Чужие дороги - Галина Дмитриевна Гончарова

подобралась и внимательно поглядела на короля.

— Ваше величество, что я должна сделать?

Она действительно была неглупа.

Видела, что король не реагирует на ее прелести, поняла, что ее позвали не ради примитивного секса, и решила обсудить дело.

Итак?

— Вы должны отправиться в Ативерну.

— Ативерну, ваше?..

— Молчите и слушайте, — оборвал Энтор.

Леди поклонилась, показывая, что этим она и будет заниматься.

— Вы доедете в составе нашего посольства. Туда же поедет и барон Лофрейн. Его цель — графиня Иртон, ваша цель — граф Иртон.

— Что я должна сделать, ваше величество?

— Как минимум — затащить его в постель. Лучше, сделать так, чтобы он забыл обо всем, бросил ради вас семью, хотя бы ненадолго, увлекся, начал тратить время и деньги...

Леди поклонилась еще раз.

Это она могла, это было несложно.

— В идеале — стать его постоянной любовницей на несколько лет, остальное узнаете потом.

— Иртоны... торговый дом Мариэль, ваше величество?

-Да.

Глаза в дамы заблестели.

Да, такое предложение на дороге не валяется.

Кружево, стекло, драгоценности... ПОДАРКИ!!!

Неужели граф постесняется одарить свою любовницу?

Графиня в расчет даже не принималась, она же старая, ей вроде как двадцать пять уже есть, и страшная, и толстая, и... и вообще!

Где ей сравниться с Иридой! Смешно!

— За свои труды вы получите поместье — по возвращении.

— Ваше величество, вы так щедры...

— Если вы чего-то не поймете, обращайтесь к барону Лофрейну. Он в курсе всех дел, — закончил инструктаж Энтор. — И слушайтесь его беспрекословно.

— Я повинуюсь, ваше величество.

Король отпустил леди и задумался.

Вроде все так?

Да.

Если хочешь построить мост, строй его с двух сторон, тик надежнее. Своя ловушка для графини, своя — для графа. И посмотрим, кто из них менее устойчив.

Энтор очень хотел насолить Ативерне. А если хочешь, то способ — найдется.

Ативерна.

Анжелина коснулась рукой живота.

И тут же получила пинок в ответ. Их сын. Их ребенок. Бран последовал ее примеру.

Вирманин не знал, что ему надо спать отдельно от беременной жены, не было на Бирме такого обычая. А Анжелина не собиралась на нем настаивать. Ее все устраивало.

Есть кому обнять, есть кому погладить животик... мальчик там, или девочка, но папин голос и папины руки ребенка успокаивали почти мгновенно. А это важно.

Дети — счастье?

Безусловно. Но когда тебя в три часа ночи принимаются лупить по печени, не всякая любовь выдержит такой накал страстей. Вот и сейчас...

Анжелина привычно прижалась к мужу.

— Как ты себя чувствуешь? — Бран волновался. Что уж там, роды со дня на день, начнутся в любой момент, а это его жена.

И его ребенок.

Бран уже не раз слышал, что его проблемы, скорее всего, не наследственные, а просто — не повезло при родах, такое бывает с неумелыми повитухами, но вирманина это не утешало.

Даже если с его ребенком все нормально, кто сказал, что попадутся умелые докторусы?

Хотя ему гарантировали присутствие лично Тахира дин Дашшара и графини Иртон на родах. Не просто присутствие — они и принимать будут. И ничего плохого не допустят.

А все равно страшно.

За себя Бран не боялся никогда, даже стоя перед ликом Холоша* Даже выйдя один против двух десятков воинов. Даже попав в шторм на лодочке, которую и ветерок-то перевернуть мог.

Не боялся, потому что не ценил свою жизнь. Что она такое — миг?

Оборвется ниточка и он уйдет к Холошу. А вот его родные и близкие — дело другое.

Его жена, его дети... его сердце бьется, пока с ними все в порядке. Потеряет он кого-то — и кусок сердца умрет. А разве может человек жить, если его сердце умерло?

Нет, не может.

Это намного страшнее и больнее любых пыток, которые только может придумать человек. Это жутко. И потому Бран боялся.

И за Анжелину, которую любил безмерно, и за ребенка.

Для себя он давно решил, что спасать надо будет жену. Случись что — ребенка он пока в глаза не видел, а без Анжелины ему просто незачем жить.

Анжелина была другого мнения, но о страхах мужа знала и старалась их успокоить, как могла. Она-то Лилиан Иртон знала и верила ей больше, чем самой себе. В лекарских делах так точно. Видела она, как Лилиан и ее отца вытаскивала с того света, и Джерисона, да и Марию около года назад буквально выходила, когда у принцессы началась горячка.

Ругалась — страшно, но вытащила. Ночами не спала, сидела рядом, с ложечки поила, от самой Лилиан половина осталась. Справилась.

И с ней Лиля тоже не даст случиться ничему плохому. Но как объяснить это мужу?

Поэтому Анжелина просто притянула ладонь Брана себе на живот.

— Все хорошо. Он даже потише сегодня.

— Это не опасно?

— Нет. Лиля сказала, незадолго до родов они всегда затихают, собираются с силами. А потом ка-ак полезут!

Бран кивнул, погладил выпуклый животик.

— Хочешь водички?

— Нет, — покапризничала принцесса. — И вообще, спи- пи ноет, и ногу свело...

— Давай помассирую.

— Сейчас я. Минуту...

Анжелине требовалось уединение. Беременным женщинам оно вообще нужно в три раза чаще, чем обычно. Она встала с кровати, сделала шаг, другой — и...

— Ой...

Словно внутри лопнуло нечто... как пленочка какая-то. И Анжелина почувствовала, как по ногам побежали капельки воды. Одна, вторая... вот и струйка...

— Что случилось? — вскинулся с кровати Бран.

— Воды отошли, — поняла Анжелина. — Дорогой, пошли слуг к Иртонам, пожалуйста?

>;< >;<

Отдать должное Брану, он даже штаны надел. И рубашку накинул. А потом уже ринулся из комнаты. Босиком.

Анжелина хихикнула, проводив мужа взглядом.

Босиком-то босиком, но кинжал не забыл. С оружием ее муж просто сросся. Так что попытка отобрать у него подушку могла закончиться серьезным порезом — под ней всегда пара ножей лежала. И даже волосы в хвост завязывал не обычной лентой, а специальным шелковым шнурком, который мог послужить при случае отличной удавкой. Жрец Холоша, этим все сказано. Эти с оружием и в гробу не расстанутся — вдруг к ним кто-то полезет могилу грабить? Такой случай будет принести жертву богу.

Ох-х-х!

Легонький спазм внутри подсказал Анжелине, что смех-смехом, а роды никто не отменит.

И для начала не худо бы выйти из лужи, которая уже налилась на полу, поменять ночную рубашку на специально приготовленную, чистую