Кто похитил Сэсси Манун? - Дональд Уэстлейк

Выходит, в ее жизни ничего не изменилось, и все осталось по-старому? И сегодняшняя вечеринка будет пустой тратой времени, обыкновенной шумной показухой, полной скучных людишек? Что ж, в конце концов от нее ждут только одного — чтобы около десяти она появилась перед гостями. А остаток вечера можно просидеть у себя в комнате и спокойно почитать.

Глава 5

Свернув на залитую оранжевыми лучами заходящего солнца Кент-авеню и накручивая педали взятого напрокат велосипеда, Робби наконец позволил себе отвлечься. Задание Келли было выполнено, и теперь он размышлял о тяжкой доле чернокожего в этом мире, точнее, о том, как много зависит от цвета кожи.

Еще ни разу в жизни Робби не ощущал так остро, как сегодня, каково это — быть американским негром на острове Ямайка. Весь день он чувствовал себя неким бесплотным духом, столь же нереальным, как персонаж одного научно-фантастического романа, который никак не мог добиться того, чтобы его услышали другие люди. Местным жителям было легко определить по его одежде и акценту, что он американец, а следовательно — чужой, что же касалось американских туристов, то те принимали его за одного из аборигенов, и никак не за своего. Таким образом оба лагеря считали его принадлежащим к другой стороне, и Робби, провел весь день на своей личной «нейтральной территории».

У входа в яхт-клуб Робби слез с велосипеда, прислонил его к стене и вошел внутрь. Спустившись по длинной лестнице и миновав высокую арку, он оказался на причале и неторопливо направился к «Осмотрительной». Проходя мимо «Грозной», он заметил майора Ффорк-Линтона и мисс Рашби, расположившихся на палубе в шезлонгах и любующихся закатом, и был крайне удивлен, когда мисс Рашби приветливо улыбнулась и помахала ему рукой.

— Великолепный закат, не правда ли?

Робби посмотрел на запад.

— Просто потрясающий, — кивнул он, благодарный ей за это маленькое проявление человечности, и ненавидя себя за это. Он зашагал дальше, отметив про себя, что закат и в самом деле высший класс — небо полыхало голубым, оранжевым и пурпурным, на темно-бирюзовой поверхности моря покачивалась оранжевая дорожка, тянувшаяся от багрово-красного шара солнца, садящегося за далекий горизонт.

Фрэнка и Келли на палубе не было. Поднявшись на борт, Робби обнаружил их в кают-компании — Келли разглядывал слегка размытые фотографии Сэсси Манун в аэропорту, а Фрэнк давал пояснения.

— Этот малый вышел из самолета вместе с ней. По-моему, они не очень-то ладят. Мне кажется, он просто на нее работает.

Келли кивнул и повернулся к Робби.

— А у тебя как дела?

— Отлично. Но ямайский акцент у меня никогда не получится. Он похож на английский, но какой-то другой.

— Пар-рень, у нас тут на остроф-фах говор-рят по-особенному, — прошепелявил Фрэнк.

— Во-во, — кивнул Робби, — один в один. Каждый раз, когда я пытаюсь под него подделаться, мой голос звучит, как у попугая.

— Что ж, работай, — сказал Келли. — Больше ничего?

Робби снял с плеча портативный магнитофон в кожаном футляре и поставил его на кофейный столик.

— Здесь полно всего. Общие сведения. Еще раздобыл кучу рекламных проспектов для туристов. — Он достал из кармана объемистую пачку разноцветных брошюрок. — И кое-что разузнал в городе. Сэсси Манун остановилась в загородном доме, который арендует сэр Альберт Фицрой, крупный английский кинопродюсер.

— Я ехал за ними как раз до этого места, — добавил Фрэнк. — Здоровенный двухэтажный домина, весь белый и стоит на холме. Очень смахивает на мексиканскую асиенду.

— Сегодня вечером там состоится прием, — продолжал Робби. — Настоящий званый обед в честь Сэсси Манун. Ожидается более сотни гостей.

Келли резко выпрямился и уставился на Робби с крайне заинтересованным видом.

— В доме? Прямо там, где она остановилась? Прием?

— Да еще какой! — Робби усмехнулся. — Поди узнай, кто прошел по приглашению, а кто — «зайцем».

Келли вскочил и возбужденно потер руки.

— Боги нам улыбнулись. Это добрый знак.

— Значит, у нас счастливая звезда. — Фрэнк довольно рассмеялся. — А если повезет, то скоро разживемся еще одной. И зовут ее…

— Сегодня вечером мы увидим ее во плоти, — кивнул Келли. — И обследуем этот дворец, где она остановилась. И, может быть, раздобудем массу ценной информации. Робби, во сколько вечеринка?

— Начало в восемь.

— Мы приедем к девяти тридцати.

