Все бывает… (сборник) - Елена Доброва

– А что за кепка? – охрипшим внезапно голосом спросила Марина. Казалось, у нее вдруг сдавило горло, и ей трудно говорить.

– Мариша, что с тобой? Что с горлом? А кепка довольно интересная. С секретом. Она из камуфляжа. Такая пятнистая. Сразу и не заметишь. Зато внутри по ободку…

– Внутри по ободку вышито бордовыми нитками «МИКРО-МАКРО», и еще пришит маленький бантик из синей тесьмы.

– Точно! Именно так. Откуда ты это знаешь? – Владимир с изумлением уставился на нее.

Марина хотела что-то сказать, но губы ее задрожали, глаза наполнились слезами, и она, показав жестом «извини, сейчас не могу», вскочила со ступеньки и побежала в сад. Таня бледная, прикрывая ладонью мокрое от слез лицо, бросилась вслед за ней.

– Марина, куда ты? Таня, милая, да что с вами случилось? Тетя Наташа, что произошло? Не надо было мне рассказывать эту историю!

– Нет, Володенька, надо было! Еще как надо! Сейчас они вернутся, успокоятся и расскажут вам свою историю. Жень, принеси-ка мне валокордину. Он там, на террасе, на подоконнике.

Владимир долго не мог поверить, что такое возможно. Они с Женей сидели ошеломленные, потрясенные, и без конца повторяли одно слово – «невероятно!» История, которую все ее участники считали только своей, вдруг поменяла очертания, расширила границы и зазвучала совсем иначе. Владимир никак не мог успокоиться – ведь достаточно было одного крохотного несовпадения – и все, цепь бы не сложилась.

– Марин, ты только представь себе, что вы с Таней в то утро не пошли бы в лес. Или мы с Другом направились бы в другую сторону. Или Таня не подвернула ногу. Или…

– Мы могли вообще сюда не приезжать. Вон сколько лет не ездили.

– Послушайте, ведь мы уже были знакомы, – вступила в разговор Таня, – но если бы Володя не стал рассказывать свою историю, мы бы еще долго ни о чем не узнали.

– Да-а, невероятно все это. Невероятно. Рассказать кому-то – скажут, придумали. Так не бывает.

– Но нашим-то расскажем, да, Вов? Надо будет познакомить вас с Валеркой и Ришатом.

– Да, Жень, это правильно ты говоришь. Вот осенью все соберутся, и организуем.

– Приедем в Москву, я вам фотографии покажу. Между прочим, тех самых мест. Слушай, Вов, а может, съездим туда все вместе?

– Куда? В Карелию?

– Да. Пусть увидят своими глазами ту речку и дерево, к которому ты был привязан. Камень памятный положим, там, где Миша твой погиб. Ты извини, Марин, за прямоту. Ну, что скажете?

– Идея сумасшедшая. Но я – за.

– Мариш, я в тебе не сомневался. А ты, Тань?

– Это реально?

– Все реально.

– Согласна.

– Володь, что молчишь?

– Ошарашен. Но мысль интересная.

– Надо будет поговорить с ребятами, и на следующий год, где-нибудь в июле…

– А как ты думаешь, почему Грей нас не узнал?

– Я думаю, что он узнал.

– Но он не прыгал, не здоровался, не лизался.

– Во-первых, не забывай, что он перенес сильнейший шок. Вполне возможно, что у него было сотрясение мозга. Я не знаю, бывает ли у собак амнезия, но допускаю, что последствия тяжелых травм могут быть всякие. Но при этом, заметь, он дал тебе себя гладить и даже позволил трогать за уши. Я, помню, тогда глазам не поверил. Думаю, что-то здесь не то. Околдовала она моего пса.

– Володь, а если я ему посвищу, как когда-то? Можно? Мне интересно, вспомнит он или нет.

– Вообще, это неправильно. Зачем его будоражить? Но один раз разрешаю. Давай, свисти.

– Тань, давай ты тоже. Я первую строчку, ты вторую. Помнишь?

– Неужели не помню! А где он?

– Где-то здесь, с Булей играет. Должен услышать.

Они посвистели.

– Ничего. Давай еще раз.

А в это время пес дремал на травке за домом. И вдруг… он навострил уши, сердце его забилось. Нет. Тихо. Может, послышалось? И тут свист повторился. Грей вскочил и, прижав уши, пулей полетел на родной, почти забытый, такой долгожданный зов. Он радостно мчался, а за ним бежал тоже радостный, но ничего не понимающий Буля.

Антон дочитал последнюю строчку и закрыл журнал.

– Все. Конец.

Несколько мгновений стояла тишина. А потом раздались аплодисменты. Антон был растроган и смущен, он не ожидал, что будет такая реакция.

– Спасибо вам огромное!

Замечательно!

– Где можно купить ваши книги?

– Слушай, брат, ты даешь!

– Ну, ты мастер слова!

– Ай да Антоха! Сукин сын!

– Как ты… это… так все умудрился…

– Нет, правда здорово!

– А вы по каким дням выступаете?

