Все бывает… (сборник) - Елена Доброва

В Москве Зоя Павловна с мужем и Ларисой жили недалеко от Марьи Григорьевны, то есть от того дома, где до сих пор живет моя теща и где мы сидели и предавались воспоминаниям. Но потом у Зои начались какие-то неприятности с мужем, похоже, они развелись, и им пришлось разменять эту квартиру. Куда делся муж, бабушка не знает, а Зоя с Ларисой переехали куда-то на Преображенку, что было довольно далеко. Зоя уволилась из этого детского сада и устроилась в другой, поближе к дому. Вера помнит, как все переживали и говорили, что кому-то очень повезло, что они получили такую Зою. Потом Вера пошла в школу, детский сад стал забываться. Зоя Павловна первое время приезжала к ним в гости, то одна, то с Ларисой. Все звала к себе, но они так и не выбрались. Потом Зоя стала только звонить, потом все реже, и как часто бывает в жизни, их пути окончательно разошлись. С тех пор про нее ничего неизвестно, жива ли, здорова ли…

Мне, конечно, все это было очень интересно, все-таки это детство моей жены, да и Аська слушала, открыв рот. Но пора уже было собираться домой.

– Давай, Ась, буди-ка Марусю и поедем.

В это время раздался звонок в дверь. «Ой, ой» – запричитала теща, – «это же Лизавета, моя приятельница с четвертого этажа. Я обещала ей занести журнал и совсем забыла. Вер, открой ей. Я сейчас».

Вера пошла открывать дверь. Я стоял в коридоре и услышал такой разговор.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. Вы Лизавета? Заходите, пожалуйста.

– Нет, я не Лизавета. А вот вы, наверно, Верочка.

– Да.

В голосе Веры звучало удивление.

– Верочка! Какая же ты стала взрослая. Ты меня, конечно, не помнишь. А вот я тебя сразу узнала. Я Зоя Павловна, была у тебя воспитательницей в детском саду. Ты была еще совсем… Что с тобой, Верочка?

Я не поверил своим ушам и поспешил к двери. На пороге стояла седая, пожилая, грузноватая женщина и растерянно смотрела на Веру, которая сначала застыла, не в состоянии вымолвить ни слова, а потом залилась слезами.

– Вера, Верочка, спокойно. Приди в себя, пожалуйста. Зоя Павловна, я Владимир, муж Веры. Вы извините ее, проходите, пожалуйста…

– Ой, я наверно не вовремя. Испугала ее чем-то?

– Да что вы, Зоя Павловна, все нормально. Я вам сейчас все объясню. Вы сами удивитесь. Проходите, проходите, пожалуйста.

– Я… тут… Со мной…

В это время к двери подошла еще одна женщина, помоложе.

– Мам, ну что?

– Вы, наверное, Лариса? – догадался я.

– Да, правильно. А вы кто?

– Меня зовут Владимир, я Верин муж. Заходите, пожалуйста.

Лариса неуверенно вошла и увидела плачущую Веру.

– Верка, ты что ли? Ты чего ревешь?

– Лари-и-исочка, – прорыдала Вера и кинулась ей на шею. Через минуту они уже обе рыдали.

В это время в коридоре появилась Мария Григорьевна с журналом.

– Лиз… – начала было она. Но вдруг побелела и схватилась за сердце. – Нет, этого не может быть! Невероятно! Невозможно!

– Тихо, тихо, Марья Григорьевна! Пожалуйста, все хорошо, все в порядке. Зоя Павловна, Лариса, не пугайтесь ради бога, заходите, пожалуйста, мы тут на кухне сидели, чай пили. Сейчас еще попьем. Сейчас все будет нормально. Все хорошо.

Я их таким образом уговаривал, хотя сам был потрясен не меньше. Мозг отказывался воспринимать появление Зои Павловны и Ларисы как обычное событие. Это действительно было невероятным совпадением. Или как это еще назвать?

