Ничейная пешка (СИ) - Грачёв Павел Сергеевич

Оба варианта не выдерживали никакой критики: руки, а также голова и недельная щетина были точно свои, родные. Все мелкие шрамики, ожоги и родинки присутствовали на своих местах. Больше полезных мыслей в голову не пришло, зато мгновения перед смертью прокручивались как видео на повторе.

— Отставить думать! Я жив и здоров, хотя должен был сдохнуть уже ни раз. — Отсутствие понимания начало выводить его из себя. — Так что, «Отставить ныть! Подобрал сопли и бегом марш.»

Эта присказка майора Ахмедова была крылатой фразой в их части. После них у любого солдата на марш-броске открывалось второе дыхание. Разумеется, сержант Петровский не вскочил и никуда не побежал, однако вопрос «где я» на данный момент времени получил чёткий и однозначный ответ: «Я здесь». Всё происходящее вокруг было решено продолжить принимать как данность, и сосредоточиться на более конкретных задачах. Первой задачей он поставил себе придумать несколько вменяемых, полезных и выполнимых задач. Больше делать — меньше думать.

Подняв глаза, он увидел молодую девушку (может чуть старше него самого), сидевшую у соседнего костра. Почувствовав его взгляд, она тоже посмотрела в его сторону и улыбнулась. Иного приглашения Николаю не требовалось. Трико и рубашка, в которые сейчас и был одет старший сержант, не могли помешать бравому солдату познакомиться с девушкой.

— Судя по форме, вы из тех ребят, то есть докторов, что спасли меня? Привет.

Николай только сейчас понял, что нет никакого головокружения или боли — контузию реально, как рукой сняло. Незнакомка внимательно взглянула на босого небритого мужчину в одной пижаме и слегка приподняла бровь от удивления.

Девушка явно догадалась, кто перед ней — и пригласила присесть рядом. Слов друг друга, разумеется, никто из них не понял, а вот жесты Николай истолковал правильно. Протянутая маленькая фляжка ничего иного, кроме предложения выпить, значить не могла. Когда он ездил в Москву для подачи документов, капитан предупредил его, не пить с незнакомыми женщинами с одной бутылки и рассказал о разных хитростях клофелинщиц. Но, это был не Казанский вокзал, а денег и документов у него и так нет. Поэтому Николай смело сделал небольшой глоток.

Вопреки ожиданиям внутри оказался не спирт, а портвейн, вернее что-то похожее. Просто из всего небогатого ассортимента алкоголя, что пробовал Николай, портвейн был ближе всего по вкусу.

Спрятав напиток обратно во внутренний карман, девушка опять что-то сказала и протянула руку.

— Я, конечно, понимаю, что вы представились, но что из этого ваше имя, я, честное слово, не понял. Николай, для друзей просто Коля. — С этими словами мужчина крепко, но не сильно, пожал протянутую ладошку и улыбнулся.

Теперь уже обе брови незнакомки поползли вверх и не слегка. Блондинка залилась смехом, однако вспомнив, что уже ночь и вокруг спят люди, зажала рот рукой и продолжила хихикать уже тише.

*

Сидя перед сном у костра, Мирая обдумывала их (всей экспедиции) положение. Как бы это не было обидно, но мастер Фетлир прав. Есть подходящий способ быстро восстановить часть маны — близкий физический контакт. И она единственная из лекарей, кому это сейчас доступно. Хотя вариантов изначально было не так уж и много: Дайрин, Коллет и Джонак — “тёмные”; Клаус, Керрит и Товер — мужчины, а единственный, кто мог бы поделиться маной остался ненавистный ей Дилвер Прейнер. Поэтому оставались только она и Лисса. Но просить ученицу переспать с этим высокомерным хамом — расписаться в собственной слабости, а она магистр. Она выше эмоций простых смертных. Вот только это слова, а на деле Мирая пришла к выводу, что даже вино не может настроить её на подходящий лад. А ведь чтобы получить ману от партнёра, она должна испытывать к Дилверу что-то кроме отвращения.