Глава 6

Подъездная дорожка, ведущая к дому, была плотно забита припаркованными машинами: тут — «роллс-ройс», там — «кадиллак», чуть подальше — «альфа-ромео». Опоздавшие гости были вынуждены ставить свои машины у подножия холма на обочине шоссе и взбираться наверх по извилистой дорожке, по обеим сторонам которой на пальмах были развешаны гирлянды янтарных лампочек. Фасад дома тоже был усеян разноцветными огоньками, четко очерчивавшими его контуры на фоне ночного неба. Откуда-то изнутри доносилась местная музыка.

Ровно в девять тридцать Келли, Фрэнк и Робби вылезли из такси у начала подъездной дорожки, расплатились с водителем и спустя пять минут поднялись к распахнутой настежь входной двери. Все трое — в легких спортивных костюмах и при галстуках, ради такого случая даже Келли приоделся.

То и дело подходили новые гости, но никто и не думал их встречать или проверять приглашения. Убедившись в этом, трое компаньонов спокойно вошли в дом, кивнули друг другу и разошлись по разным комнатам.

На первом этаже яблоку негде было упасть, зато на втором — почти никого. Вокруг проворно сновали официанты, подтаскивая с кухни подносы с напитками, сэндвичами и чистыми пепельницами. Гости расхаживали по комнатам, болтали, жевали, пили, позвякивая кубиками льда в бокалах… И курили, курили, курили…

Чем старше и важнее был гость, тем ближе ко входной двери он предпочитал оставаться. Главная гостиная, начинавшаяся сразу за вестибюлем, была оккупирована курильщиками сигар — бизнесменами и финансовыми тузами, небрежно стряхивавшими толстые колбаски пепла на ворсистый темно-лиловый ковер. В воздухе витали такие выражения, как «процентные ставки», «контрольный пакет», «грабительские налоги»… Некоторые из них явились с женами — удивительно похожими друг на друга, дорого, но безвкусно одетыми полными женщинами, небольшими группками расположившимися на расставленных вдоль белых стен банкетках. Зрелище это напоминало выставку смешных кукол на витрине дешевого магазинчика, и мисс Рашби выделялась среди «присутствующих здесь дам», как подводная лодка в стаде китов.

В следующей комнате, набитой книгами, купленными оптом на аукционе, а потому носившей гордое название «библиотека», вовсю дымили трубками «интеллектуалы» — преуспевающие сценаристы, режиссеры и продюсеры. Здесь смысл всех разговоров сводился в основном к одному — сколько бы они заработали в этом году, не будь у них такого бестолкового агента. Здешние жены, все как на подбор с длинными распущенными волосами, предпочитали вести беседы на более «актуальные» темы — некоторые из них не виделись со времени последнего марша протеста на Вашингтон. В дальнем углу за партией в «веришь — не веришь» в окружении еще пяти партнеров сидел майор Ффорк-Линтон, и было похоже, что пока выигрывает только он.

Еще дальше, в комнате, из-за обилия больших окон и экзотических растений в кадках считавшейся солярием, собрались курильщики сигарет — актеры, певцы, комики и прочие знаменитости, обменивавшиеся впечатлениями о недавно прочитанном бестселлере. При взгляде на их жен — одетых по последней моде длинноногих красоток с пустыми лицами — сразу же вспоминалась приемная киностудии «Капабланка» в те дни, когда происходит набор в массовку. Бенни Бернард, твердо решивший кого-нибудь закадрить, жадно озирался по сторонам, выискивая подходящую кандидатуру.

Снаружи, у бассейна, ловили свой кайф поклонники марихуаны — в основном молодые хиппи в возрасте от двадцати до двадцати пяти, так называемое «новое поколение» — герои телесериалов, участники рок-групп и актеры, в свое время популярные в роли «бунтарей без причины». Здесь никто не был женат — во всяком случае, не так чтобы очень; все уже давным-давно переспали друг с другом, так что не оставалось ничего другого, кроме как танцевать вокруг бассейна и, пытаясь перекричать музыку, рассказывать друзьям и подругам о результатах последних анализов у венеролога.

По всему дому, словно дрожжи в перевернутом пироге, расползлись критики, колумнисты, свободные журналисты, составители сборников поэзии и антологий современной прозы, — в общем, вся та разношерстная публика, которая всегда вертится вокруг любого мало-мальски известного кинофестиваля.

Оркестр сидел в патио у бассейна — маримба, электрогитары, барабаны, конги, бонги, маракасы и так далее. Ребята старались вовсю, «обстреливая» танцующих мощным звуковым цунами через выложенный розовой плиткой прозрачный бассейн с подводной подсветкой. На пальмах, тянувшихся вдоль бамбуковой ограды, отмечавшей границу участка, сверкали зеленые и красные лампочки, синие и желтые лучи вращающихся прожекторов выхватывали из темноты потные возбужденные лица… А дальше за бассейном простиралась тропическая ночь — черная, тяжелая, дышащая жаркой влагой и наполненная москитами.