Мало-помалу публика начала расходиться. В «Угольке» осталась только наша команда и компания за соседним столиком. Они о чем-то тихо спорили. Потом один из мужчин произнес: «Все-таки я попробую». Он подошел к нам.

– Простите, можно с вами пообщаться?

– Пожалуйста, присаживайтесь!

– Спасибо. Вы знаете, нам очень понравилось!

– Это приятно слышать!

– Антон, ты у нас теперь знаменитость!

– Классик!

– Шнитке от литературы!

– То Шнитке?

– Тошнитке!

– Матери-ализовавшийся Белкин!

– Какой матери?

– Какой нализавшийся Белкин?

– Ну, повести Белкина. Пушкина.

– Так он, что ли, Пушкин?

– Да не Пушкин. Белкин.

– Он еще не Белкин. Он полу-белкин.

– Слушайте, а не пойти ли вам…

– А Недобелкин-то наш зазнался! Людям читающим грубое слово молвил!

Мы веселились от души. Антон, казалось, был счастлив. Его можно было понять. Это был успех, и возможно, начало широкого признания.

Мужчина, севший за наш стол, тоже смеялся, хотя чувствовал себя немного неловко. А может, и не чувствовал, потому что он не уходил, а терпеливо дожидался возможности что-то спросить у Антона. Наконец ему это удалось.

– Антон, скажите, пожалуйста, откуда взялся этот сюжет?

– Что значит «откуда»? – удивился Антон. – Из мозгов…

– А как вы до этого додумались? Вам никто не помогал?

– Вы знаете, своими успехами я обязан бывшей теще. Она несколько лет кормила меня рыбой, только рыбой и ничем, кроме рыбы. В моих мозгах образовался такой пласт фосфора, что он осветил мне тайные закоулки серого вещества, где гнездятся сюжеты.

– Ты говоришь о сюжетах, как о тараканах. Я прямо наяву увидел закоулки твоего мозга, где притаились тараканы.

– Ты вон спроси у Виктора, кто сегодня без тараканов. Если ты, то обратись к психиатру – это патология.

Пробираясь сквозь наши шуточки, мужчина настойчиво добивался внимания Антона.

– Вы знаете, Антон, я сейчас очень удивлю вас и всю вашу компанию.

– Вот как? Давайте попробуем. Сто лет не удивлялся. А эти просто не умеют удивляться. Им не дано, они примитивны.

– И все же я попытаюсь.

– Внимание! Начинаем! Прошу!

– Позвольте вам представить моих друзей: Марина, Татьяна, Евгений. Мое имя, если вы еще не догадались – Владимир.

– Вот это да! Действительно, удивительное совпадение!

– Это еще не все! Фамилия Татьяны и Марины – Кротовы, поскольку именно такой была фамилия их мужей, Михаила и Григория, которые были братьями. Как вам это?

– Потрясающе!

– Но и это еще не все. Михаил и Григорий несколько лет назад попали в какую-то переделку в Карелии. Михаил пропал без вести, а Григорий умер, так и не оправившись от травм. У них была собака, которая тоже пропала, и которую я выходил, поскольку мы с друзьями оказались в Карелии в поисках своего пропавшего сокурсника по имени Юрий Егоров в то самое время, даже в тот самый момент, когда жизнь Григория и Грея буквально висела на волоске. Два года назад Таня и Марина приехали погостить к тете, живущей под Смоленском, которую зовут Наталья Михеевна и у которой есть собака Буля. Там я и Женя познакомились с Таней и Мариной.

– Вы так внимательно меня слушали? Такое впечатление, что вы все наизусть запомнили.

– Мы очень внимательно слушали, но нам не надо было ничего учить наизусть, потому что события своей жизни мы знаем прекрасно.

– То есть вы – прототипы?

– Похоже, что мы не прототипы, а герои вашего рассказа. Знаете, обычно журналисты и писатели многое искажают, что-то сами додумывают. А вы так точно все описали…

– Не понял. Что додумывают? Что я точно описал?

– Буквально все. Например, о том, как умирал Гриша. Или как Валера бросал сеть. И вообще все. Откуда вы узнали все так подробно? Ведь кроме нас, никто не мог вам этого рассказать.

– А про кепку и надпись? Это ведь сокращенно Михаил Кротов – Марина Кротова. А бантик, это уж совсем личное. Я его спорола с халата и пришила на кепку, чтоб не забывал. Миша смеялся, но очень любил смотреть на этот бантик, когда уезжал. Откуда вам все это известно?

– Да, Антон, а я еще хотела спросить, как вы узнали фамилию той старенькой врачихи и само название городка, где Гриша лежал в госпитале?

– А про меня как вы узнали? Вы видели мои фотографии? Мы с вами могли где-то пересекаться?

– А история Грея, например. Как вы узнали, что я назвал его Другом? И как я нес его на плече? И, главное, все наши разговоры. Вы пишете так, как будто сами присутствовали и стенографировали. Да, вот что меня еще поразило. То, что вам известна история Юры Егорова. Об этом вообще очень мало кто знает. Чудеса!