Как крестьян делали отсталыми: Сельскохозяйственные кооперативы и аграрный вопрос в России 1861–1914 - Коцонис Янни

Поэтому кооперативы были важны не своей многочисленностью (в XIX в. их было еще очевидно мало), а тем, что они были одним из немногих пореформенных институтов, сознательно создававшимся для вовлечения в совместную работу представителей всех сословий, но разрушенным многолетней обособленностью, которую новые учреждения не смогли преодолеть. Проследим, как образованные современники приспосабливали эти учреждения к данному историческому контексту: это предоставит нам отличную возможность выявить и изменения в процессе восприятия ими крестьянства, и реакцию самого крестьянства на этот процесс. Это удобный угол зрения для анализа изменений в восприятии реформаторами крестьян и в их подходах к изменению самих крестьян и решению крестьянского вопроса.

1. Из Делича в Дороватово: кредитные кооперативы, крестьянская община и вопрос о собственности

А. В. Яковлев принадлежал ко все более многочисленным в первые 30 лет после Освобождения общественным деятелям, которые изучали кооперативные учреждения Западной Европы и считали, что подобные будут полезны и в России. Дворяне В.Ф. Лугинин и Н.П. Колюпанов в 1863 г. посетили немецкий город Делич (близ Лейпцига) для изучения ссудо-сберегательных товариществ (ассоциаций), организованных по инициативе мэра этого города Франца-Германа Шульце. Они вернулись в Россию, находясь под большим впечатлением от трудолюбивых и независимых ремесленников, учреждающих собственные кооперативные банки, размещающих в них свои сбережения, покупающих паи и акции, получающих кредиты под залог собственного имущества на совершенствование своего ремесла, а также распределяющих доходы и убытки среди пайщиков пропорционально их вложениям[48]. В 1866 г. Лугинин учредил ссудо-сберегательное товарищество в деревне Дороватово Калужской губернии. Судя по всему, это и был первый открывшийся в России сельскохозяйственный кооператив, за которым вскоре последовали сотни других. Основной функцией товариществ, как объясняли их первые сторонники, было помочь бедному большинству крестьянства избегнуть хищных лап ростовщика или кулака[49], удовлетворить его очевидную нужду в кредите и побудить недавно освобожденных крестьян стать независимыми производителями и поставщиками сельскохозяйственной продукции. Лугинин считал, что принципы кооперативных товариществ давно и глубоко укоренились в крестьянстве, и указывал на преобладание общинного землепользования и на периодические переделы земли в ряде регионов России. Однако община была исключительно крестьянским институтом, в отличие от кооператива — учреждения, открытого для представителей всех сословий на вполне законных основаниях. Сторонники кооперативов представляли их первым после Освобождения опытом институционализированного взаимодействия между сословиями, способного соединить крестьянский коллективизм с рациональностью, привнесенной образованными сословиями[50].

По крайней мере среди образованных групп населения кооперативы действительно стали популярным общественным явлением. Яковлев, Лугинин и Колюпанов наряду с князьями А.И. Васильчиковым и В.А. Черкасским учредили Санкт-Петербургское отделение Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах (далее — Санкт-Петербургское отделение) при содействии и под эгидой Московского императорского общества сельского хозяйства. Они стремились убедить богатых и образованных людей содействовать росту аграрных кооперативов всех типов, причем сосредоточились преимущественно на дворянах-землевладельцах, доминировавших в земствах — учреждениях местного самоуправления, введенных в большинстве губерний и уездов Европейской России в 1864 г. Хотя и меньшая, но все же значительная часть губернских и уездных земств сочла нужным ответить на этот призыв выделением специальных средств на кооперативные цели размером от 6 тыс. до 20 тыс. руб.; вскоре к ним присоединилось Министерство финансов, выступившее с предложением ежегодно выделять по 15 тыс. руб. на нужды кооперативов[51].

