Вся Президентская Рать - Владимир Моисеевич Гурвич

команды, выстраивая на нашем политическом поле хитроумные и многосложные конструкции и разыгрывая тонкие, сродни шахматным, комбинации. Именно ему во многом был обязан президент своим триумфом на выборах, он разрабатывал планы кампаний по продвижению в выборные органы угодных властям политиков и партий. И надо отдать должное его изобретательности и тонкому умению просчитывать сразу на много ходов вперед. Правда, далеко не всего его действия вписывались в представления о политической морали, было известно, что когда требовали обстоятельства, Суриков не брезговал использовать весьма нечистоплотные методы. Но кого особенно смущают такие мелочи в наше время. Главное — это результат, а в этой области эффективность его действий была самая высокая. По крайней мере, до сих пор я не припомню ни одного значимого провала. Более того, ему нередко удавалось выиграть битву при самых неблагоприятных исходных позиций, когда казалось бы, что добиться победы не легче, чем переплыть океан на мотоцикле.

Среди моих коллег он получил прозвище «русский Макиавелли», не только за то, что иногда применял методы, которые рекомендовал использовать в политической борьбе этот многомудрый и многоопытный флорентиец, но и потому, что, не скрывая, он действительно поклонялся этому мыслителю. Говорили даже, что в его кабинете целая книжная полка занята творениями этого автора. Причем, не в качестве элемента интерьера, а он частенько открывает эти тома.

Впрочем, сейчас меня волновали совсем другие мотивы, я предчувствовал, что мы находимся на пороге большой удачи. Если Суриков занесет наш центр в пул пропрезидентских политтехнологов, то уж на ближайшие годы в заказах у нас не будет нехватки. Тем более, что предстоящие годы с точки зрения политики обещают быть достаточно жаркими.

— Почему вы ему не звоните? — спросил Сабов, который явно сгорал от нетерпения.

— В таких делах всегда надо уметь выдержать паузу, — заметил, улыбаясь, подошедший к нам Леонид Окулов. — Не надо показывать свою излишнюю заинтересованность. Пусть проникнутся к нам уважением. Им надо внушить мысль: что не только мы от них зависим, но и они от нас.

Я кивнул головой. Леонид озвучил мои мысли. Впрочем, такое случалось с нами далеко не первый раз, я давно заметил, что наши мыслительные процессы очень часто шли, словно поезда, параллельными курсами. В отличие оттого, что происходило в моей голове и голове Сабова. Хотя это понятно, все же разница в возрасте, а, следовательно, в опыте и в темпераменте.

— Мы позвоним ровно через час. Засекай время, — сказал я Сабову.

Ровно через час в моем маленьком кабинете собралась почти вся наша команда. Все уже знали о звонке из администрации президента, а потому хотели услышать продолжение действия. Я посмотрел на часы и стал набирать номер.

Секретарша быстро соединила меня с Суриковым.

— С вами говорит Скугорев Станислав Всеволодовия, президент центра политических исследований «Честная политика» Вы мне…

— Да, я знаю, — прервал меня Суриков. — У меня по расписанию встреча с вами назначена на двенадцать часов. Пропуск вам заказан. Я жду.

Связь оборвалась. Несколько обескураженный таким сверхкратким разговором я повесил трубку. Да, этот парень умет себя поставить, в этом ему не откажешь. Он настолько не сомневается в моем послушании, что даже не стал спрашивать ни моего согласия на встречу, ни удобного для меня времени.

— Ну что? — поинтересовался Окулов, заметив некоторое мое замешательство.

— Он ждет меня в двенадцать, — сообщил я.

Сабов посмотрел на часы.

— Время еще есть, но лучше прибыть заранее, — сказал он.

Я взглянул на него.

— Да, ты прав. Сейчас я поеду. Только десять минут посижу один в кабинете. Прошу не мешать.

Все быстро удалились, понимая, какие ответственные, даже судьбоносные решения я должен принять.

Я остался один. Я никак не мог заглушить в себе звучание тревожной ноты. Все вроде бы идет хорошо, нас заметили и явно хотят использовать для дела. И против этого у меня не было никаких возражений, только согласие. И все же я бы предпочел, чтобы это произошло как-то по-другому, а еще лучше, если бы в этом деле не был бы замешан Суриков. Есть люди, от которых хочется держаться подальше. И он едва ли не возглавляет этот список.

Но выбора все равно нет, хочется того или нет, но придется иметь контакт именно с ним. И нет смысла дальше размышлять на эту тему. Я ушел из органов, чтобы чувствовать себя свободным. А свободу дают в нашем грешном мире только деньги. Но пока я их в достаточном количестве еще не заработал. И чтобы это однажды все же случилось, придется иметь дело не с тем, с кем желаешь, а с тем, с кем необходимо.

В кабинет заглянул Сабов.

— Шеф, пора ехать, — напомнил он.

Вот кто ни в чем не сомневается, подумал я, ему нужны деньги, положение, и у него нет сомнений, как следует поступать.

— Еду, — ответил я и встал с кресла.

В просторной приемной Сурикова было тихо и торжественно. С неприступным видом, которому бы позавидовал бы и сам сфинкс, за письменным столом восседала секретарша. За все время, что я провел в этом помещение, она одарила меня лишь одним взглядом, да и то, когда я в него вошел. И больше не обращала на меня внимания. До двенадцати оставалось еще пять минут, и я чувствовал, что она так на меня и не посмотрит. А жаль, девушка была привлекательная, и разглядывать ее было одно удовольствие.

Часы пробили двенадцать. Секретарша встала и распахнула дверь.

— Владислав Александрович, вас ждет, — тоном мажордома, извещающего о появление господина, объявила она.

Суриков сидел за столом в кресле. Подождав, когда я приближусь, он слегка привстал и протянул мне руку, тем самым как бы показывая, кто здесь хозяин.

Я внимательно рассматривал его. Красивое, но одновременно неприятное лицо, отлично сшитый костюм, холеные руки. В этом человеке с первых минут ощущалось двоедушие. Может быть, большинство людей этого бы не заметили, но моя профессия приучили меня сразу видеть то, что другие подчас не могут разглядеть долго, а то и никогда. С ним следует держать ухо востро, но ни за что не показывать свою настороженность. Любой наш с ним разговор всегда будет строиться по сценарию внутреннего поединка при соблюдении внешней доброжелательности.

— Очень рад с вами познакомиться, Станислав Всеволодович. Ведь мы с вами, кажется, еще не встречались.

— Еще не встречались, — подтвердил я.

— Зато заочно каждый знает друг о друге немало, — засмеялся Суриков.

— По-другому в нашем с вами положении быть и не может, — признал я.

— А вот любопытно было бы определить, кто из нас знает больше друг о