Серебряный огонь - Мари Кордоньер

Фелина заставила себя не слушать голоса сердца, которое, вероятно, считало мир осиротевшим без такого создания, как Мов Вернон, маркиза де Анделис. Благородные господа, вроде этих двоих, убили ее отца, и сочувствие к им подобным было непозволительной роскошью для нищей крестьянки.

– Зачем она тебе? – спросил Амори де Брюн.

Фелина непроизвольно напряглась. Неужели маркиз повторит свое невероятное предложение? Ожидая ответа, она не чувствовала уже в нем необходимости. По глазам Амори де Брюна, смотревшего то на нее, то на покойную, нетрудно было заключить, что он если и не все понял, то о многом догадался.

– Известие о смерти Мов не может выйти за пределы замка. Для короля она должна остаться живой!

– То есть для Терезы д'Ароне? – многозначительно уточнил пожилой господин.

Фелина впервые услышала это имя. Значит, Терезу д'Ароне король предназначал маркизу в качестве новой супруги?

– Для кого бы то ни было! Я приказал мадам Берте снять траурную ленту. Наши слуги преданы нам. Я полагаю, ты разрешишь похоронить Мов тайно. Имя и титул на могиле не способны ее воскресить. Потом ей поставят заслуженный ею памятник.

Свою речь Филипп Вернон сопроводил нетерпеливым движением руки.

Де Брюн справился с первоначальным шоком и теперь разглядывал замурзанную девушку, чьи босые ступни виднелись из-под чересчур длинного плаща.

– Ты хочешь выдать малышку за свою супругу? Крестьянскую девицу? Внешнее сходство, не спорю, поразительное, а все остальное? Речь, манеры, образованность, изящество? Ты фантазер, Филипп!

Де Анделис плотно сжал толстые губы.

– А ты забыл, что Мов девять лет не покидала замка. Никто не сумеет обнаружить разницу. Кроме того, я не сумасшедший. Я, разумеется, не представлю сие дитя королю. Достаточно, чтобы она пожила тут какое-то время и создала впечатление, будто моей жене снова стало немножко лучше. Наш повелитель дотошен и пошлет своих шпионов все проверить. А они доложат ему о добром здравии Мов. И королю опять придется отложить свои честолюбивые планы в долгий ящик. Эта девица – королева в нашей шахматной партии, она поможет мне получить свободу выбора.

Фелина ничего не знала о шахматах, но догадалась об уничижительности такого сравнения. С трудом усмиренный гнев отразился лишь в глазах. Он сверкнул ледяным серебром из-под темных ресниц и привлек внимание пожилого господина, вдруг заметившего больше, чем только внешнее сходство. Почти с отеческой лаской провел он ладонью по ее запачканной щеке, и Фелина отпрянула назад, как от пощечины.

– Твоя королева сейчас похожа на загнанного в угол котенка, Филипп! – вздохнул он. – Ты знаешь, я на твоей стороне, хотя сомневаюсь в успехе рискованной комедии. Однако я сделаю все, как ты пожелаешь. А теперь передай измученное отражение моей бедной дочери в руки мадам Берты. Нам все равно придется посвятить мадам в твои планы, к тому же ей предстоит заботиться об этом ребенке.

Благожелательность де Брюна, на какой-то миг расплавившего ледяной щит на сердце Фелины, была, стало быть, лишь ее воображением. Он заботился не о ней, а о своих планах. Она ведь – ничтожество. Игрушка, годная для того, чтобы дать работу камеристке.

Фелина упрямо вздернула подбородок. Никому не пришло в голову спросить у нее согласия. Так же молча, как она выслушала унизительную для нее беседу, отправилась она вслед за экономкой.

Мадам Берта в отличие от мужчин моментально обнаружила предельную усталость Фелины. Поняла, что круги под глазами появились не от грязи, а от переутомления. Ей показалось важнее накормить девушку и уложить ее в постель, чем объяснять двум мужчинам глупость ими задуманного, вероятно, под влиянием вполне понятного горя, затуманившего их мозги.

Она отворила узкую боковую дверь и ввела Фелину в комнату, предназначенную для прислуги высоких гостей. Небольшое чистое помещение с деревянной кроватью и незатейливой, но добротной мебелью.

Фелина восхищенно поглядела вокруг. Скромный зеленый занавес у кровати был закреплен с одной стороны, позволяя видеть взбитые подушки и мягкое одеяло. Сундук, табуретка и треногий стол дополняли обстановку. Пол устилали душистые травы, а стекла в окне были круглыми, матово-белыми, обрамленными свинцом. Даже у аббата Видама в доме было не столь уютно.

Девушке, привыкшей к соломенной подстилке, грубым лавкам и кожаным шторам на оконных проемах, скромное жилище показалось княжескими покоями. Она не переставала восхищаться.

– Садись! Ты голодна, я принесу тебе поесть. Потом попытайся заснуть. Я думаю, ты совсем измучилась, – сказала мадам Берта дружелюбно, но достаточно решительно.

Хотя и сочувственный, но покровительственный тон ставил Фелину на место. Экономка замка Анделис выполнит свой христианский долг по отношению к этой девице, который возложил на нее маркиз, но о почтении к ней не могло быть и речи.

Фелина нисколько не обиделась. На ее месте она сама говорила бы в том же тоне. По крайней мере, мадам Берта, как нормальный человек, позаботилась о еде и постели.

Взгляд Фелины остановился на белых крахмальных простынях, больших подушках и мягком одеяле. Экономка проследила за ее взглядом и вздохнула.

– Тебя надо бы отмыть перед тем, как уложить в постель, но боюсь, ты заснешь в моих объятьях. Ложись пока так.

Когда мадам Берта вернулась с подносом, на котором лежала закуска, крайняя усталость девушки победила, несмотря на светлый день. Но она очень удивилась, увидев тщательно свернутое одеяло лежащим на сундуке и накрытые дорожным плащом белые простыни. На плаще в тонкой, испачканной глиной юбке, небрежно зашнурованном корсете и прохудившейся блузке лежала Фелина, прикрыв правой рукой лоб.

Лишь теперь была заметна худоба, если не истощенность маленькой фигурки. Коса расплелась, и несколько темных спутанных прядей упали на бледные щеки. Девушка выглядела очень юной и ранимой, и сочувствие мадам Берты, к ее собственному изумлению, стало еще большим.

Невозможно, чтобы де Брюн и маркиз втянули такое существо в свой глупый маскарад. Даже имея значительное сходство с Мов Вернон, она не сумела бы провести и самого глупого из шпионов. Мадам Берта должна предотвратить дурацкую затею.

Она поставила поднос на стол. Холодные блюда покажутся вкусными девушке и после сна. Уже собравшись выйти, еще раз оглянулась и помедлила. Затем резким движением взяла одеяло, тщательно укрыла им Фелину и натянула возле кровати занавес.

Глава 4

– Поднимайся, милая! Пора за дело!

Энергичная рука, которая трясла ее за плечо, и резкий повелительный голос бесцеремонно прервали сон. Но пока Фелина еще с закрытыми глазами послушно собиралась выскользнуть из-под одеяла, она сообразила, что обращался к ней не отец. И что лежала она не на соломенной подстилке рядом с сестрой. Матрас под ней был мягким, будто ковер из свежего мха, одеяло теплым, будто июльское ласковое полуденное солнце.