Развод. В клетке со зверем - Милана Усманова

поднимаясь. - У меня контракт в Цюрихе на всё лето. Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Как моя жена. Не как подруга, не как девушка. Как законная супруга.

Он отошел к окну, повернувшись ко мне спиной. Его фигура, очерченная вечерним светом, казалась высеченной из камня.

- Я думал, ты будешь счастлива, - произнес он тихо. - Думал, что для тебя это так же важно, как для меня.

Я почувствовала, как внутри всё сжимается. Вот оно - то самое чувство вины, которое я стала испытывать всё чаще. Будто я постоянно разочаровываю его, хотя изо всех сил стараюсь соответствовать.

- Прости, - я подошла и обняла его со спины. - Я просто растерялась. Конечно, я счастлива.

- Правда? - он развернулся и взял мое лицо в ладони. - Потому что если ты сомневаешься... если ты не уверена...

- Я уверена, - быстро сказала я. - Абсолютно уверена.

Роман улыбнулся - его улыбка не затронула глаз, но я предпочла не замечать этого.

- Тогда мы поженимся через месяц, - сказал он. - Я всё организую. Тебе не придется ни о чем беспокоиться.

Он снова достал кольцо - платиновое с бриллиантом таким крупным, что оно казалось неуместным на моем тонком пальце.

- Я поговорю с деканом, - добавил он, надевая украшение мне на палец. - Уверен, мы найдем способ, чтобы ты закончила учебу дистанционно. Или после нашего возвращения.

Я кивнула, глядя на свою руку с непривычной тяжестью на пальце.

Всё будет хорошо, - убеждала я себя. -Он просто слишком любит меня. Слишком волнуется. Это пройдет.

Но внутренний голос, тихий и настойчивый, шептал: «Ничего не пройдет. Это только начало».

***

Свадьба была похожа на роскошный спектакль, где я играла роль счастливой невесты. Четыреста гостей половину из которых я видела впервые. Фотографии для глянца, интервью, улыбки на камеру.

Родители выглядели потерянными среди этой роскоши. Но отец, раскрасневшийся от шампанского, гордо похлопывал Романа по плечу:

- Береги мою девочку, - говорил он. - Она у нас особенная.

- Я знаю, - отвечал Роман, улыбаясь своей публичной улыбкой. - Она - самое ценное в моей жизни.

Мать тихо плакала, поправляя мне фату:

- Какая же ты красивая, - шептала она. - Как принцесса.

Я молча кивала, не в силах произнести ни слова. Ком в горле мешал дышать, и я списывала это на волнение. Не на страх, нет. Конечно, не на страх.

За неделю до церемонии я попыталась поговорить с Романом о своих сомнениях. О том, что, может быть, всё происходит слишком быстро. Что мне нужно время.

- Ты не любишь меня? - тихо спросил он.

- Люблю, - ответила я. - Но...

- Значит, никаких «но», - перебил он. - Когда любишь, не сомневаешься.

Теперь, стоя перед алтарем, я смотрела на него - красивого, уверенного, идеального - и пыталась вспомнить, за что полюбила его. За его внимание к деталям? За его уверенность и силу? За то, как он слушал меня в самом начале нашего знакомства?

Или за то, как он смотрел на меня - будто я была редкой драгоценностью, которой он не мог насмотреться?

- Согласны ли вы, Лея Анатольевна Соколова, взять в мужья Романа Викторовича Виноградова?

Пауза. Секунда, растянувшаяся в вечность.

- Да, - произнесла я наконец.

И двери захлопнулись за моей спиной.

***

Беременность наступила почти сразу. Я еще не привыкла быть женой, а уже готовилась стать матерью.

- Это судьба, - говорил Роман, целуя мой живот. - Наш маленький наследник торопится.

- А если будет девочка? - спросила я, улыбаясь.

Его лицо на мгновение застыло:

- Будет мальчик.

И он оказался прав. Врач на УЗИ подтвердил: мы ожидаем сына.

Беременность была непростой. Я плохо переносила первый триместр, а потом начались проблемы с давлением. Врачи советовали постельный режим.

Роман нанял мне целый штат: личный доктор, медсестра, диетолог, массажист. В нашем новом доме я чувствовала себя как в золотой клетке - всё для меня, но без меня самой. Я почти не выходила на улицу, мало с кем общалась.

- Тебе нужен покой, - настаивал Роман. - Думай о ребенке.

И я подчинялась. Ради малыша, который толкался внутри меня. Ради своего будущего сына.

Когда Илья наконец появился на свет - здоровый, крепкий мальчик с тёмными глазами как у отца - я испытала ни с чем не сравнимое счастье. В первые дни после родов я словно парила над землей, купаясь в любви к маленькому существу, так безоговорочно доверившемуся мне.

Роман был рядом. Гордый, растроганный, внимательный. Он осыпал меня подарками, не отходил от нас с сыном ни на шаг.

- Ты сделала меня самым счастливым человеком на земле, - шептал он, наблюдая, как я кормлю Илью. - Теперь у меня есть всё. Моя семья. Мой наследник.

И в этом «мой» было что-то, от чего я вздрогнула. Но тут же отогнала тревогу. Конечно, Илья - наш сын. Общий. Любимый.

Однако в первый же вечер дома Роман произнёс фразу, которая потом не раз будет звучать в моих кошмарах:

- Запомни, Лея. Он мой наследник. Мое будущее. Я никогда, слышишь, никогда не позволю забрать его у меня. Даже тебе.

Я замерла, не понимая, о чем он говорит:

- Зачем мне забирать у тебя сына?

Роман улыбнулся, погладил меня по голове, как ребёнка:

- Ни за чем. Потому что ты умная женщина. И знаешь, что без меня вы никто.

***

Визит матери должен был стать праздником. С рождения Ильи прошло три месяца, и Валентина Сергеевна наконец приехала погостить из родного города.

- Боже, какой он красивый! - восхищалась она, держа внука на руках. - Настоящий Виноградов!

Роман благосклонно кивал, явно довольный таким признанием.

Первые два дня всё шло хорошо. Мать помогала с ребёнком, готовила обеды, которые я так любила в детстве, расспрашивала о новой жизни.

А на третий день заметила синяк на моем запястье.

- Что это? - тихо спросила она, когда мы остались одни на кухне.

Я быстро одёрнула рукав:

- Ничего. Случайно ударилась о дверь.

- О дверь, - мама смотрела на меня долгим, пронзительным взглядом. - Конечно.

Повисла тишина. Я вдруг поняла, что она всё понимает. Видит сквозь мою ложь и притворство.

- Мама, всё хорошо, - я попыталась улыбнуться. - Правда. Роман… он немного вспыльчивый. Но он любит нас.