Тьма. Том 7 - Лео Сухов

Я же отправился на допрос, решив не откладывать это малоприятное дело. Когда приедут следователи, явно будет неподходящий момент.

Глава 2

Сетевая волна «100», передача «Утро добрым не бывает»

— Доброе утро, сонное-сонное царство!

— Хотя такое морозное утро точно не может быть д-д-д-д-добрым!

— И это опять мы на волнах нашего несравненного сетевого радио «Сто». Или даже «Минус сто». С вами Александр Пискарёв!

— И несравненная… Я, Анна Лоскутова! Вместе с Сашей мы попытаемся сделать утро добрее! И теплее!

— А вещаем мы прямиком из Серых земель, где зима, снег и солнце! Самое время прокатиться на лыжах!

— Только солнышко нас почему-то не греет. Саша!

— Да?

— Саша!

— Что, Ань⁈

— Ты новую шутку читал?

— Где я её должен был прочесть?

— Как где? В предсказаниях погоды в Ишиме на завтра!

— Вроде бы погодники занимаются расчётами, а не предсказаниями, Ань…

— Да-а-а-а? Слушай, а почему они тогда написали, что сегодня в княжестве была самая холодная ночь?

— А она была самая холодная?..

— Ой, всего-то минус пятьдесят, а дальше, как они предсказали, будет теплее!

[На заднем плане раздаётся дружный злодейский хохот]

— В самом деле, смешная шутка… Жаль, вряд ли кто-то в Ишиме её поймёт. Во всяком случае, до завтра-послезавтра.

— Боже! Саша, ты плачешь!

— Это не то, о чём ты подумала.

— Я думаю о стойком северном ветре, что дует в сторону Ишима. И о том, что сегодня буду ночевать в убежище, потому что трубы отопления, идущие к моему дому, этой ночью со мной попрощались.

— Минус сто, судари и сударыни! Минус сто идут к вам с лёгким северным ветром! Те самые минус сто, что я видел сегодня на термометре, когда проснулся ночью, замёрзнув под тремя одеялами.

— Да-да! Дорогие наши слушатели! Невероятная температура воздуха, отмеченная сто лет назад…

— Минус девяносто восемь!

— Эта отметка побита! Так и есть! Минус сто!

— Пока я шёл на работу, думал, всё себе отморожу… А мне пройти-то надо двести метров!

— А… Вот чего ты плакал… Саша!..

— Что?

— Саша!..

— Нет, всё не так плохо…

— На волнах нашего сетевого радио «Сто»! Для Саши! Звучит! Легендарная песня! Легендарной ватаги «Скоморохи Сибири»! Песня, которую не услышать на Руси, а только у нас, в Серых землях: «Милая, прости, но я совсем всё отморозил…».

Я тщательно отмывал руки в старой раковине у входа в подвальную комнату. Как и в прошлый раз, на экспресс-допросе присутствовал только Давид. Боец, помогавший доставить пленников, выдержал от силы пять минут, а потом всё же сбежал.

Зрелище было тяжёлое, не поспоришь. И дело даже не физическом насилии — неприятно, но терпимо — а в том, что приходилось морально ломать людей. После сеанса короткого «общения» на стуле оставался скулящий, трясущийся и готовый на всё человек.

И что самое главное — почти целый. Честно говоря, если бы не память Андрея, я бы тоже, наверно, не смог смотреть. Одна лишь мысль, что любого можно превратить в такое убожество — и меня, в том числе — вызывала гремучую смесь из душевной боли и физического отвращения.

Чтобы творить такое с человеком, надо пройти длительную подготовку. Почувствовать боль на себе и понять, как быстро ты сам сломаешься под этим давлением. Давид явно свой предел знал, поэтому хоть и кривился, но не уходил, смотрел. И даже записывал имена и фамилии.

Мне всё это тоже не нравилось. Не просто так я тщательно отскребал руки после допроса. Однако меня уже успели достать последние события. И штурмы особняка, и вмешательство каких-то левых кабанов, и прочие странности.

— Берем этих двоих, которых они назвали? — уточнил Давид, когда я закончил мытьё рук.

Во время допроса пленники назвали два имени. Те люди, которые послали их группу устранить Ладу. Некий Иван Морозников по прозвищу Злыдень. И Анатолий Бережковский по прозвищу Облом. Причём, где скрывается последний, бандитам было категорически неизвестно. Они о его участии-то узнали совершенно случайно.

— А тихо и быстро взять сможете? — задумался я.

— Боюсь, заранее не угадаешь, — честно признался Давид.

— Посылай две группы… Но если тихо не получится, не рискуйте. Сиятельный князь нам, конечно, многое прощает, но если вдруг палку перегнём… Может и по шапке прилететь. Так что… В общем, столкновения с полицией нам не нужны.

— Понимаю, — кивнул Давид. — Сам прослежу.

— Хорошо, — одобрил я.

Заодно подумал, что вот и случай проверить Давида на профессионализм. «Ирбисы» были хорошими охранниками и городскими бойцами. Как я подозревал, в этом была заслуга именно Давида. Он их взрастил и обучил.

Кем был глава охраны? Откуда набирал людей? Уж точно не из бывших солдат. Половина охранников даже не служили, а сразу же взращивались в отряде. Подозреваю, что практически все мои охранники — вчерашние ребята из глухих углов.

И раз Давид претендовал на главенство одновременно и в охране, и в дружине, будет нелишним посмотреть на его успехи в части взаимодействия с полицией и местным криминалом. Наверняка у него есть связи. И он сумеет их применить в случае острого конфликта интересов.

Ну а пока охранники готовились к выезду, я вернулся к нашим гостям и Авелине. Все трое дожидались меня в покоях. Причём Лада явно ещё не до конца пришла в себя. Жалась в тени объёмного Теневольского, словно боялась даже Авелину — единственную, кто присутствовал в покоях, кроме главного редактора. А в чашку с горячим исходящим паром чаем и вовсе вцепилась так, будто это была её последняя защита.

— Прошу прощения, что задержался. Сами понимаете: время в таких делах дорого! — преувеличенно бодро извинился я, присаживаясь рядом с женой.

— Эти бандиты что-то сказали, ваше благородие? — с интересом уточнил Теневольский. — Назвали какие-то имена?

— Морозников по кличке Злыдень, и Бережковский по кличке Облом, — не стал я скрывать и заметил, как главный редактор болезненно сморщился. — Вы кого-то из них знаете, Антон Михайлович?

— Ну как сказать… Прямых доказательств у меня нет, — с сожалением вздохнул Теневольский. — Однако ходят слухи, что Облом — это человек Кафарова. Как я и думал, этот подлец постарался… Все ниточки к нему сходятся.

— А главная ниточка — это Лада? — уточнил я.

И перевёл взгляд