Перец и соль, или Приправа для малышей - Говард Пайл

ворона. «Стреляй в этого», – сказал красный.

– Нет, – отвечал Якоб, – этот для меня слишком чёрен.

И они пошли дальше. И так – нога за ногу – дошли до распаханного поля, а там что-то в перьях скакало по бороздам, и любой прохожий подумал бы, что это – крупная птица. Но это была Гретхен, вымазанная мёдом и покрытая перьями, потому что перья прилипли к мёду.

– Стреляй в эту тварь! Стреляй скорее! – вскричал красный, хлопнув в ладоши.

– Хорошо, – сказал Якоб, – в эту я выстрелю. Он поднял ружьё и прицелился. А потом опустил. И спросил: – А что это такое?

На это высокий в красном протёр глаза, и смотрел, и смотрел, – но, хоть ты тресни, не мог сказать, что это скачет.

– Какая разница, – отвечал он, – давай стреляй, и покончим с этим делом, потому что мне пора уходить отсюда.

– Да, хорошо, сейчас, но что это? – спросил Якоб.

И красный снова смотрел-смотрел-смотрел, но увидел не больше, чем в первый раз. «Да хоть что! Давай стреляй, и покончим с этим делом, потому что меня ждут дома».

– Да, дружище, отлично, – отвечал Якоб. – Только ты сначала скажи мне, что это, а потом я выстрелю.

– Гром и молния, – взревел красный, – да не знаю я, что это!

– А тогда проваливай, – ответил Якоб. – Ты не смог ответить на мой вопрос, так что вместе нам делать нечего.

И тут красному пришлось отвязаться от Якоба, и он умчался прочь по горам и долам, и на бегу ревел, как раненый бык.

А что касается Якоба с Гретхен, они пошли домой вместе, очень довольные собой, и Гретхен была довольна мужем, а Якоб – жёнушкой.

А смысл этой истории в том, что очень многие мужчины, а не только Якоб Боэм, смогли выпутаться из переделок только потому, что у них были умные жёны.

Песня о неразумной старушке

Взбиралась по склону старушка одна,

При этом задорно смеялась она,

Хоть гнулась подковой

От жизни суровой

Под грузом грехов прожитого.

«С чего же, бабуля, ты так весела, –

Спросил я, – хоть в гору дорога пошла?»

«Сам видишь, разиня,

Стоящий в низине,

Что скоро мне быть на вершине!»

Спускалась под горку старушка потом,

При этом на этом пути не крутом

Так горько стенала,

Так громко вздыхала,

Что мне удивительно стало.

«О чём ты, бабуля, – спросил я, – грустишь?»

Она отвечала: «Я чую, малыш,

Что путь неминучий

Ведёт меня к круче,

Которая прежней покруче».

Два взгляда на вещи

(Взгляд первый)

На перепутье болтливой сороке

Столб-указатель попался высокий,

Стоящий с прибитой доскою-рукой.

И вот белобокая остановилась,

С глубоким почтеньем столбу поклонилась

И, как с человеком, в беседу пустилась:

«Приятная встреча! Денёк-то какой!

Так солнышко светит, лучами играя,

Будто июнь, а не первое мая.

Я из Линкольншира. (А столб – ни гу-гу.)

Я там проживаю под шпилем собора.

Там воздух иной. А какие просторы

С такой высоты открываются взору!

Не верите? Я вам поклясться могу!»

И всё тараторила, всё стрекотала –

Как не умаялась, как не устала?

Застыл указатель, молчанье храня,

А та лопотала, смущенья не ведая,

Потом поклонилась и, далее следуя,

Сказала: «Спасибо, что милой беседою

Вы так развлекли по дороге меня».

(Взгляд второй)

Шли дни. По прошествии некого срока

В тех же краях оказалась сорока.

Лил ливень. Она обратилась к столбу:

«Я в жизни погоды не видела гаже.

Всё хлещет и хлещет! Укрыться куда же?

Такие сегодня осадки, что даже

Антоний святой проклинал бы судьбу!

Что вы говорите? Простите, не слышу!

Найти в непогоду мне надобно крышу!»

Но столб не ответил на это никак.

«Не хочешь сказать? Не большая потеря!

А скажешь, так я всё равно не поверю!» –

И прочь поскакала, пригладивши перья,

И бросила в сторону: «Круглый дурак!»

МОРАЛЬ

Прочтя эту басню, итог подведём:

Воззренья зависят от солнца с дождём.

Три судьбы

Жизнерадостный сапожник,

И портняжка, и пирожник

Вдаль за счастьем и удачей поспешили со всех ног.

Ведь молва им подсказала:

Там, где радуги начало

(Если есть такое место), есть бездонный кошелёк.

Бодрой движутся походкой.

Видят юную красотку.

Оказалось, что сапожник только ждал такого дня.

Он сказал: «Сдаётся мне,

Что и в дальней стороне

Счастья большего не сыщешь, чем красавица моя».

Дальше шли за счастьем двое.

Вот они перед корчмою.

А хозяйка той корчмы-то – пышнотелая вдова.

Поглядев, сказал портняжка:

«Здесь конец дороге тяжкой,

Я, пожалуй, тут останусь». (Это точные слова.)

 Дальше шёл один пирожник,

Пыль топтал и подорожник,

Брёл без песен и без шуток, полон тягостных забот.

Промелькнуло много лет –

Кошелька и счастья нет…

Он, насколько мне известно, до сих пор ещё идёт.

Что касается морали –

Мне её не подсказали,

Как расслышал эту песню, так её и понимай.

В общем, больше нам сгодится,

Так сказать, в руках синица,

Чем журавль в бескрайнем небе – ты поди его поймай.

Газетный пшик

Ничуть не труся,

погожим днём

Гуськом шли гуси

за гусаком.

Поход возглавил

смельчак-вожак,

Он лапы ставил

вразлёт – вот так.

Чего бояться?

Мы всех сильней!

Гуськом двенадцать

идут гусей.

Но вдруг цепочка

остановилась.

Стоят – и точка.

Что приключилось?

Белеет что-то…

Но что? И как

Разведать, кто там –

друг или