За гранью грань - Ольга Романовская

– Ну, чего уставилась? – невежливо прервал осмотр навсей.

Внешность его тоже претерпела изменения: побрился, постригся, избавился от «синяков» под глазами. А еще от Геральта приятно пахло. Чем, понять не могла, пестрая смесь ароматов. Работа парфюмера, а не вытяжка вереска или ириса. Странно, я полагала, мужчины не душатся.

– Аа-а, – с ленцой протянул Геральт, окинув презрительным взглядом, – вы ж до сих пор в бредни верите. Навсеи, замки, казематы, хлев… Увы, дорогая, мы живем совсем не там и совсем не так. Ланги, они такие наивные и отсталые, до сих пор паровое отопление не изобрели.

– Что? – недоуменно переспросила я, окончательно перестав что-либо понимать.

Ошейник, кстати, Геральт снял, вместо него темнела повязка.

– Ничего! – передразнил темный и встал напротив меня. От его взгляда стало не по себе: будто сначала одежду снял, а потом и плоть до костей. – Юбку задери.

– Зачем? – На всякий случай прижала платье к коленям.

– Хочу посмотреть, не кривые ли ноги. Давай, или сделаю сам, – мрачно поторопил он.

Разумеется, и не подумала подчиниться. Тогда навсей со смешком ухватил за талию, задрал юбки и ощупал бедра. Я попыталась извернуться, дать ему коленом, но в итоге оказалась прижатой к перилам. Голова опасно запрокинулась, грозя падением.

– Ну, отпустить тебя?

Геральт поднял, как котенка. Ноги болтались над пустотой. Посмотрев вниз, поняла: упаду – разобьюсь. Внизу мозаичный каменный пол, а лететь два с половиной этажа. Потолки в доме высокие, шансов выжить мало. Даже если вдруг, останусь калекой.

– Нет, – сдавленно пробормотала я и взмолилась: – Пощадите!

– Уже пощадил, раз здесь. – Темный поставил обратно на ступеньку. – Сестренке не повезло, а вот ты счастливица.

– Алексия, она где?

Догадываюсь, что мертва.

На глаза навернулись слезы. Почему я не стихийница? Тогда призвала бы силу и расправилась с напыщенным навсеем.

– Ублажает всех желающих, – равнодушно ответил Геральт. – Для иных целей непригодна.

– А я? – пискнула, не узнав собственного голоса.

Перед глазами вставали кошмары. О развлечениях навсеев ходили жуткие байки, это хуже пыток.

– Посмотрим. – Геральт знакомым жестом коснулся губ. – В любом случае оставлю себе. Дальше только от тебя зависит. Можешь остаться игрушкой, можешь подняться до наложницы. Пока же тебя учить и учить.

– Чему учить и чем наложница лучше игрушки? – пока я не видела разницы.

– Узнаешь, – напустил туману навсей. – Наложницы детей рожают – почетная и важная миссия. Думаю, справишься. Здоровая, на мордочку симпатичная, покладистая. Сколько твой отец убил? Столько и родишь.

– Я не смогу столько! – ужаснулась незавидной перспективе.

Действительно, не смогу, даже если каждый год. Это же сотни! Ну, полсотни точно. Я же от силы двадцать за сто лет выношу, и то если организм справится. Вопреки всеобщему мнению, частые беременности не полезны.

– Значит, сколько сможешь, – равнодушно ответил Геральт и подчеркнул, видимо, желая, чтобы прониклась благодарностью: – Хоть и забрал ради детей, до совершеннолетия обожду. Но только с ними.

От намека, таившегося за этими словами, стало не по себе. Навсей между тем хлопнул в ладоши и велел кому-то вымыть и переодеть меня.

– Учить начну вечером, – предупредил темный.

Он глянул так, что поняла – вечер вряд ли переживу. В зеленых глазах плескались презрение и ненависть. Одно сжигало, другая замораживала. Оставалось только гадать, почему меня не убили во время перехода, не выпили всю жизнь и силу без остатка.

Волновала судьба сестры. Видимо, навсей хитростью заставил ослабить действие ошейника или… Закрыла лицо руками и завыла. Я сама виновата! Пожалела, проложила ткань – и убила сестру. Только сдается, погибла не только она.

– Страшно, ланга? – Геральт упивался моими терзаниями.

Похоже, он передумал уходить. Как же, такое представление! Рука с перстнем-печаткой потянулась к щеке. Отшатнулась, но темный все равно ухватил за лицо и заставил смотреть в глаза. Нервно сглотнула, приготовившись к боли, однако ее не последовало. Навсей просто смотрел, гипнотизируя ледяными глазами. Мнимое спокойствие: видела, как дергается жилка на шее, как заострились скулы. Я сейчас олицетворяла всех светлых и, похоже, отвечу за погибших темных на нашем дворе.

– Симпатичная мордашка! – Губы Геральта скривились в усмешке. – Напомни, сколько тебе лет?

– Шестнадцать. – Слова застревали в горле.

– Люблю девочек! – бархатным баритоном мурлыкнул навсей. – У них нежные цветочки, одно удовольствие срывать. Тебе тоже понравится, жалостливая ланга. Только благодаря сочувствию и жива. – Темный отпустил, и я с облегчением перевела дух. Пусть ненадолго, но все же. – Но пальчики хорошо помню.

Плохо. За простыми словами скрывалась угроза, не оставлявшая сомнений в сути будущих развлечений. Ох, какие после этого дети? Живой бы остаться!

Пока Геральт занимался запугиванием, к нам незаметно подошла служанка в синем платье и белом переднике, лежавшем странными четкими складками. Волосы гладко зачесаны на затылок и собраны в пучок. У нас так не ходят. И губы не красят. Юбка не до полу, до лодыжек, из-под подола выглядывают тонкие, явно не шерстяные чулочки и туфельки с пряжками. Странная мода. Наши женщины носят платья свободного кроя на шнуровке, тут же все по фигуре, как застегивается, непонятно.

– Вот, – ткнул в меня пальцем темный.

Служанка стрельнула глазами. Показалось или у нее с хозяином что-то есть? Ну да, навсей же, они неразборчивы в любовных связях. Наморщив носик, горничная презрительно выпятила нижнюю губу. Видимо, по ее мнению, я нечто жалкое и кошмарное.

– Сможешь привести в порядок?

Позабыв о страхе, обиженно фыркнула. Да, платье порвала, испачкала, но не уродина же! И неприлично, между прочим, обсуждать человека в его присутствии.

– Какие-нибудь особые пожелания?

Служанка достала из-под передника скрепленные тончайшей проволокой листы бумаги, в осьмушку обычного листа, и кусочек дерева, на поверку оказавшийся пишущим грифелем.

– Пока нет. Вымыть, переодеть, причесать и привести к ужину. Можешь рассказать, куда она попала, а то дуреха не сообразила.

Горничная присела в реверансе и кивнула мне:

– Идемте, госпожа!

Опасливо косясь на скалившегося Геральта, которого, несомненно, забавляло происходящее, поплелась за служанкой наверх.

Ой, а на этажной площадке окно витражное! Не удержавшись, подошла, чтобы лучше рассмотреть рисунок: венок из роз. Служанка терпеливо ждала, со скучающим видом взирая на потолок.