Тут появилась из комнаты Аська, которая не стала будить сестру, потому что ей стало интересно, что там за шум.

– Вы Зоя Павловна? Настоящая? Вы были маминой любимой воспитательницей в детском саду? А вы Лариса? Вот это да! Классно! Дело в том, что мы только что о вас говорили. Десяти минут не прошло. Бабушка вспоминала, как мама была маленькая, как она ходила в сад, и какая замечательная была у мамы Зоя Павловна, то есть вы. А мама рассказала про дальний пляж, про березовую рощу, про букеты, про болото и иван-чай, про костянику и волчьи ягоды, и про соленые сыроежки. И как они с Ларисой играли, и читали, и днем не спали, и как Лариса играла этюды на пианино. И много всего. А бабушка сказала, что вы потом переехали в другой район и стали реже встречаться. И что она не знает, как вы сейчас. И в это время вы звоните в дверь!

Тут уж Зоя Павловна всплакнула. В общем, слезы лились рекой. Потом выяснилось, что у Зои умерла сестра, и похоронили ее на Даниловском кладбище. И Зоя Павловна с Ларисой поехали положить цветы, а Зоя вспомнила, что тут недалеко жила когда-то Марья Григорьевна, и решила наудачу зайти узнать, а то ведь специально не выберешься. И уговорила Ларису проводить ее. Лариса сначала не соглашалась, а потом решила, что надо сходить, раз мать так просит. У самой Ларисы жизнь сложилась не очень удачно – с мужем она рассталась восемь лет назад, дочке ее четырнадцать.

Мы снова поставили чайник, пригодилось мое печенье, я сбегал, купил торт, вина какого-то легкого. Они тоже там что-то принесли. В общем сидели еще часа три. Дальше уже неинтересно, все обычно, обменялись телефонами. Так что конец этой истории хороший, но банальный – люди встретились. Но весь цимес в том, как это произошло!

– Да, Владимир Борисыч, твоя история тоже хороша!

– Неужели такие вещи в жизни случаются?

– Ну, видишь, очень даже случаются. Я же не придумал это. Хотя сам с трудом поверил.

– Пожалуй, твой случай даже поневероятней матвеевского.

– Вот и я говорю. Если встречу в центре чужого города можно все-таки назвать совпадением, хотя и редким, один шанс на тысячу, то тут – это уже одна тысячная шанса на тысячу. Это и совпадением-то не назовешь! Телепатия!

– Вот так создаются мифы о телепортации!

– Нет, ну конечно, это никакая не телепатия. Вот если бы Зоя Павловна с дочерью сидели дома и вдруг перенеслись в другую точку пространства, и сами бы удивлялись – что это с нами? Где мы? – тогда можно было бы о чем-то таком заикнуться. А в данном случае все очень основательно объясняется, причем вполне прозаично и логично. Невероятно, что так может совпасть во времени, вот это кажется чудом. Но и оно не чудо. Сработала одна тысячная шанса.

– Да, мы же не удивляемся стыковке в космосе, а ведь это, если задуматься…

– Хороший пример! Разница в том, что стыковка является результатом сложнейших и точнейших расчетов конкретных людей. А здесь, интересно, кто рассчитывал траектории?

– А я уже почти не удивляюсь. Я столько раз сталкивался с чем-то невероятным, что происходит в обычной жизни, что могу поверить в любое стечение обстоятельств. Даже когда это разумом невозможно постичь. Хотя большинство чудес, как правило, впоследствии объясняется просто и логично.

– Все равно это каждый раз потрясает!

– Да, в жизни все бывает.

– Знаете, раз уж мы об этом заговорили, я вам расскажу еще об одном случае, который произошел лично со мной, – сказал Бронислав. – И буду, без всякой иронии, очень признателен, если вы меня сумеете убедить, что это – обычное нормальное совпадение, что ничего особенного вы в этом не усматриваете.

– Ну, давай, расскажи.

