Одиночество менестреля - Владислав Адольфович Русанов

— О! Я не знал! Позвольте выразить искреннее восхищение вашим батюшкой.

— Ну, что вы. Он всегда говорил, что главное предназначение в жизни любого честного дворянина — защищать отечество.

— Полностью согласен. И вдвойне восхищён. А где он сейчас?

— Увы, мне это не известно. Мой Дом в опале, если вы помните.

— Конечно, помню!

— Мне помогли скрыться. Судьба моих родных покрыта мраком неизвестности.

— Это ужасно. Надеюсь, всё будет хорошо.

— Я каждый вечер молю об этом Вседержителя, — вздохнула Реналла. — Но вы прервали рассказ.

— Да… Если позволите, я продолжу.

— Не только позволю, но и прошу продолжить.

— Тогда продолжаю. Со стен ударили картечью. Солдаты, выступающие на стороне столицы, откатились, оставляя на поле боя убитых и раненых. Но я видел, что к ним подошло подкрепление и строится на безопасном расстоянии. Атаковать мы не могли. Просто бесцельно растеряли бы всех бойцов, когда на счету каждый. Поэтому я приказал возвращаться в город. Уже под защитой стен узнал, что ядра ложатся слишком близко от нашей штаб квартиры. Мой капитан сейчас с основными силами Роты сковывает наступление противника у форта Релен. Это в десятке лиг к северо-западу отсюда. Если Релен будет взят, то и Аледе долго не продержится, и солдаты Маризы смогут выйти на границу с Кевиналом, а это — верная гибель для всех сторонников герцогини Кларины. Сергио в Аледе, Марцель ранен. Что я должен был делать? Скорее мчаться в штаб-квартиру и принять все меры, чтобы не взорвался порох и не пострадали прочие припасы. Ну, и конечно же, меня не могла не волновать ваша безопасность, прана Реналла. Ведь я взял на себя определённые обязательства перед вашей роднёй — праной Нателлой, прежде всего.

— Благодарю вас, — улыбнулась Реналла. — Искренне тронута заботой.

— Очень хорошо, что я поторопился с дюжиной самых отчаянных бойцов. Ещё немного и было бы поздно. Вначале я не поверил своим глазам. Не поверил, несмотря на немалый военный опыт. Предательства никогда не ждёшь, хоть и убеждаешь себя быть к нему постоянно готовым.

— Предательства?

— В этом-то и вся суть! Поначалу я подумал, что это просто мародёры… Кажется, я уже упоминал об этом?

— Да, упоминали.

— Мародёры или лазутчики из вражеской армии, хотя последнее кажется совсем уже маловероятным. Казалось бы, как они смогли бы пробраться за крепостную стену? Но подобные случаи известны в истории войн. Не буду утомлять вас пересказом скучных фолиантов, это знание не для юной праны. Схватка во дворе подходила к концу. Большинство «лишённых наследства» либо были убиты, либо истекали кровью из множества ран. Стоять на ногах оставались лишь Жанель альт Новил и ваш телохранитель…

— Бардок?

— Да, он.

— Какое счастье, что он уцелел! — радостно воскликнула Реналла, испытывая огромное облегчение. Она помнила кровь на своих пальцах, вытекающую из маленькой дырочки в кожаной куртке охранника. Казалось бы — совсем маленькая дырочка, чуть больше ногтя размером, но ведь люди умирают даже от таких.

Лейтенант Пьетро нахмурился, отвернулся к кону, несколько томительных мгновений молчал, а потом глухо произнёс:

— Он не уцелел. Умер вчера от кровопотери. Три огнестрельных раны, в том числе две — в грудь. Шесть колотых и резанных. Мне очень жаль. Правда, очень жаль, что я не успел вовремя…

Реналла охнула и зажала рот ладошкой, чтобы не разрыдаться. Казалось бы, кто её Бардок? Угрюмый, немногословный, вечно недовольный, всегда возражающий. Но именно он сопровождал её из самого Аркайла. Пусть по приказу прана Гвена альт Раста, а не по собственной воле, но служил телохранитель не за страх, а за совесть. Заботился и о ней, и о её сыне. Берёг, защищал, старался устроить получше на постоялых дворах. В нём ощущалась постоянная готовность драться за них, если такая необходимость возникнет. Он был против её поездки в Вожерон из замка праны Нателлы, но вынужденно подчинился, поскольку не мог не подчиниться благородным господам — служба такая. Но он дрался за неё, непослушную своенравную девчонку до последнего. Прикрыл её от выстрелов собой, а потом сражался. Истекал кровью, терял силы и с ними — жизнь, но сражался.

— Мне очень жаль… — повторил Пьетро.

— Да примет Вседержитель душу его, — едва слышно прошептала Реналла. — И упокоит со святыми.

— И упокоит со святыми…

— Как же я теперь?..

— Умоляю вас, не волнуйтесь. Я обеспечу вам самую лучшую защиту. Клянусь! Если будет надо, я сам умру, но не подпущу к вам ни одного злоумышленника. Как бы не старался это мерзавец, Этуан альт Рутена!

— Кто?

— Главнокомандующий наш! — с ненавистью выплюнул Пьетро. И вдруг спохватился. — Прошу простить меня. Я отвлёкся, но позвольте, я всё-таки расскажу всё по порядку.

— Рассказывайте, во имя Вседержителя. Мне уже не по себе от неизвестности и загадок.

— Это моя вина. Ещё раз прошу простить меня. Постараюсь объяснить как можно быстрее. Переодетыми мародёрами оказались люди, служившие Дому Сапфирного Солнца.

— Как? — Реналла почувствовала «мурашки», бегущие по спине.

Всё это время она боялась штурма, боялась обстрела, боялась тайную службу Аркайла, а оказывается — враги таились совсем рядом. Что теперь делать? В каждом встречном видеть убийцу? Запереться в четырёх стенах и попросить прана Пьетро об усиленной охране? Бежать в замок Дома Ониксовой Змеи? Но, если кто-то очень сильно хочет её смерти, то обветшалые стены и набранная с бору по сосёнке дружина пран Уилла, гофмейстера, не спасут. Доберутся. Выстрел или кинжал…

— Не бойтесь! — Лейтенант шагнул к ней, решительно взял ладонь и стиснул пальцами. Крепко, но осторожно. Наверное, она побледнела или ещё как-то выдала испуг. — Не бойтесь ничего. Вы помните рыжего и плешивого прана из свиты Этуана? Мне ещё очень хотелось швырнуть ему перчатку прямо во время суда.

— Помню… — Стараясь сдержать дрожь в голосе, ответила она.

— Рутт альт Ларра из Дома Медной Ящерицы — вассал Дома Сапфирного Солнца. Бардок заколол его ещё до нашего появления. Мне пришлось лишь опознать труп. Ещё у троих лица показались знакомыми. Где-то я их видел — то ли на балу в городской ратуше Вожерона, то ли на военных советах. Я отправил посыльного к прану Жерону. Он должен знать, что наши союзники совершили поступок, граничащий с предательством. На мой взгляд, это достаточный