«Если», 1997 № 07 - Джеймс Блэйлок

От Сильвера по-прежнему не поступало никаких вестей. Не лучше обстояло дело и с драконом Филби. Фактически, дело так и не сдвинулось с мертвой точки, хотя бедняга трудился не покладая рук. Редкие обнадеживающие симптомы, как правило, тут же сменялись периодами еще более горького разочарования. Сами по себе отдельные части чудовища представляли собой шедевр технической мысли, но стоило соединить их вместе, как они немедленно превращались в набор случайных предметов. К концу недели сотни таких фрагментов были разложены в строгом порядке на полу гаража, но дальше этого дело так и не продвинулось.

Филби пребывал в отчаянии.

К следующему вторнику все детали были систематизированы и убраны в пустые банки из-под кофе, этим и ограничился весь прогресс в монтаже летающего чудовища.

Я с тревогой наблюдал за Филби. За последние семь дней он провел в гараже меньше времени, чем за одни-единственные сутки предыдущей недели. Теперь вместо работы он благополучно спал в течение дня, прерывая это занятие только для того, чтобы поесть.

У меня оставалась последняя надежда на новое письмо от Сильвера. В конце концов, он должен был находиться где-то поблизости. Но, одновременно, я не без оснований опасался, что такое письмо сумеет лишь на время подогреть честолюбивые притязания Филби, а затем, в случае неудачи, неизбежно последует окончательный и безоговорочный крах.

Лучше вообще не иметь надежды, — убеждал я себя, — нежели вольно или невольно уверовать в невозможное. Но, вопреки всем доводам рассудка, вновь и вновь возвращался к мыслям о Сильвере.

Вечерами, сидя у окна и наблюдая за тем, как Дженсен торопится на свою очередную вахту, я не переставал размышлять об этом человеке, о далеких тропических морях и потаенных тропах африканских джунглей; словом, о тех вещах, по поводу которых мне меньше всего следовало беспокоится.

Но я ничего не мог с собой поделать.

«Рано или поздно он вернется!» — повторял я по ночам, словно заклинание, и почему-то был уверен, что оно сбудется.

Над океаном повиснут клубы тумана, освещенные полной луной, и звуки китайских рожков и медных гонгов сольются с рокотом прибоя. Сквозь разрывы облаков на небе засияют миллиарды звезд, и музыка далеких миров повторит мелодию океана. Его корабль неожиданно, словно Летучий Голландец, появится на горизонте, и огни святого Эльма будут украшать его мачты.

Потом мы втроем будем мирно пить пиво в гараже Филби, и может статься, ради такого случая даже Дженсен согласиться прервать свои ночные бдения.

Но письмо все не приходило, и ожидание затягивалось. Творение Филби было собрано и в очередной раз расчленено на составные части.

Не знаю почему, но его каркас, с недавних пор задвинутый в угол гаража, все чаще напоминал мне обглоданные кости индейки, оставшиеся после празднования Дня Благодарения.

Что я мог поделать? Общение с Филби становилось все более тягостным.

Зато туман наконец рассеялся. Дуб в моем дворе покрылся листьями. Кусты помидоров обещали рекордный урожай. Правда, моя гусеница все еще продолжала спать, но ее состояние не внушало мне ни малейших опасений.

Однако эти маленькие радости жизни, похоже, совсем не касались Филби. Он снова проводил долгие часы над окрошкой из фрагментов своего дракона, но дело, насколько я мог судить, так и не сдвинулось с мертвой точки.

Как то раз я неосторожно предложил ему направить срочную депешу в Детройт с просьбой прислать автомобильный двигатель, но в ответ он окатил меня таким ледяным презрением, что у меня надолго пропала охота шутить.

Однако в воскресенье, примерно около полудня, когда скрип, производимый дверью гаража Филби, стал совершенно нестерпимым, я отважился на последнюю попытку. Прокравшись к мастерской, я осторожно заглянул внутрь. То, что я увидел, одновременно поразило и испугало меня. Внутри гаража не осталось практически ничего, что говорило бы о совсем недавно кипевшей здесь напряженной работе, если не считать искореженного крыла несостоявшегося творения Филби, чья изысканная шелковая оболочка была варварски захватана чьими-то грязными руками.

Два ободранных кота испуганно прошмыгнули у меня под ногами.

Тщетно пытался я найти какие-нибудь следы, подтверждающие вторжение легендарного краба Дженсена, или, на худший конец, любые другие признаки, способные дать рациональное объяснение нелепому происшествию.

Увы, я не нашел ничего.

Пришлось признать очевидное.

А Филби просто пошел вразнос.

Вдохновение, до сих пор помогавшее ему добиваться почти невозможного, покинуло его.

Даже сам Август Сильвер, наверное, не смог бы ничего поделать, а тем более собрать живого дракона из тех жалких обломков, что сейчас в беспорядке валялись на грязном полу мастерской. Думаю, что никогда ни один автор не обходился столь безжалостно со своим любимым детищем.

В этот момент, словно в ответ на мои невеселые мысли, в мастерскую ввалился сам Филби. Вид у него был, мягко говоря, неважный. Он все-таки получил последнее письмо от Сильвера.

Увы, в нем не содержалось ничего нового, кроме извещения о том, что путешествие затягивается, и туманных намеков на грозящие его автору опасности.

Пришествие Сильвера на запад снова откладывалось на неопределенное время…

Видимо, заметив мой недоуменный взгляд, Филби сделал слабую попытку привести себя в более благопристойный вид и несколько раз неуверенно провел пятерней по взъерошенным волосам, но сумел добиться лишь прямо противоположного результата. Если до этого он напоминал загулявшего поденщика, то теперь приобрел все характерные признаки стопроцентного лунатика.

Дальнейшие его действия лишь подтвердили мои неутешительные выводы.

Ни с того ни с сего он принялся что-то бормотать о своей сестре, живущей где-то в районе Маккинлейвилля, особо упирая на тот факт, что в этом городке, затерянном в одном из наиболее глухих районов западного побережья, до сих пор находится самый крупный тотемный; столб Северной Америки. Почему именно эта тема увлекла его, так и осталось загадкой.

Два дня спустя он исчез.

Я собственноручно отремонтировал и запер дверь гаража и принял на себя дополнительную обязанность следить за поступавшей на его имя корреспонденцией, обращая особое внимание на письма с марками экзотических стран. Но известий от Сильвера больше не поступало.

Оставшись в полном одиночестве, я стал проводить больше времени с Дженсеном и его сыном Бэмби, все еще продолжавшими нести свою вахту на пляже в ожидании появления Великого Краба.