Две дамы и римские ванны - Анна Викторовна Дашевская

все претензии участников насчёт того, что слишком душно, дует, холодно, тепло, плохо работает микрофон, слишком ярко высвечиваются таблицы, чересчур тусклый свет… И она с чувством повторила:

– Слава всем богам!

Через два с четвертью часа они сидели в мягких креслах и с удовольствием осматривались. Оказывается, в отеле был довольно приличного размера зал, который с равным успехом мог использоваться для свадеб, концертов и танцевальных вечеров. Высокие окна, которые в тёплую погоду отворяли, сейчас были плотно закрыты и занавешены шторами из узорчатого шёлка, и только по стучащим в стекло каплям можно было догадаться, что там льёт дождь.

– Ну вот, – Полина тщательно расправила на плечах бледно-золотистую шаль. – А то устраивать концерт у бассейна! Да эти оперные бедняги рисковали бы своими драгоценными голосами, если бы стали петь там в такую сырость!

– Насколько их голоса хороши, мы ещё посмотрим, – пожала плечами леди Камилла. – О, смотрите-ка, разливают просекко! Будете?

– Конечно! Когда это я отказывалась от просекко? – и Полина пригубила вино.

Краем глаза она заметила необычную суету в дверях, и даже уже повернулась в ту сторону, чтобы рассмотреть, что же там происходит, но тут на небольшое возвышение вышла синьора Бридели.

– Добрый вечер, – поздоровалась она; зал затих. – Дорогие друзья, я прошу у вас прощения за эту небольшую задержку, но, надеюсь, следующая новость оправдает нас. Дело в том, что вместе с молодыми оперными певцами сегодня для вас споёт блистательный Карл Оттоленги!

Какая-то женщина ахнула и захлопала. Следом за ней взорвались аплодисментами и остальные. Полина склонилась к уху леди Камиллы и прошептала:

– Мне очень стыдно, но я не знаю, кто это такой.

– Знаменитый бас, – так же шёпотом ответила Камилла. – Считается, что его Лепорелло и Бартоло совершенно непревзойдённы по силе голоса, технике исполнения и актёрской игре. Я его слышала лет пять или шесть назад, и это было действительно очень сильно.

Тем временем вместо хозяйки отеля на сцене появилась молодая женщина – кажется, вчера она дежурила на ресепшен, – и объявила первый номер программы.

Одна ария сменялась другой, звучали Моцарт и Верди, Россини и Чайковский. Исполнение казалось Полине хорошим, но она немного заскучала, и даже стала прикидывать, как бы выбраться и удрать. Увы, они с леди Камиллой сидели в середине ряда, и смыться незаметно было совершенно нереально… Но тут объявили арию Лепорелло «Notte e giorno faticar», и на сцену вышел мужчина, разительно отличавшийся от всех, кто выступал раньше. Выглядел он лет на сорок, его волосы цвета «перец с солью» были завязаны в низкий хвост алой лентой, и столь же яркая алая роза красовалась в петлице отлично сидящего фрака.

– Ага, – тихо сказала леди Камилла. – А вот и он, Оттоленги!

Прозвучали первые такты музыки, вступил низкий, завораживающий мужской голос, и Полина пропала…

Знаменитость нисколько не чинилась: спев три арии, он присоединился к молодёжи в сцене из «Женитьбы Фигаро», поблагодарил их и спустился в зал. Найдя глазами хозяйку отеля, сел с ней рядом и что-то прошептал на ухо. Синьора Бридели улыбнулась и кивнула.

Когда концерт закончился, и аплодисменты затихли, Полина зевнула украдкой и поднялась.

– Ну вот, прекрасно! А теперь – спа-ать, и смотреть сны, будто мы с вами в театре.

– Вернёмся в Люнденвик, нужно будет сходить в Королевскую оперу, – предложила леди Камилла и улыбнулась подошедшей к ним синьоре Бридели. – Джулия, дорогая! Вы прекрасно всё организовали!

– Я рада, что вам понравилось, – Джулия взяла леди Камиллу за руку. – Мы сейчас хотим немного выпить в моей гостиной, надеюсь, вы и синьора Полина присоединитесь к компании?

Полина уже собралась было отказаться, но острый локоть настоящей леди так убедительно воткнулся ей в бок, что согласие прозвучало как-то само собой, почти без её участия.

Гостиная хозяйки отеля была оформлена в голубых, бирюзовых и золотистых тонах. Приглушённый свет лился из-под разноцветных стеклянных абажуров, тонкие шторы на окнах колыхались от сквозняка, и Полине казалось, будто гости расположились на морском дне. Видно, представилось это не только ей, потому что Оттоленги, блеснув глазами, пропел негромко:

– О скалы грозные дробятся с рёвом волны И с белой пеною, крутясь, бегут назад…

И снова бархатный низкий голос всколыхнул что-то у Полины внутри, так что она поторопилась отпить солидный глоток густого красного вина.

Долго-долго не могла заснуть разумнейшая мисс Майнд. Крутилась с боку на бок, взбивала подушку, переворачивала её, но, едва закрывала глаза, как начинала звучать в её голове мелодия, и весёлый молодой человек в белом пудреном парике, подмигнув, брал в руки дирижёрскую палочку…

ГЛАВА 4

,

в которой появляются пчёлы

Ехать до монастыря было совсем недалеко, около получаса в большом шестиместном экипаже, любезно предоставленном отелем. Экипаж был роскошный: «Даймлер 745 МД», только пошедший в серию, как с гордостью сообщил водитель Пьетро. «Отель-то явно преуспевает!» – подумала Полина, и это почему-то было приятно.

Компания собралась небольшая, но изысканная: помимо леди Камиллы и Полины, осматривать монастырь Великой Матери в Пральи отправились Карл Оттоленги, его постоянный аккомпаниатор Майлз Вернер, плюс супружеская пара из Острейха, барон и баронесса фон Эшенбах.

Эшенбахи были удивительно похожи между собой, настолько, что Полина засомневалась: может, не супруги? Может, брат и сестра? Но спросить у них самих было неловко, да и вообще – какое ей дело до людей, которых она увидит, в лучшем случае, ещё пару раз за обедом или в термальном центре… Однако взгляд невольно притягивался к этим медным волосам, изрядно подёрнутым сединой, к костлявым длинноносым лицам с острыми подбородками и тонкими губами.

Всю дорогу Эшенбахи молчали, только переглядывались, когда Вернер особенно громко хохотал над собственными шутками. Да, господин аккомпаниатор не замолкал ни на минуту, сам задавал вопросы и отвечал на них, сам шутил и смеялся, поминутно обращался то к Оттоленги, то к леди Камилле или к Полине…

Словом, когда экипаж в последний раз повернул на длинном пологом серпантине и взгляду открылись здания, храм, уходящие вниз по склону виноградники, был повод выдохнуть облегчённо.

Водитель выскочил из экипажа и распахнул дверцу. Первыми выгрузились Эшенбахи, отошла в сторону и стали смотреть на виноградник. Оттоленги легко выскочил и подал руку леди Камилле. Потом протянул ладонь Полине, улыбнулся и чуть сжал протянутые ему пальцы.

В мудрой голове Кембриджского профессора галопом пронеслись мысли, главная из них была: «Это что, он мной заинтересовался? Да ну, не может быть! Вокруг него всегда такие красотки…». Усилием воли она затолкала дикий табун поглубже и улыбнулась в