Перец и соль, или Приправа для малышей - Говард Пайл

жужжали возле цветков, вылетая из двух ульев у изгороди. Но главным чудом сада была клумба с тюльпанами, лучше которых не было во всей Англии, и люди приезжали даже из дальних краёв, чтобы на них посмотреть и услышать их запах. Они стояли ровными рядами и были всех цветов: белые, алые, жёлтые, пурпурные, крапчатые, полосатые. Они рано раскрывались, увядали позже других, а когда цвели, то воздух вокруг просто благоухал.

Так вот, всё это случилось до того, как дым из фабричных труб и лязганье паровых машин изгнали маленький народец из этого мира в Королевство Нигде, и тётушкина клумба с тюльпанами была не простая. На ней среди цветов жили фейри, и Марджери Твист часто рассказывала другим кумушкам, что тёплыми летними вечерами при полной луне слышит, как матери-фейри пением убаюкивают своих младенцев. Но никого из маленького народца она не видела, потому что это дано немногим, чьи глаза устроены не так, как у тётушки Марджери Твист. Но голоса фейри она слышала, а это, на мой взгляд, почти то же самое, что видеть.

Тётушка Марджери Твист, как я уже сказал, была славная, добрая, спокойная пожилая дама; и ещё она была лучшей в городе Тавистоке сиделкой. Когда кто-нибудь заболевал, к его постели приглашали именно тётушку Марджери. А что касается её самой, она была всегда рада помочь больным стать здоровыми, и за эту помощь ей всегда прилично платили.

И вот как-то тётушка в одиночестве сидела дома и с удовольствием пила чай. Начинались сумерки, зарешеченное окно было открыто, лёгкий ветерок то на мгновение залетал в комнату, то ненадолго задерживался, чтобы вволю пошуршать белыми льняными занавесками. Полосатая кошка мурлыкала у порога, и тётушка Марджери наслаждалась прекрасным летним вечером. И тут раздался стук в дверь. «Кто там?» – спросила тётушка Марджери.

– Том Лэм, с вашего позволения, мэм, – ответил тоненький голосок.

– Заходи, Томми, – приветливо отозвалась тётушка.

Вошёл Том Лэм, маленький и кудрявый, и выглядел он не старше тебя, мой читатель. «И что тебе, Томми, надо?» – спросила тётушка.

– С вашего позволения, мэм, там стоит человек, ростом как я; он дал мне эту коробочку и велел вам потереть глаза мазью, а потом выйти к нему.

Тётушка выглянула из окна, но никого не увидела. «Где этот джентльмен, детка?» – спросила она.

– Да вон он, а рядом с ним красивый белый конь. – И Том Лэм указал куда-то пальцем.

Тётушка протёрла глаза и посмотрела снова, но не увидела ничего, кроме зелёной калитки, кустов сирени и лавки мясника напротив. А дело в том, что маленькие дети вроде тебя, мой читатель, умеют видеть то, что для нас, взрослых, с глазами, запорошёнными пылью этого мира, уже закрыто. «Хм, – сказала себе тётушка Марджери, – очень странно, я не вижу никакого пожилого джентльмена в зелёном». Тогда она открыла шкатулку, которую ей дал Томми, и увидела в ней зелёную мазь. «Попробую намажу себе веки, что ли», – сказала она себе и действительно так и сделала. Потом снова посмотрела, и – надо же! – у калитки стоял крошечный старик, не выше Томми Лэма. Лицо у него было коричневое, иссохшее и сморщенное, как яблоко-дичок на ветке зимой. Старик был весь в зелёном с головы до пят, а на голове у него был высокий острый зелёный колпак с серебряным колокольчиком, который звенел при каждом движении. Рядом с ним переминался великолепный огромный молочно-белый конь с длинным хвостом и гривой, куда были вплетены разноцветные ленточки.

Тётушка Марджери вышла к этому крошечному джентльмену в зелёном и спросила, чем может ему служить. А он отвечал тётушке, что его жена сильно расхворалась, и он хотел бы, чтобы почтенная дама поехала с ним и провела ночь у её постели. На это тётушка Марджери начала хмыкать, и мяться, и жаться, потому что ей совсем не понравилась мысль, что придётся на ночь глядя ехать куда-то – неизвестно куда, да ещё в обществе такого странного господина. Тогда крошечный джентльмен начал её умолять и упрашивать, и голос у него был сахарный, а слова – медовые. И в конце концов он уговорил её, пообещав хорошо вознаградить, если за ночь его жена поправится. Так что тётушка вернулась в коттедж, чтобы собраться в дорогу, надела красную накидку для верховой езды на плечи и крепкие башмаки – на ноги. Потом положила в сумку пакеты с лечебными травами – а вдруг понадобятся. Вышла за калитку, уселась в дамское седло позади старичка в зелёном и приготовилась ехать. Маленький старик присвистнул, и конь сорвался с места.

Они скорее летели, чем скакали по земле, потому что живые изгороди, коттеджи и садики проносились мимо них стремительно, как во сне. Но хотя мчались они во весь опор, почтенная дама замечала много такого, что прежде ей и не снилось. У каждой живой изгороди, на каждой тропинке, в лесах и в полях – везде мельтешил маленький народец. Крошечные мужчины и женщины были заняты своими делами, они смеялись, болтали, сновали туда-сюда, как люди на рыночной площади в праздник. Наконец белый конь прискакал к месту, которое тётушка Марджери хорошо помнила, – это был холм с тремя деревьями на вершине; но это был совсем не тот холм с тремя деревьями, который она привыкла видеть, потому что в его глубину вели большие ворота, и в них-то старичок в зелёном и направил коня.

Когда они въехали внутрь холма, тётушка Марджери спешилась и огляделась по сторонам. Она увидела, что находится в огромном зале, все стены которого блестят серебром и золотом, а потолок выложен драгоценными камнями, которые горят ярко, как звёзды. Три малыша-фейри играли на полу золотыми шариками. Когда они увидели тётушку, то бросили игру и теперь просто стояли и смотрели на неё, вылупив глаза, – так же поступили бы дети простых смертных. В дальнем углу зала стояла кровать из чистого золота, на ней – покрывала из золотой и серебряной парчи, а под ними лежала крошечная прекрасная дама, очень бледная и больная. И тётушка Марджери прекрасно понимала, что всё это были фейри.

Тётушка ухаживала за крошечной прекрасной дамой всю ночь, и, когда утром прокричал петух, больной фейри стало куда лучше.

И тогда маленький человечек открыл рот впервые с той минуты, как тётушка Марджери вышла из дому. «Смотрите, тётушка Марджери, – сказал он, – я обещал вас вознаградить, и я сдержу слово. Идите-ка сюда». Тётушка Марджери подошла к нему, как было велено, и он насыпал ей в сумку чёрных головешек из очага. На это тётушка ничего не сказала, но с большим недоумением подумала: неужто маленький человечек и вправду считает, что хорошо заплатил за её ночные труды? Потом снова вскарабкалась на огромного коня, села к маленькому фейри за спину, они поскакали мимо ворот и к тётушке домой, и добрались туда целые и невредимые, когда день ещё толком не наступил. Но, уходя, человечек протянул тётушке маленькую коробочку, точно такую, как Томми Лэм дал ей перед отъездом, но на этот раз мазь в коробочке была красная. «Потрите этим глаза, тётушка Марджери», – велел он.

Но тётушка Марджери, как говорится, умела отличать сыр от масла. Она поняла, что в мире очень мало людей, которым довелось потереть себе веки этой зелёной мазью; и что за комочек этой мази поэты