За гранью грань - Ольга Романовская

– Долго придется учить, – констатировал Геральт. – Начнем со стеснительности. Пошли есть.

Что я могла? Покорно поплелась за мучителем, тайком поправляя ерзавший ремешок. Кожа под ним горела, только странно, не от боли. А еще там отчего-то стало влажно. Одним словом – срам! А навсей наслаждался. Довольная улыбка не сходила с лица.

– Нравится ошейничек? – Он неожиданно остановился и обхватил за талию.

От близости Геральта и сознания того, что навсей может взять силой в любой момент, стало страшно. Даже приятный запах, исходивший от темного, не успокаивал, наоборот, заставлял брыкаться.

– Дергаться будешь, когда насажу! – рыкнул навсей. – Запомни, здесь ты не дочка магистра Онекса, а пленная ланга. Наверное, понимаешь, как сильно мы вас любим?

Кивнула и сглотнула, встретившись с полными ненависти глазами Геральта. Точно так же он смотрел, когда я пришла его лечить. За доброту навсей отплатит кровью и унижением. Мелькнула мысль: наверное, Алексия издевалась? Как иначе она принудила спать с собой – только разными зельями. Мужчина желал телом, но не головой. Еще один повод для ненависти.

Пальцы навсея разжались, и я с облегчением отпрянула. Сердце колотилось в горле, кончики пальцев онемели.

– А ты знаешь, что вовсе не светлая, ланга? – огорошил Геральт.

Взгляд его вновь стал холодным и чуть насмешливым. Приступ ярости прошел.

– А вы не темный? – с сомнением переспросила я.

К чему он клонит? Лихорадочно припомнила историю семьи и мотнула головой. Нет, мать родила меня от отца, тут и сомневаться не в чем. В роду у нас никто на той стороне не бывал, а те, кого насиловали темные, не возвращались. Мертвые навеки оставались в подземельях и на полях сражений. Мы до сих пор чтили память двоюродной бабки, которую, как Алексию, пустили по кругу. Раненую, прямо на горе трупов. Во всяком случае, так гласила легенда. Тетка же сложила голову в горах. Сражалась достойно, умерла с честью.

Геральт рассмеялся и непривычно ласковым жестом коснулся подбородка.

– Нет, милая, я темный. И то, чего ты так боишься, у меня есть. Мы обязательно все попробуем, медленно, не торопясь. Понравились трусики?

Мотнула головой. Жар снова прилил к щекам. Обсуждать подобные вещи не хотелось, но навсей не желал сменить тему. Как ему объяснить, что женщине не пристало даже подруге говорить о сношениях? Пусть их поэтично называли актами любви, по мне – от перемены слов смысл не меняется.

– Так почему не нравятся, ланга? – Геральт ухватил за подбородок, заставив смотреть себе в глаза. – Ответишь – вспомню, как тебя зовут.

– Они… они ничего не скрывают, – пролепетала я.

Навсей стоял так близко, что ощущала жар его тела. Меня колотило от ужаса и стеснения. Кажется, Геральт заметил и по-хозяйски обвил рукой за талию, тесно-тесно прижав к надушенной рубашке. Горячий пряный аромат против воли проникал в ноздри, заполнял сознание. У нас мужчины не душились. Ох, кажется, мне от этого запаха под юбками жарко.

– Ты стесняешься собственного тела? – удивился Геральт. – И чужого тоже, – с усмешкой припомнил он лечение, заставив прокусить губу от стыда. – Наверняка никогда себя не ласкала и не рассматривала.

Не врут фолианты, темные поголовно извращенцы! Какая приличная девушка станет заниматься подобными вещами?! Я лекарь, приблизительно знаю, какое оно и где, и то по описаниям: картинки фривольного содержания только для борделей рисуют – и довольно. Ласкают и рассматривают мужчины.

– Да-а, долго придется тебя учить! – разочарованно протянул навсей. Очевидно, он рассчитывал на девушку, подобную Алексии. – Хотя бы возбудилась? Дай-ка проверю. Если холодная по этой части, даже связываться не стану.

Сердце ухнуло в пятки. То есть он сейчас снова засунет палец туда и, если чего-то не найдет, убьет. Вседержители, как бы возбуждение сымитировать?!

Стойко стерпела поползновение Геральта между ног, только дыхание задержала, когда ремешок отодвинул. Палец погладил кожу и вынырнул из-под юбок. Навсей с глубокомысленным видом рассмотрел его и показал мне. Ничего необычно, просто чуть влажный. Гораздо интереснее печатка с графской короной. Раньше ее не было, точно помню. Значит, действительно граф, а от нас скрывал. Еще бы, его допрашивали бы тогда, дядя всю душу вытряс. Так же – пощада и Алексия.

Не дождавшись реакции, навсей вытер руку о штаны.

– Ладно, пошли есть. После пойдем ко мне заниматься. Предохраняться умеешь или врача позвать, чтобы средство подобрал?

Вседержители, да что за мир-то такой, если грязное белье на всеобщее обозрение выставляют? Разумеется, я знала пару средств, но… Объяснять темному ничего не стала: не поймет – и кивнула. Тот удовлетворенно кивнул и чинно подставил локоть, будто только что не вел себя как последний завсегдатай борделя. Я даже не поверила, покосилась исподлобья и получила в ответ улыбку. Не оскал, не ухмылку, а выражение человеческой доброжелательности.

– Не веришь, Дария? – вкрадчиво поинтересовался навсей и успокаивающе погладил по руке. – Видишь, слово я держу, у тебя теперь есть имя. Немало, правда?

Стиснула губы и напомнила:

– Вы убили мою сестру.

Геральт прищурился и положил мою ладонь на локоть. Пришлось сжать и вообразить себя принцессой, попавшей в плен к злому колдуну. Так чинно только на балах вышагивали, а тут по лестнице.

Внутри царила мешанина чувств. С одной стороны, страшно, с другой, обуревала злость на навсея, с третьей – любопытно. Мир темных казался сошедшим с книжных страниц, в нем воплотились мечты об удобстве и уюте. Надо признать, загородный дом Геральта обставлен со вкусом, а парк легко затмит королевский. Я, правда, никогда за заливом не бывала, сужу с чужих слов.

– Тебе напомнить, что делала твоя сестра? – склонившись к самому уху, шепнул навсей. Дыхание обжигало холодом. – Ты, между прочим, принимала участие в забавах. Наверняка зелье варила для сестричкиного счастья.

Вспомнилась сцена осмотра, жадный взгляд Алексии, с которым та взирала на мужское достоинство темного, его раны и мой палец между ягодиц. Навсей запомнил, хотя я действительно только смотрела. Темные ведь гордые, а тут такое унижение. За это, видимо, и расплачиваюсь. Но почему в его доме? Гораздо проще развлечься в нашем мире. Словом, куча вопросов без ответов, и два самых главных: почему Геральт в свое время попросил пощады и что намерен со мной делать?

– Нет! – с возмущением выпалила я, представив, чем занималась Алексия на кухне. – Это противно природе.

Геральт в который раз удивил:

– Знаю. На-ре побывало в твоем разуме. Только отвращение к желаниям сестры и спасло, – задумчиво протянул навсей, замерев на ступеньке. Я едва не полетела вниз, лишь локоть Геральта уберег от падения. – Но с ошейником ты сглупила. Если бы не слабость, убил бы. Разум нужно беречь, ланга.