медведица,или легенда о Черном Янгаре - карина

   И глядя в кубок, вновь мной наполненный, вслух удивлялся Ерхо Ину, как вышло, что этакое ничтожество на троне воссело?

   Ответ был известен: крепок трон, пока сильны мечи, на которые он опирается.

   А нет на Севере бойца лучше, чем Черный Янгар.

   Замолчал отец.

   И продолжил. Я же, вновь наполнив вином его кубок, закрыла глаза: так легче увидеть то, что за словами стоит.

   - Нашли мы для дочери твоей жениха, - таковы были слова кёнига. Все, собравшиеся в тронном зале, слышали их. И отец ответил со всей учтивостью, гнев сдерживая:

   - Молода она еще для замужества. Куда спешить?

   Огляделся он.

   Огромен зал.

   И красная дорожка кровавой полосой его пополам разделила. Вдоль дорожки, на циновках советники сидят, старцы в белых шерстяных халатах, поверх которых собольи шубы наброшены. Кивают они каждому слову кёнига. И кланяются высокие шапки, драгоценными камнями украшенные, едва ли не касаются друг друга.

   За спинами советников аккаи возвышаются. Не угроза, но напоминание: вот истинная власть.

   - Пятнадцать зим исполнилось, верно? - смотрел кёниг на советников, на аккаев, на Янгхаара Каапо, что застыл тенью в тени же трона.

   Пятнадцать.

   Сватали с тринадцати...

   - Молода. Слаба, - упрямо повторил Тридуба, радуясь, что, привезя дочь в Олений город, все ж не решился ко двору представить.

   Ей-то хотелось, птичке-невеличке, да впервые отказал Ерхо Ину дочери.

   Нехорошо было при дворе в последние годы.

   Много золота. Мало чести.

   А спокойствия нет и вовсе.

   - Ничего, за таким мужем, окрепнет. Радуйся, Ерхо, сам Янгхаар, прослышав о том, до чего красива у тебя дочь, пожелал взять ее... в жены.

   Он нарочно говорил так, чтобы упрямый Тридуба понял: свадьбе быть. А не быть свадьбе, так быть войне. Но Ерхо Ину был не из тех, кого испугать можно.

   - Нет, - ответил он, глядя в снулые глаза кёнига. - Для своей дочери я сам мужа подыщу.

   Не ожидал Вилхо подобной дерзости.

   И верно, подумал, что в этой войне никому не победить. Да, силен Янгхаар, и под рукой его многие сотни служат. Скажи слово - и полетят, понесутся по-над полями, обрушатся на мятежного Тридуба. Однако и у него род могучий. Ответит ударом на удар.

   А там, глядишь, и многие, кто терпел, стиснув зубы, поднимутся.

   Крепки еще золотые рода.

   И свежи недавние их обиды.

   Не истлела еще память о детях Великого Полоза...

   - Чем же наш жених нехорош? - спросил Вилхо, чувствуя, как давит на темя тяжелая корона. Улыбаться себя заставил. - Разве не силен он?

   - Силен. Не слышал, чтобы был кто сильнее.

   - Разве беден?

   - Богат, - согласился Ерхо Ину. И закивали советники, спеша согласиться. - Говорят, будто бы у него и рабы каждый день мясо едят.

   - Разве собой не хорош?

   - А тут, - Тридуба развел руками, - не мне судить. Я не девица.

   - Так в чем же дело?

   - Всем люб твой жених, кёниг, - и Ерхо Ину не желал войны. Кровь прольется? Да, но на пашни Ину. И полягут в землю те, кому бы это землю к севу готовить, а вместо пшеницы драконьими зубами взойдут на ней мечи да стрелы. И пусть бы пошатнется трон, да только останется ли кто, способный возрадоваться этакой победе. - Всем хорош... вот только какого он роду? Уж извини, но стар я для сказок. И знать желаю, что за кровь в его жилах течет. Не гнилая ли? Не порченная? Не оттого ли не говорит твой жених о предках, что стыдится их?

   Молчал кёниг.

   И замерли советники.

   - Ты просишь, чтоб отдал я дочь... но кому? Сегодня удача с ним, а завтра уже и нет. Сегодня он сыплет золотом, а завтра и медью побираться станет. Сегодня силен, а завтра... кто знает. И только прошлое может сказать, каким будущее станет.

   Правду говорил Ерхо Ину. И Янгхаар, до того часа стоявший неподвижно, тряхнул головой. Шаг он сделал, из тени трона выбираясь.

   Расступились перед хозяином аккаи.

   А он заглянул в синие глаза Ерхо Ину, который, усмехнувшись, продолжил.

   - И как мне отдать единственную дочь за пса безродного? Да говорят еще и бешеного.

   Ударом ответил на слова Янгхаар.

   Не сталью - кулаком. Пошатнулся Тридуба, но устоял. Сплюнул кровь, вытер нос и поинтересовался:

   - Неужто это все, на что способен славный Янгар?

   Собственный его удар мог бы череп быку проломить, да только ушел Янгар, перехватив руку Тридуба. Вывернул так, что затрещали кости.

   На колени поставить хотел Ину.

   Да только устоял Тридуба.

   И отступить не отступил, стряхнул Янгара и, подмяв под себя, сдавил.

   ...я знаю, что отец мачту переломить способен. Но Янгар оказался крепче мачты.

   - Крепкий, песий сын, - Ерхо Ину потрогал поясницу. - И верткий, что блоха...

   ...это было почти похвалой.

   Как бы там ни было, но двое сцепились у подножия трона, силясь друг друга одолеть. Молод был Янгхаар, но ярость его ослепляла. Стар был Ерхо Ину, но еще силен безмерно.

   Кто победил бы?

   Как знать.

   - Хватит! - крикнул Вилхо, и голос его был полон силы. - Оба уйдите с глаз долой... нет. Стой. Ты, Янгар, готовься к свадьбе. Быть ей через три месяца. А ты, Ерхо, подумай еще раз. Отдай за Янгара свою дочь. А не отдашь... не будет войны, но не будет и мира. Пока же мы не желаем видеть ни тебя, ни сыновей твоих, никого из рода Ину...

   ...пришлось Ерхо Ину покинуть Олений город.

   А вскоре узнал он, что закрыты отныне гавани для кораблей рода, как закрыты города и села Вилхо для торговли с Ину, как заперты солончаки и шахты с черным жирным углем, который подвозили к кузням Ину, как многое иное, бывшее обыкновенным, вдруг стало недоступно.

   - Дочь, - Ерхо Ину смотрел на меня с усмешкой. - Кёниг при всех приказал отдать Янгару мою дочь. И я исполню повеление.

   Он огладил косматую бороду, в которой застряли зеленые табачные крошки.

   Верно, в тот миг Тридуба радовался, что никто в Оленьем городе не знает правды: у Ерхо Ину две дочери. И одну из них не жаль.

Глава 4. Предсказания

   Богат был дом Янгхаара Каапо.

   Он стоял на холме, окруженный частоколом. О четырех высоких башнях. О восьми окнах по каждой стороне. И забраны были окна не бычьими пузырями, не слюдой, но стеклом разноцветным. И мастера, привезенные из-за края моря, выкладывали из стекла этого целые картины. Вот шагает бельмяноглазая Акку, серпом своим бури рассекая, и синие снега ложатся под босые ее ноги. Вот летит за нею на черном волке грозный Укконен Туули с мешком, молний полным. Вот тянет к небесам руки девушка, ветра растрепали темные косы, и бледное лицо мертво, лишь глаза пылают ярко... вот уже двое стоят, окруженные бурей...