Перец и соль, или Приправа для малышей - Говард Пайл

(Читатель вправе

узнать про это:

Белел в канаве

клочок газеты.)

Вожак героем

был непоседою:

«Вы стойте строем,

я всё исследую!

Не шевелиться! –

и на разведку

Стремится птица

отваги редкой, –

Всё расскажу вам,

секрет открою»…

И, землю клювом

почти что роя,

Вожак, вздыхая,

пошёл в поход.

А что же стая?

Стоит и ждёт.

Но чуть заметный

взмыл ветерок

И – пшик! –

газетный взлетел

клочок,

И гуси вмиг

испугались жутко,

И сразу – в крик:

«Поглядите – утка!

Какая злая!

Смотрите в оба!

Из нашей стаи

бесстрашной кто бы

Беду такую

предвидеть мог?»

И – врассыпную,

и – наутёк.

Вот смельчаки!

Это ж на смех курам!

Прочь мчатся гуси

лихим аллюром…

Всё это – шутки,

но, кто не птица,

Газетной утки

не устрашится.

КЛАУС И ЕГО ВОЛШЕБНЫЙ ПОСОХ

Ганс и Клаус были родные братья. Ганс был старший, а Клаус – младший. Ганс был богатый, а Клаус – бедный: мир так устроен, что в нём это случается. Ганс жил припеваючи: он сидел дома, пил много пива и ел колбасу, сосиски и белый хлеб три раза в день; а Клаус работал и работал, но ему ни в чём не везло: в мире это случается, так уж он устроен.

Однажды Клаус решил потолковать об этом с Гансом: «Послушай, Ганс, – сказал он, – ты должен дать мне немного денег: то, что принадлежит одному брату, должно помогать другому».

Но Клаус смотрел на это дело по-другому. Если Клаусу нужны деньги, пускай пойдёт по белу свету и поищет, где их взять: люди говорят, что на белом свете есть места, где монетки так и скачут по земле, как горошины на гумне во время молотьбы. Всё это Ганс говорил потому, что Клаус был очень беден, Ганс такого брата стыдился, вот и хотел отправить от себя подальше, чтобы спровадить его раз и навсегда.

По этой причине Клаус и отправился странствовать.

Но прежде чем оставить родной дом, он вырезал себе хороший, крепкий посох из орешника, чтобы ноги меньше уставали в пути.

Случилось так, что орешник, из которого Клаус вырезал себе посох, был волшебный, поэтому посох умел открывать клады, но Клаус знал об этом не больше, чем цыплёнок, который ещё не вылупился из яйца.

И вот, с новым посохом Клаус отправился в путь; он шёл очень довольный собой, при каждом шаге выбивал каблуком облачко пыли и насвистывал так весело, как будто не родился ещё тот жареный петух, который его клюнет. И скоро ли, не скоро ли – левой-правой, левой-правой, чап-чап-чап! – добрался до большого города, а там нашёл рыночную площадь и на ней – немало людей, которые стояли с соломинами во рту: это значило, что все они хотели поступить к кому-нибудь в услужение; и Клаус тоже встал среди них с соломиной во рту.

Вскоре на площади появился старый-престарый старик: прожитые годы так давили ему на плечи, что он согнулся чуть ли не до земли. Это был известный знаток чёрной магии. Он прочёл добрую сотню книг, потому и был самым учёным человеком на свете, даже более учёным, чем деревенский священник. И как птицы точно знают, созрела вишня или нет, так этот старик точно знал, что у Клауса есть посох из волшебного орешника, затем и пришёл на рыночную площадь и стал озираться по сторонам так же, как это делают честные люди, когда ищут работника. Наконец он дошёл до места, где стоял Клаус, и остановился, глядя на него. «Ну что, друг, хочешь наняться на службу?» – спросил он.

Да, именно этого Клаус и хотел, иначе с чего бы он стоял на рыночной площади и держал соломину во рту?

Ну, они рядились-рядились, толковали-толковали, и в конце концов Клаус согласился наняться к престарелому магистру чёрной магии за семь пенсов в неделю. Они ударили по рукам, и мастер пошёл прочь от рынка, а Клаус последовал за ним по пятам. Отойдя немного от рыночной толчеи, мастер спросил у Клауса, где он взял такой отличный орешниковый посох.

– Да вот там. – И Клаус указал куда-то большим пальцем.

А сумеет он снова найти это место?

Ну, тут Клаус не знал, что и ответить: может статься, сумеет, а может – и нет.

А если у Клауса в руке будет талер, тогда-то, наверное, он сумеет найти это место?

О да! Клаус почти не сомневался, что тогда-то снова его найдёт.

Отлично. Вот бутылка с жёлтой водой. Если Клаус возьмёт с собой эту бутылку и выльет воду на обрубок, который остался от палки для посоха, из норы под корнем орешника выползут семь зелёных змеек. А следом за ними – белая с золотой короной на голове выползет из той же норы. Ну, если Клаус поймает эту белую змейку, посадит в пустую бутылку и принесёт её магистру чёрной магии, то он получит не талер, а целых два, – вот что сказал Клаусу хозяин.

О да, Клаус всё сделает, как сказано; бывает работа и потруднее. Так что он взял бутылку с жёлтой водой и отправился в путь.

Долго ли, коротко ли он шёл, но добрался до места, где срезал палку на посох. Там он сделал всё, как велел ему магистр чёрной магии, – вылил жёлтую воду на обрубок ветви, из которой недавно смастерил посох. И тогда всё случилось, как предсказал магистр: сперва из норы под корнем орешника выползли семь зелёных змеек, а когда они все исчезли из вида, показалась белая – с маленькой золотой короной на голове и туловищем, блестящим, как чистое серебро. Клаус поймал её, посадил в бутылку и крепко-накрепко заткнул горлышко пробкой. И отправился обратно к своему магистру чёрной магии.

Так вот, эту белую змейку в народе зовут открой-уши. Если выпьешь отвар из её мяса, то будешь понимать язык всех птиц небесных и зверей полевых и лесных; и неудивительно, что хозяин Клауса обрадовался сильней некуда, когда получил свою белую змейку в целости и сохранности.

Он велел Клаусу взять сухие дрова, развести в очаге огонь и, как только тот хорошенько разгорелся, повесил над ним котелок с водой. Когда вода закипела, он разрубил змею на мелкие куски и бросил в котёл. И вот, змея варилась, варилась и варилась, а Клаус смотрел на всё это, открыв глаза так широко, что, казалось, он их уже никогда не закроет.

Но вышло так, что, когда бульон был готов, хозяина по какому-то делу позвали из комнаты. И не успел Клаус увидеть его спину, как стал думать, каков этот бульон на вкус. «Я только попробую, – сказал он себе, –