Для многих товариществ, получивших ссуды на 5 и 10 лет, срок возврата наступал в начале 1880-х гг. Тогда-то и стало очевидно, что многие из них прекращали свое существование сразу же, как только денежные средства распределялись между членами. Другие закрывались вскоре после наступления срока возврата ссуд, а третьи вообще не вели никаких операций. С.В. Бородаевский, специалист по государственным финансам и кооперации рубежа XIX–XX вв., подсчитал, что из 1586 ссудо-сберегательных товариществ, утвержденных Министерством финансов с 1866 по 1898 г., 230 никогда не открывались, 667 закрылись и только 689 (то есть 43 %) продолжали функционировать к 1900 г. Санкт-Петербургское отделение зарегистрировало 825 кооперативных товариществ, которые начали фактически функционировать в 1870-е гг.; к 1900 г. оно могло документально подтвердить закрытие 65 % из них[52].

Первая проблема, возникшая в связи с этими неудачными опытами и требовавшая безотлагательного решения, заключалась в том, что кооперативное товарищество классического типа было совершенно новым явлением для крестьянской России, несмотря на на мнение о том, что общинные порядки предопределяют популярность кооперативных товариществ среди крестьян. Например, Пермское губернское земство в 1872 г. выделило для товариществ 18 тыс. руб., но прошло еще несколько лет, прежде чем крестьяне наконец сформировали кооперативы, для которых эти деньги предназначались, и обратились за ссудами. Возможно, им просто не объяснили, что такое кооператив, не растолковали, как подавать необходимые документы на рассмотрение Министерства финансов, как обращаться за ссудами в Государственный банк или даже в земство. Грамотность — необходимое условие функционирования кооператива с его уставом, конторскими книгами и годовыми отчетами — была в пореформенной России все еще на чрезвычайно низком уровне. Князь Васильчиков указывал в докладе Вольному экономическому обществу в 1872 г., что главное препятствие и трудность работы состоит в безграмотности и низком культурном уровне народа. Например, он получил из одной ассоциации сообщение, что из 188 ее членов только двое умеют читать, но и эти двое не знают даже четырех правил арифметики. Очевидно, что в руках таких людей кооператив нормально работать не мог[53].

Если бы даже члены товариществ умели читать и считать, принципы, проповедуемые кооперативными деятелями, все равно были бы им откровенно чужды. Пай, который каждый член должен был приобрести при вступлении в товарищество, имел значение гарантийного обязательства данного члена и увеличивал денежный фонд, необходимый для ссудных операций. Новоявленные кооператоры, однако, воспринимали паевой капитал как часть платы за получаемую ссуду из сумм, выделяемых центральными и местными властями на кредитование кооперативов, — то есть как бремя, которого нужно постараться избегнуть. В Смоленской губернии члены одного товарищества получили от местного земства ссуду в размере 75 руб. на человека и употребили ее, чтобы купить паи по 50 руб. Для членов крестьянских хозяйств, привыкших затрачивать свой труд и сразу получать конечный продукт, а не инвестировать деньги и получать с этого доход, эта операция означала получение дополнительного дохода в 25 руб. на человека. В тех случаях, когда члены товариществ вначале должны были приобрести пай на собственные средства, они чаще всего отправлялись к местному ростовщику и получали краткосрочную ссуду, покупали пай, брали ссуду в кооперативе и использовали ее, чтобы выплатить долг ростовщику с процентами. Опять-таки все, что оставалось после этой операции, они считали счастливо приобретенным дополнительным доходом[54]. Инициаторы финансирования кооперативного движения и не догадывались о подобных операциях, пока земства и Государственный банк не приступили к возврату первоначально выданных ссуд, заставляя кооперативы выколачивать деньги из своих членов. Нередко пайщики вынуждены были выпрашивать новую ссуду у земств, чтобы отдать предыдущую. Все это вскоре привело в деревню земских уполномоченных, которые требовали от каждого члена «показать деньги» и тем подтвердить, что первой ссудой хозяин распорядился расчетливо и все его расходы уже компенсированы. На самом же деле все занятые средства были уже давно потрачены на повседневные нужды, так что заемщик брал в долг у соседа, «показывал деньги», а потом отдавал их соседу с процентами. Из всего этого земские деятели закономерно заключали, что вместо того, чтобы прижать ростовщика и кулака, они помогают им все успешнее вести свои дела[55].