя зачем вызывали? Не знаешь, кто вместо нее поедет?

Юлька стремительно вытолкнула её в коридор, выскочила следом, прикрыв за собой дверь:

— Совсем спятила?

— А чего? — невинно захлопала ресницами Ильинская. — Ей-то уже все равно…

— Слушай, Илья… — сквозь зубы сказала Юлька, глядя в ее изумленное кукольное личико, но только махнула рукой и ушла в комнату.

Села на кровать напротив Светланы, подперла голову кулаками.

Утром и на переменах, когда девчонки забегали переодеваться, Света так же безжизненно-неподвижно лежала лицом к стене.

Об отчислении знало уже все училище, рядом с расписанием уроков висел приказ, подписанный директрисой. Гадали, кто будет танцевать Лизу в «Тщетной». О «Жизели» и речи не было — она ставилась в училищах Союза всего несколько раз, под выдающихся выпускниц. «Жизель» ставилась под Свету…

Класс и народный прошли как обычно, девчонки на средней палке сомкнулись, заполняя пустующее место. Педагоги будто не замечали отсутствия Середы.

Перед дуэтом в зал вошла Наталья Сергеевна. Класс тотчас разобрался попарно, только Демин остался в одиночестве.

— Середа отчислена по болезни, — спокойно объявила Наталья Сергеевна.

Было так тихо, что отчетливо слышалась дробь каблуков в соседнем зале.

— Жизель с Деминым работает Азарова.

В тишине под взглядами ребят Юлька перешла от Астахова к Демину.

— Перестановки в первом составе: Нефедова…

Нефедова, та самая «кобыла кривоногая» по весьма точному определению Нины, встала рядом с Астаховым. Тот безразлично глянул на нее сверху вниз. Родители Нефедовой танцевали в Большом, и никто не сомневался, что она рано или поздно окажется там же. Сама Нефедова была нормальной, не такой противной, как другие блатные, только абсолютно неспособной к балету. Но по мере того, как курс сокращался после каждых экзаменов, она как-то незаметно очутилась в первом составе, и теперь даже обошла Ийку.

— Вместо Нефедовой из второго…

Нина Титова внимательно смотрела в пол, влажный, только что политый…

— …Ильинская.

Ленка восторженно пискнула, даже подпрыгнула столбиком. Нина не шевельнулась, только бессильно опустились плечи.

Наталья Сергеевна вышла. Педагог по дуэту, лысоватый, мощный, упер руки в пояс…

— Так. Начали…

Поклон педагогу, поклон концертмейстеру…