Сад на пустыре - Шэрон Гослинг

взгляд в окно в перегородке, отделявшей его офис от зала. Молодая женщина, стоя в коридоре, с любопытством заглядывала в зал. Любоваться тут было не на что. Основной зал в той части здания, которую он арендовал под клуб, был большим, прямоугольным и полупустым. В центре возвышался старый боксерский ринг… Ну, не то чтобы возвышался – он был немного приподнят над полом, видны были обтрепанные края пенопласта и облезающий верхний слой резины, – а он облезал, сколько Кас ни пытался подлатать самые жуткие места. Ему даже пришлось напомнить кое-кому про старый долг, чтобы купить этот ринг – самое дорогое, что было в зале, и заменить его было нечем. Впрочем, здесь имелось и другое оборудование – то, что удалось найти на свалках. Несколько груш, стеллажи с перчатками, шлемами и прочей защитной экипировкой; несколько шкафчиков для ребят. У стены – скатанные маты, воняющие гнилой резиной… но этого запаха Кас уже почти не замечал.

Женщина смотрела на большую растяжку – первое, что он повесил в зале, едва закончив красить стены: «УВАЖАЙ ДРУГИХ, И БУДЕШЬ УВАЖАТЬ СЕБЯ». Его главное правило – он и сам старался жить так, и пытался вдолбить этот принцип в головы трудных почти-взрослых, которые время от времени появлялись у него на пороге. Увы, обычно к тому времени, когда они сюда попадали, было уже слишком поздно: их успевали вышвырнуть отовсюду, иногда и из дома. Мысль о том, что в этом мире что-то или кто-то заслуживает уважения, и уж тем более они сами, встречала, мягко говоря, непонимание, так что его воспитательная деятельность продвигалась с переменным успехом.

Кас потер глаза тыльной стороной руки. Предчувствие неминуемого поражения, последние недели нараставшее в его душе, нахлынуло вместе с новой волной усталости. Он так хотел, чтобы это место стало приютом, надеждой, спасательной шлюпкой… но провалы неизменно перевешивали победы. Через пару месяцев у него не будет денег даже на оплату аренды.

Чайник закипел в ту самую минуту, когда женщина, наконец, вошла в офис.

– Боюсь, кофе у меня только растворимый, – сказал Кас.

Она улыбнулась, так широко, так светло, что на долю секунды Кас подумал, что включилась еще одна лампочка.

– Какой угодно, лишь бы горячий! Черный и без сахара было бы просто идеально.

Чувствуя странную неловкость, он протянул ей кружку.

– Спасибо, вы очень добры. – Она села, помолчала. – Мистер… Пи?

Кас взял вторую кружку с кофе и сел в кресло за своим письменным столом.

– Ребята меня так зовут. Моя фамилия Паттаниус, но произнести ее целиком никому не удается. Вы можете звать меня Кас.

– Кас, – повторила она. – Это тоже сокращение?

– От Казимира, – ответил он и добавил, не дожидаясь следующего вопроса: – Венгерское имя. А вы?..

Она снова улыбнулась, но на этот раз он успел подготовиться и почти не ослеп.

– Луиза Макгрегор.

Она оглянулась, указывая в сторону зала.

– Что это за место?

– Клуб для начинающих боксеров. По крайней мере, должно им быть. Иногда мне кажется, что в основном я занимаюсь пресечением массовых беспорядков.

– Вы, значит, боксер, – кивнула она, словно это был ответ на все вопросы, в том числе и на тот, который она уже успела задать.

– Нет. Гм… То есть был им – недолго, в молодости. Зал работает всего несколько часов несколько раз в неделю – по вечерам, плюс в выходные после обеда. Это клуб для подростков, а официально я работаю учителем физкультуры в старшей школе.

Теперь она посмотрела на него удивленно и немного теплее, чем раньше.

– То есть это некоммерческий клуб?

– Можно и так сказать, – рассмеялся Кас. – Честно говоря, в этих стенах деньги бывают нечасто. – Он указал на щербатую кружку с дешевым кофе у нее в руках. – Говорю это на случай, если вы еще сами не поняли.

