Агент «Никто»: из истории «Смерш» - Толстых Евгений Александрович

- Ни Стефан, ни я о новом русском агенте никого не информировали. Но почему-то его фамилию упомянули в одном из разговоров в кабинете оберштурмфюрера СС Штрауха.

Герлиц, до этого рисовавший на листе бумаги только ему понятные иероглифы, отложил карандаш и поднял голову. Штраух не так давно был назначен в Минск начальником полиции безопасности и СД. Он напрямую подчинялся оберфюреру СС Эриху Эрлингеру, а тот, в свою очередь - начальнику РСХА Эрнсту Кальтенбруннеру. 6-е управление РСХА возглавлял Вальтер Шелленберг. В эту цепочку осталось добавить сказанное вчера вечером Герлицу в штабе «Валли» майором Бауном, и тогда невзрачная фигурка какого-то русского перебежчика становилась достойной иного внимания.

- Продолжайте, Димсрис. Куда вы дели этого… Как его…

- Кравченко.

- Да. Куда вы дели его потом? Надеюсь, не расстреляли при попытке вернуться в объятия Стефана? - театральным шепотом спросил Герлиц, стараясь скрыть вдруг возникший интерес к агенту.

- Нет, он благополучно вернулся назад, если не считать легкого ранения в ногу. Видимо, недостаточно быстро бежал от партизан. Но зажило как на собаке, так, кажется, по-русски. В ходе карательной операции даже покатался по деревням, подсказывая СС адреса партизанских явок. Наверное, этого не надо было делать. Но у СС свое представление об агентурной работе… Сразу после возвращения Кравченко Стефан рассказал о нем мне. И тут выяснилось еще одно весьма любопытное качество нашего русского. Он прекрасно говорил по-немецки. К тому же обнаружилось это случайно: парни из СС, с которыми он ездил по селам, похвалили баварский диалект «русского шпиона». Мне он объяснил знание языка наличием в Харькове хороших преподавателей-евреев.

- Вы сразу поверили ему?

- Нет. Во мне крепло подозрение, что это человек НКВД, заброшенный к нам с заданием проникнуть в одну из структур абвера.

- А разгромленный с его помощью партизанский отряд? Не велика ли цена внедрения? Сколько СС положило там народу?

- Около сотни. Не считая якобы мирного населения и трех сожженных хуторов.

- Дорого. Даже для Сталина дорого… Ну, продолжайте. Выпейте воды и можете закурить: вы принесли необычную новость. Не берусь оценивать ее как хорошую или плохую, но она достойна некоторой работы ума.

Димсрис выпил полный стакан холодной прозрачной воды, которую брали из уцелевшего деревенского колодца, и достал портсигар.

- Месяца два после операции в Езерищах агент отдыхал. На первой же нашей встрече я дал ему псевдоним «Доронин», по фамилии какой-то его дальней родственницы. Месяц назад по вашему приказу мы направляли несколько групп в так называемую нейтральную зону.

Герлиц хорошо помнил настойчивое требование «Валли» прочесать силами агентуры прилегающую к Витебску 30-километровую округу. Так случилось, что крупные части вермахта оставили этот участок территории, хотя в Витебске продолжали работать армейские штабы, медицинские службы, хозяйственные подразделения. Партизаны быстро заполнили вакуум и стали чрезвычайно опасными.

- Да, да, я помню, в начале августа вы обещали мне положить на стол карту дислокации партизанских банд.

- Вот эта карта, - Димсрис вынул из портфеля сложенное в несколько раз бумажное полотно и стал пристраивать его на тесном столе Герлица. - Это Церковищенский район. Здесь… здесь и здесь сосредоточены пять отрядов так называемой партизанской бригады Константина Заслонова. Сам Заслонов был убит в перестрелке в конце прошлого года. Кружками обведены имена командиров отрядов. Здесь указана численность. Всего порядка 600 человек. Штаб находится в самом Церковище. Вот маршруты безопасных подходов. А это продовольственные базы партизан. Готовятся зимовать.

- Блестяще! В ОКВ могут позавидовать. Чья работа?

- «Доронина». Через него же пришла информация о готовящемся взрыве.

- Представьте его к награде. Пусть отдохнет недели две-три. А потом мы найдем ему дело посерьезнее.