Может если он окажется хорош в постели, это сгладит впечатление и удастся восстановить хоть каплю сил? Восполнять ману через любовника было абсолютно заурядным делом среди магов, однако донор должен сам иметь запас больший чем у партнёра (именно в данный момент времени), и как это банально не звучит, но немаловажную роль играют чувства, желательно взаимные. Мирая уже решила для себя, что ничего не теряет и стоит попытаться, как вдруг увидела незнакомца про которого слышала на малом собрании у наставника.

Вопреки её ожиданиям, маг был вполне бодр и здоров, чего не скажешь о его «вечернем костюме». Несмотря на внешний вид в спасённом чувствовалась внутренняя сила присущая всем магам, поэтому девушка решила не обращать внимания на незначительный временный казус.

Лингвистика никогда не были её сильной стороной, но языкового барьера, как такового, не возникло; хоть они и не поняли друг друга, когда представились. А ещё мужчина никак не отреагировал на наличие «красного песка»[4] в её вине. Что ещё раз подтверждало его статус

Но главным было то, что во время рукопожатия незнакомец не попытался спрятать ауру поэтому Мирая смогла легко почувствовать его силу. Сказать, что она удивилась — ничего не сказать. По запасу маны он не уступал Дилверу Прейнеру, а это говорило о многом. Вот только в отличии от огненного зазнайки, этот вёл себя очень располагающе.

Уже через пять минут Мирая рассказывала незнакомцу о тяготах жизни талантливой чародейки из небогатого дворянского рода, завистливых коллегах и одного идиота с факультета боевой магии. А то, что собеседник не понимает, нисколько её не смущало, наоборот, это позволяло расслабиться и выговориться полностью.

Если до этого мужчина только кивал и улыбался, то последние его слова, судя по интонации, были вопросом. Вместо слов спасённый маг сделал движение, как будто ест что-то ложкой.

— Вы же у этих дикарей были, потом на вас исцеление наложили. Вы должны быть ужасно голодны?

*

Увидев жест Николая, незнакомка сразу поняла, в чём дело. Захмелевшая девушка резво вскочила и потянула его к одной из маленьких палаток. Серая и невзрачная снаружи, внутри она оказалась уютной и комфортной.

Чуть ли не половину пространства занимал сундук. Деревянный, с железной окантовкой, он выглядел старым, тяжёлым и надёжным. С первого взгляда становилось понятно: красный — любимый цвет хозяйки этого места. Белые подушки с красными кисточками, и чёрная шкура какого-то зверя с красной подкладкой аккуратно лежали в углу. Пол был укрыт тремя небольшими ковриками с незатейливым узором, опять же, красного цвета.

Кроме маленькой лампадки, которую девушка зажгла (как показалось Николаю простым прикосновением), на сундуке стояло средних размеров зеркальце и деревянный гребень.

— Красное дерево? — Сострил Николай. Но никто не засмеялся, включая его самого.

Сундук оказался не так прост, как выглядел: крышка не откидывалась, а легко съехала в сторону. Гостеприимная хозяйка быстро достала неглубокую пиалу с орешками и вручила гостю. И пока мужчина утолял голод, достала обычный масляный светильник, подвесила его на специальный крючок у потолка, посмотрелась в зеркало, поправила выбившуюся прядь, а затем притушила большой свет. Странная лампадка, работающая на синем растворе, уже погасла сама. Повернувшись к гостю и обнаружив пустую пиалу, она опять засмеялась, достала всё из того же сундука мешочек и насыпала добавку.

*

Вторую порцию мужчина ел гораздо медленнее. В какой-то момент их глаза встретились и это послужило сигналом для охотницы. Приманка съедена, добыча расслабилась и не ожидает нападения.

Одной рукой закинув угощение ему в рот, второй она расстегнула верхнюю пуговицу камзола. Николай понимал, что сладкий взгляд и пьяная улыбка не могут означать ничего другого, но до сих пор не мог поверить в своё счастье, поэтому просто сидел, стараясь не спугнуть удачу. Тем временем женщина осталась в блузке. Её возбуждение уже было заметно через ткань.

Не отрывая взгляд от груди, мужчина отставил угощение в сторону. Обхватив одной рукой талию, вторую он просунул под колени, и не вставая притянул женщину к себе. Та глубоко и часто задышала и, обвив руками его шею, впилась поцелуем в губы.