Рорк! - Аврам Дэвидсон

Он осмотрел Ломара, как непосредственную опасность, потом вернулся к наблюдению за чисткой машин. Тело его не расслабилось, мундир, так не соответствующий помещению ангара, не морщился. Он без всякого выражения выслушал изложение планов Ломара. Без выражения. Без комментариев.

Нетерпеливый, раздраженный, Ломар после короткого молчания спросил:

— Ну, что вы скажете?

Молчание. Потом:

— О чем?

— О чем? Об использовании скиммеров для выращивания и уборки краснокрылки… Все, в чем мы нуждаемся, это простейшие приспособления, их можно сделать здесь. Немного опустить скиммеры, на несколько дюймов… мы обсудим детали позднее, в процессе работы… тогда мы не будем зависеть от токов. Понятно? Сами будем давать продукцию… Ну, что же вы скажете?

Мантон сказал:

— Нет.

Ломар почувствовал, как к нему возвращается головная боль, мучившая его в последние часы на Ку-корабле. Болезненно застучало в висках.

— Почему нет?

— Это не моя работа. Я не обязан заниматься краснокрылками.

Ломар закричал. Токи, с лицами, покрытыми грязью, посмотрели на него. Не обязан заниматься краснокрылками? — закричал Ран. Когда они все, до одного человека, обязаны заниматься только одним краснокрылками. Неужели Мантон полагает, что находится здесь только для того, чтобы разбирать и собирать скиммеры? Снова, снова и снова.

— Нет… — сказал Мантон. — У нас есть один флайер и один катер, я и за них отвечаю.

— Но ведь они не нужны сами по себе!

Накрахмаленный человек кивнул:

— Все выходит из строя. Запасных частей нет. Надо чистить, чинить. Нельзя, чтобы они были неисправны.

— Вы заботитесь о них. Но для чего?

Пожатие плечами.

— Не мое дело. Может, на случай крайней необходимости… Моя работа содержать в готовности эти машины. Не моя работа — рисковать ими. Выращивать краснокрылку? Я никогда об этом не слышал. Для этого нельзя использовать скиммеры. Нет.

Нет.

Нет.

Нет.

— Мой дорогой мальчик. — Командир Станции хихикнул. Смотрел, улыбаясь, на Ломара, ожидая, что тот в ответ тоже хихикнет или хотя бы улыбнется. Его ожидания не оправдались. Полное лицо командира слегка помрачнело, потом приобрело обычное добродушное выражение. Он помахал руками и прочистил горло. — Вы просите меня делать то, чего я никогда не делал раньше. Никто не делала этого раньше.

— Но это можно сделать. Однажды это уже сделали — выращивали краснокрылку, перед первой войной…

Нет, нет, нет. Тьфу ты! Не это имел в виду командир. Он вообще ничего не имел в виду.

— Нарушение обычного, — сказал он, по-прежнему жестикулируя. Изменение. Рыскать вокруг и изменять привычное. Мы не можем действовать тираническим образом. И все знают свои обязанности. Никто не вмешивается. Дело Релдона — торговля. Он ею занимается. Слишком много пьет, да, я с вами согласен, — хихиканье, — но мы здесь либерально настроены. У тела есть свои потребности, нельзя заковывать его в кандалы. Нет. Главное он делает свою работу. И Мантон, старина Мантон, имеет свои обязанности. Моторы. Двигатели. Сдержит их в исправности и в полной готовности. Мне нужен скиммер — «Мантон, мой скиммер». Смотришь — вот и мой скиммер. И говорить не о чем. Ну… Разве могу я носиться повсюду, вмешиваться, требовать того, чего не было раньше? Нет, конечно, нет. Точно так же в резиденции. Я не могу отправиться на кухню и говорить своим токам: «Парни, жарьте так, тушите так»… Они знают, как это нужно делать. И они делают. Они все для меня сделают, умрут. Только скажи им: «Умри!» — и все. Я лишь скажу, и они…

— Сэр.

— …Перевернутся и упадут мертвыми.

— Сэр!

— Вы Эдран Ломар. Повышаете свой голос. О да, вы это делаете. Я человек с широкими взглядами. Я терпим. Однажды жена некого человека пришла ко мне в кабинет без приглашения, и знаете, что она сделала? Она упала на колени и молилась за меня! О, скажу вам, я не знал, куда мне смотреть. Но я выслушал ее. Да. Но всему есть предел. У вас временный ранг семь. Но мне не нужно вам напоминать, что меня не остановит ваш ранг. Я здесь командир… И, пожалуйста, малыш, пожалуйста, не повышайте свой голос на меня. Ты так хрипишь, делая это.

— Теперь что мы можем сделать… — Тан Карло Харб поднял брови и потрогал нижнюю губу кончиком толстого языка. — Я всегда готов вас слушать. Приходите вечером в резиденцию. Мы поужинаем, выпьем. У меня есть ликеры и тюки других деликатесов, что доставляются на Ку-кораблях. Никто нас не потревожит. Эти бездельники токи уберутся и оставят нас одних. И мы поговорим. И вас буду слушать.

Он встал, улыбнулся, похлопал Ломара по плечу, обнял его за талию и повел к двери.

— Итак, вечером в десять? — спросил он.

— Вечером в десять, — согласился удрученный Ломар. И разговор и слушание, он был уверен, не дадут ему ничего. Командир вряд ли захочет что-то предпринять. И Ломар чувствовал, что в его теперешнем состоянии он и не будет стараться его убедить.

Снаружи, на широкой лестнице-улице, обрамленной огромными деревьями, которые здесь, казалось, росли лучше, чем на родине, старый ток с бидоном на голове заунывным голосом предлагал морских квирков. Цветущие лозы обвивались вокруг деревьев, их гроздья испускали облака жемчужной пыльцы, когда их покачивал бриз. Жены станционных чиновников болтали друг с другом, слуги несли за ними корзины с дикими и домашними продуктами, продаваемые на так называемом «базаре», поскольку токам не хватало энергии разносить продукты по улицам. Много было и мужчин в мундирах — обязанности их были так необременительны, что принималось любое объяснение отсутствия — от необходимости позавтракать до посещения другого чиновника.

Перед ним с улыбкой остановилась дочь второго офицера Станции Арлана.

Это была вторая или третья их встреча после первого знакомства в доме ее родителей. Сейчас она настолько отличалась от той девушки из первой их встречи, как будто то была смутно уменьшенная черно-белая фотография. Он так и не знал, что ее заставило в тот первый вечер уйти из-за стола.

— Привет, Линдел, — сказал он.

В ней не было ничего необычного, в этой девушке, и все же он не встречал еще таких привлекательных женщин. В его мозгу мелькнула фраза «дикая колониальная девушка». Она, конечно, не была дикой в том смысле, в каком является диким неприрученный зверь. Но что-то в ней было такое, что не могло существовать на планете с проблемами уличного движения. Блузка, которая на Старой Земле уже десять лет как вышла из моды, но совсем новая, заправленная в брюки, сшитые хорошим портным и ясно очерчивающие привлекательные бедра.