Димсрис встал, попросил еще стакан воды, залпом выпил, довольно крякнул «не хуже, чем в Баден-Бадене» и, небрежно выбросив правую руку в нацистском приветствии, вышел из «санитарного кабинета» подполковника.

Герлиц еще раз взглянул на оставленную капитаном карту. Завтра он отправит ее в Минск с пометкой «Секретно. Абверкоманда 103». За дело возьмется СД. Они вряд ли смогут покончить с партизанским террором. К тому же витебские отряды - это не минские подпольщики, хотя и те, и другие управляются из одного штаба. И тогда можно будет попробовать «Доронина». Конечно, это не дело армейской разведки - воевать с бандитами, но можно попробовать. Недельки через две…

22 сентября 1943 года в 00 часов 40 минут в спальне генерального комиссара и гауляйтера Белоруссии Вильгельма Кубе взорвалась мина, в результате чего группенфюреру разорвало левую сторону груди и оторвало руку. Ранения были смертельными. Находившаяся рядом беременная жена гауляйтера не пострадала.

Вильгельм Кубе мало чем отличался от своего коллеги наместника Украины Коха: заложники, расстрелы, тактика выжженной земли. Кубе тоже образцовый фашист!

Через день после гибели Кубе из штаба «Валли» пришла радиограмма, в которой «Абверкоманде 103» было предписано передислоцироваться в Минск и включиться в борьбу с партизанами. Отдавая распоряжения, связанные с переездом, Герлиц не забыл по радио предупредить Димсриса, чтобы тот пока оставил агента «Доронина» в Полоцке. До особого приказа…

Мину в постель наместнику Белоруссии подкладывает двадцатидевятилетняя Елена Мазаник, уроженка Минской области, не сумевшая уйти из города с отступающими частями Красной Армии. Убежденная партизанка? Нет. Данных о ее подпольной работе не имеется. Устроилась уборщицей в казино при генеральном комиссариате в конце 1941-го, чтобы не пропасть с голода. Потом получила доступ в комнаты, где работал и отдыхал гауляйтер. На нее обратили внимание люди из партизанской бригады «Дядя Коля». Предложили убить Кубе. Поначалу Мазаник согласилась, но потом стала избегать встреч с подпольщиками, опасаясь, что ее просто проверяет на благонадежность немецкая контрразведка. В конце концов командир подпольной группы Мария Осипова дала понять Мазаник, что придет час и каждый «должен будет отчитаться перед Родиной, что он сделал для ее освобождения от фашизма». Не исключено, что эта полная пафоса фраза могла быть воспринята Мазаник как угроза. Она дала согласие на участие в теракте.

Мину Елена получила от Осиповой, которая была связана с отрядом «Дима» ГРУ Генерального штаба Красной Армии. После взрыва некоторые поспешили донести в Москву, что именно их агентура провела столь удачную операцию. Начальник особого отдела партизанских отрядов Витебской области С.Юрин доложил, что это его люди отправили на тот свет Кубе. Когда выяснилось, что это не так, Юрина вызвали в Москву и дали шесть лет лагерей «за очковтирательство».

Через месяц после теракта Елене Мазаник, Марии Осиповой и Надежде Троян было присвоено звание Героя Советского Союза. Убийство Кубе было расценено в Москве как «акт правосудия», способствовавший «полной деморализации личного состава противника».

Глава четвертая. Разведка

Луч прожектора скользнул по редким, тяжелым облакам и вцепился в тело двухмоторного Ли-2. Словно почуяв добычу, к первому лучу тут же присоседился второй, а вслед за ними, не тратя время на праздные прогулки по ночному небу, в фюзеляж машины, ползущей на небольшой высоте, вперился третий. Теперь самолет стал похож на беззащитную, обшарпанную пульками цель в курортном тире. Вот сейчас стрелок переломит видавшую виды «воздушку», поставит ружье на боевой взвод, игриво подмигнет кокетливой спутнице и плавно нажмет на спуск. Чвак! - и получите приз, плюшевого зайца…

…Зениткам даже не пришлось устать от работы. После первой же очереди под левым крылом Ли-2 что-то задымило, мотор зашелся в сухом кашле, и самолет торопливо пошел на снижение. Он дотянул до раскисшего от дождей поля, прополз на брюхе, разбрасывая комья грязи, сотню метров и замер, ожидая своей участи.