Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для 30 – 50-х годов XIX в. характерно, в частности, значительное ухудшение положения рабочих на посессионных мануфактурах, которые в связи с разложением крепостнической системы и ростом капиталистических отношений переживали упадок, неизбежно отражавшийся и на условиях труда[41].
В тогдашней литературе встречались указания на более благоприятные для рабочих условия в казенных заведениях по сравнению с частными. Чиновник горного департамента Н. Чупин писал в 1861 г. на страницах «Горного журнала», что «в последнее тридцатилетие… рабочие частных горных заводов неоднократно требовали назначения им тех же заработных плат и тех же уроков, как и на казенных заводах»[42]. О более высокой плате и лучшей обеспеченности провиантом на казенных предприятиях описываемого времени говорит и Р. Попов, автор исследования «Горнозаводский Урал», опубликованного в начале 70-х годов в «Отечественных записках»[43]. Хотя в этих утверждениях и имеется доля истины, но известно, что и на казенных заводах не раз имели место волнения из-за крайне низкой заработной платы или нехватки продовольствия. Кроме того, на казенных заводах нередко существовал еще более зверский внутренний режим, еще большее угнетение личности рабочего, чем на частных. «Физические и нравственные истязания», которым подвергалось горнозаводское население как на казенных, так и на частных заводах, «в случае их описания могли бы представить картины, поистине ужасающие», с полным основанием заявлял автор упомянутого труда «Горнозаводский Урал», признававший горнозаводское население «самым несчастнейшим среди остальной массы закрепощенного народа»[44].
2. Крестьянское движение накануне реформы.
Рабочие волнения
Царизм приступил к отмене крепостного права, опасаясь, как бы крестьяне не начали сами освобождать себя снизу и не опрокинули бы при этом вместе с крепостным правом все здание самодержавия.
Страх перед революцией разделяли с царизмом как крепостнические, так и либеральные круги помещичье-дворянского общества. Наоборот, последовательно демократические элементы видели в революции средство вывести Россию на путь истинного прогресса. Надо сказать, что и опасения правящих и либерально-оппозиционных кругов, и надежды демократов и революционеров имели под собой почву: массы крестьянства стали все более открыто выступать против крепостного права.
Историк и публицист правительственного лагеря М.П. Погодин в одном из своих «Политических писем» в период Крымской войны писал: «Мирабо для нас не страшен, но для нас страшен Емелька Пугачев. Ледрю Роллен со всеми коммунистами не найдут у нас себе приверженцев, а перед Никитой Пустосвятом разинет рот любая деревня. На сторону к Маццини не перешатнется никто, а Стенька Разин – лишь кликни клич! Вот где кроется наша революция, вот откуда грозят нам опасности… Да и теперь не убивают ли ежегодно до тридцати помещиков – искупительные жертвы за право тиранства остальных? Ведь это все местные революции, которым недостает только связи, чтоб получить значение особого рода!»[45]
Пример, приведенный Погодиным касается лишь одной из форм крестьянской борьбы. Недовольство и протест крестьян выражались в побегах, поджогах, жалобах, исках о воле, наконец, в массовых волнениях и неповиновениях. Волнения представляли собой наиболее высокую, особенно опасную в глазах правительства и господствующего сословия форму крестьянского движения. Рост числа крестьянских волнений на протяжении первой половины XIX в. являлся одним из серьезнейших показателей разложения и кризиса феодально-крепостнической системы.
Данные о количестве крестьянских волнений, которыми располагает историческая наука, заведомо неполны. Но и сохранившиеся сведения позволяют судить о нарастании волны крестьянского протеста. Согласно статистическим материалам, разработанным И.И. Игнатович, динамика крестьянских волнений представляется в следующем виде: за 1801 – 1810 гг. учтено 83 волнения, с 1811 по 1820 г. – 124, с 1821 по 1830 г. – 156, с 1831 по 1840 г. – 143, с 1841 по 1850 г. – 351, с 1851 до начала 1861 г. – 591 волнение[46].
Последние десятилетия перед реформой ознаменованы, таким образом, резким возрастанием числа крестьянских волнений.
В годы Крымской войны в развитии крестьянского движения наступила новая полоса. Война требовала все новых и новых пополнений армии. От рекрутских наборов правительство перешло к созыву ополчений. Указы и манифесты, возвещавшие об этом, взывали к чувству преданности «царю и отечеству». Крестьянство по-своему истолковывало эти воззвания; многие крестьяне рассматривали вступление в ополчения как прямой путь к освобождению от крепостной неволи. На этой почве возникали крупные движения, которые красноречиво свидетельствовали о подлинных настроениях и стремлениях крестьянской массы, говорили о том, что при первом удобном случае крестьяне могут перейти к восстаниям, чтобы добиться освобождения.
В апреле 1854 г. был издан указ о наборе охотников в морское ополчение. Набор распространялся на Петербургскую, Олонецкую, Тверскую и Новгородскую губернии и имел целью сформирование гребной флотилии для усиления обороны Балтийского побережья. К набору допускались и помещичьи крестьяне, однако непременно с согласия владельцев. Среди крестьян различных районов страны широко распространились слухи, что можно поступать в морское ополчение без разрешения помещиков, что зачисление в ополчение повлечет за собой для самих ополченцев и их семей освобождение от крепостного состояния, что в дальнейшем они будут навсегда свободны от рекрутчины и казенных повинностей. По данным III отделения, «превратные слухи» первоначально распространились в Тамбовской губернии[47]. Постепенно волнение охватило 10 губерний (Тамбовскую, Рязанскую, Пензенскую, Воронежскую, Тверскую, Новгородскую, Владимирскую, Нижегородскую и др.). Сотни крестьян снимались с мест, толпами спешили