– Интересно.

Мой рассказ будет довольно коротким. Дело было несколько лет назад, в ноябре. Моя сестра уехала на месяц в командировку и отдала мне свою годовалую таксу. Жена ее кормила, а моей обязанностью были прогулки. Вот как-то поздно вечером Жулька стала вдруг проситься на улицу, хотя вроде я уже ее выгулял и думал, что до утра с этим покончено. Но делать нечего. Я оделся и вышел с ней. Жулька меня потянула не туда, где мы обычно гуляли – по нашей улице, до конца и обратно, а в маленький прямоугольный скверик, между двумя домами. Он по периметру был засажен молодыми липами, вся середина летом была клумбой, а сейчас в ноябре выглядела просто черным земляным пятном. Скамейки были убраны, урны тоже, короче это было идеальное место для выгула маленькой собаки ночью. Я осторожно ступал по мягкому и довольно скользкому дерну с остатками промерзшей травы, а Жуля прытко рвалась вперед. Я решил ее отпустить, и тут, не знаю почему, мне пришла в голову мысль, что если бы кто-нибудь протянул между деревьями проволоку, а кто-то другой вышел бы ночью в темноте, например погулять с собакой, то этот второй мог бы сильно пораниться или даже вообще остаться без ног. И вот, хотите – верьте, хотите – нет, но не успел я это подумать, как почувствовал, что мои ноги, где-то сантиметров на двадцать ниже колена, наткнулись на поперечную преграду в виде чего-то узкого и жесткого. Я наклонился и нащупал проволоку. Несколько минут я стоял наклонившись и не верил сам себе. Было очень темно, разглядеть что-либо было невозможно, но моя ладонь совершенно отчетливо ощущала проволоку, довольно туго натянутую над землей примерно на высоте тридцати сантиметров, как раз на середине голени. Продолжая держаться за проволоку, я дошел до места, откуда она тянулась. Проволока была обмотана вокруг дерева и завязана на узел, вернее, конец ее был пропущен между кольцами, обвившими ствол, и закручен, чтобы не размотаться. Я приложил некоторые усилия, чтобы раскрутить его. Мне это удалось, и я стал наматывать проволоку себе на руку как моток ниток. Я дошел до противоположной стороны сквера, вернее до дерева, росшего на противоположной стороне. Вокруг его ствола проволока была точно так же обвита несколько раз и закреплена. Когда я полностью снял ее со второго дерева, на моей руке образовался довольно большой клубок проволоки. Я освободил руку, позвал собаку, и мы пошли домой. Дома я как следует разглядел то, что я принес. Проволока была ржавая, но еще достаточно крепкая. Я представил себе, как кто-нибудь, например я, мог тяжело поранить себе ноги и при этом заработать столбняк или заражение крови. Я только не мог представить себе, кто же это сделал, но ведь факт, что это было творение рук какого-то человека и его пустых и подлых мозгов. Вот он придумал, осуществил и теперь сидел где-то и предвкушал, как кто-то наткнется на его проволоку! Клубок проволоки чем-то напоминал всем известную модель мирного атома. Но только эта модель была измята, бессистемна, с беспорядочным количеством изломанных орбит. И ядро было давно потеряно, а может быть разбито и выброшено. Я назвал это сооружение моделью человеческой сути. Она долго жила у меня на шкафу, и действовала отрезвляюще, когда меня порой охватывала эйфория. К сожалению, моя дочь однажды задумала убрать у меня в кабинете и выбросила этот памятник людской подлости и символ безнаказанности зла. Я очень ее ругал и переживал по поводу утраты. Но из головы я уже не могу ее выбросить, и когда мне хочется впасть в излишнюю доверчивость, я всегда мысленно вижу тот ржавый клубок. Но до сих пор я так и не знаю, чьих рук это дело? И еще мне не дает покоя мысль о том, почему я в тот момент вдруг подумал о проволоке? Ведь это меня спасло!