Луиза Макгрегор сделала глоток кофе, но ничего не сказала. Кас пытался понять, кто же она такая, но не смог.

– Можно спросить: вас-то каким ветром сюда занесло? – не выдержал он наконец.

– Я приехала посмотреть на тот пустой участок. – Она пошевелилась на стуле. – Кое-кто хочет мне его отдать.

– Ого! – нахмурился Кас. – Вы, выходит, застройщик?

Кому вообще могло прийти в голову что-то там построить? Понятно, что эта земля стоит гроши, но все же… Вокруг и так полно домов, где никто не живет. Зачем нужен еще один? Если только многоквартирную башню – но кто станет покупать элитную недвижимость в Коллатоне?

– Нет, я секретарша, – сказала она.

– Ага, – отозвался он.

Понятнее не стало.

Гостья вздохнула, покусала губу.

– Сейчас я работаю секретаршей, но училась на ландшафтного дизайнера, – объяснила она. – Много лет назад, едва окончив институт, я хотела открыть благотворительный фонд. Ну, не я одна, но… – Она умолкла, передернула плечами. – Мы собирались покупать участки никому не нужной земли в таких вот борющихся за выживание городках и превращать их… в места, куда людям хотелось бы приходить.

– Вы про джентрификацию говорите? Что-то типа реновации запущенного района?

– Нет. – Она покачала головой: – Совсем нет. Я имею в виду… возрождение городской среды. Да, наверное, так. Мы хотели делать что-нибудь для тех, кто уже живет в таких местах. Например, разбивать сады. У нас была идея: сад как пространство, объединяющее людей. Мы думали, – она снова улыбнулась, но на этот раз горько и самой себе, – что растения могут менять жизнь.

– Вы хотите разбить сад? – Кас все никак не мог понять, что она имеет в виду. – Здесь?

– Не у каждого же есть свой собственный.

– У нас есть один, довольно неплохой – и прямо за порогом. Озерный край называется, – пошутил он.

– Ну, есть некоторая разница между настоящим, возделанным садом и тем, что природа дарит нам сама. И то и другое может быть по-своему целительным.

– Ну, что ж, – заметил Кас. – Любые попытки вдохнуть жизнь в этот город – уже неплохо. Правда, не уверен, что понимаю, что вы хотите получить в итоге.

Она повернулась к убогому залу за окном офиса и спросила, безо всякого вызова или враждебности:

– Тот же вопрос я могла бы задать и вам. Этот ваш клуб, для чего он? Что вы хотите получить в итоге?

Он проследил за ее взглядом и уже не в первый раз увидел это место – свое место – чужими глазами. Миллион раз ему задавали этот вопрос, чаще всего гораздо более агрессивным тоном. Он и сам нередко спрашивал себя об этом – особенно когда проверял состояние банковского счета и прикидывал, хватит ли ему денег до зарплаты, если он сводит Аннику поужинать.

Не так он представлял свою жизнь в сорок лет. Совсем не так.

– Это открывает детям… новую точку зрения, – сказал он. – Перспективу. Здесь они учатся справляться со злостью, держать себя в руках. Себя и свои чувства. Я пытаюсь учить их уважению, не только к другим, но и к самим себе. Здесь они заводят друзей, вливаются в сообщество, где люди помогают друг другу, – не только в этих стенах, но и за их пределами, снаружи. Так что польза есть, и она остается с ними дольше, чем время, которое они тут проводят. Ну, и еще у подростков есть безопасное место, куда всегда можно прийти…

Луиза Макгрегор кивнула.

– Все, что вы только сказали… Именно этого мы и хотели достичь, разбивая коммунальные сады. Таков, во всяком случае, был план.

– Был?

Она снова дернула плечом и посмотрела в окно.

– Мы придумали этот фонд очень давно, много лет назад, – повторила она. – Но идея так и не нашла своего воплощения. Вчера один человек дал мне шанс попробовать еще раз… если я захочу. Но уже слишком поздно. Я другая, и жизнь у меня другая. И мир вокруг тоже… другой.

– Тем не менее вы проделали долгий путь, – задумчиво кивнул Кас.

Луиза допила кофе и некоторое время смотрела в сторону, словно волна печали