Двойчатки: параллели литературной жизни - Марк Григорьевич Альтшуллер

Михайловича Карамзина»). Новая ремарка ничего не меняет в концепции одного из самых пессимистических творений Пушкина: Дмитрий так же обречен на гибель, как и его предшественник, и воображение читателя легко прочерчивает дальнейшие трагические события русской истории. Однако, при всей выразительности этого финала, глубокий пессимизм первой редакции все же проявляется не столь очевидно.

Поздняя осень и ранняя зима

«Осень» А. С. Пушкина и «Еще заря не встала над селом…» Н. А. Заболоцкого

1833 год был в жизни Пушкина сравнительно благополучным. Устоялась семейная жизнь. Как-то (на время) утряслись отношения с властью. Роились творческие замыслы54.

Первого октября поэт на полтора месяца приехал в Болдино. Началась вторая болдинская осень, по интенсивности мало уступающая первой. За полтора месяца были написаны и доработаны: «История пугачевского бунта», «Медный всадник», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Анжело», «Будрыс и его сыновья», «Воевода», «Пиковая дама», «Сказка о мертвой царевне» и одно из лучших стихотворений Пушкина «Осень»:

Унылая пора! Очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса —

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и в золото одетые леса…

Прошло сто пять лет, и 19 марта 1938 года ленинградскими чекистами был схвачен известный поэт Николай Алексеевич Заболоцкий. От пыток бессонницей и голодом, жестоких избиений он потерял рассудок и около двух недель пробыл в тюремной клинике для умалишенных. Однако «вины» своей не признал и никого не назвал. Потом были лесоповал, тяжелые земляные работы. От смерти спасла случайная удача – стать чертежником. А через восемь лет произошло чудо. Хлопоты друзей увенчались успехом, и в 1946 году Заболоцкого освободили и даже разрешили поселиться в Москве и вернуться к литературной работе.

Этим 1946 годом помечено стихотворение, названное по первой строчке «Еще заря не встала над селом…». Читателям оно не так хорошо памятно, как пушкинские стихи, поэтому позволим себе привести его целиком:

Еще заря не встала над селом,

Еще лежат в саду десятки теней,

Еще блистает лунным серебром

Замерзший мир деревьев и растений.

Какая ранняя и звонкая зима!

Еще вчера был день прозрачно-синий,

Но за ночь ветер вдруг сошел с ума,

И выпал снег, и лег на листья иней.

И я смотрю, задумавшись, в окно.

Над крышами соседнего квартала,

Прозрачным пламенем своим окружено,

Восходит солнце медленно и вяло.

Седых берез волшебные ряды

Метут снега безжизненной куделью.

В кристалл холодный убраны сады,

Внезапно занесенные метелью.

Мой старый пес стоит, насторожась,

А снег уже блистает перламутром,

И все яснее чувствуется связь

Души моей с холодным этим утром.

Так на заре просторных зимних дней

Под сенью замерзающих растений

Нам предстают свободней и полней

Живые силы наших вдохновений.

(1946)

Стихи написаны как будто в продолжение пушкинской поздней осени. Там подчеркнуто, что вот-вот наступит зима: «роща отряхает последние листы; еще бежит за мельницу ручей, но пруд уже застыл <…> отдаленные седой зимы угрозы; звенит промерзлый дол и трескается лед».

У Заболоцкого стихи начинаются с четыре раза, повторенного пушкинского еще («еще бежит …»). У него ранняя и звонкая зима УЖЕ наступила, но ЕЩЕ не наступил поздний день после холодной зимней ночи. Зря мы, наверное, сказали «как будто». Заболоцкий, как и все мы, знал чудные пушкинские стихи наизусть (тем более что двухтомник поэта был послан ему в лагерь друзьями55). Вполне вероятно, что он сознательно (или подсознательно) сопоставлял свое стихотворение с пушкинскими строками и противопоставлял его им.

А мы теперь попробуем сравнить эти два текста. Текст Пушкина достаточно густо населен. Сосед… с охотою своей; бег саней с подругой; бег на коньках: обув железом острым ноги; катание в санях с Армидами младыми; пиры с блинами и вином… мороженым и льдом, матросы на корабле. Появляются и животные: лай собак (у Заболоцкого один пес), конь ретивый… В пропущенных строфах (о чем подробнее скажем позднее) появляются толпы виртуальных героев, созданных воображением поэта. Даже чахоточная дева не очень мрачно вписывается в непрерывный круговорот смены времен года, умирания и возрождения.

Не то у Заболоцкого. У него в стихах нет живых существ. Только старый пес (у Пушкина собаки молодые: несутся с лаем) у ног хозяина. А автор не активный участник жизненной круговерти – он лишь остраненно «смотрит, задумавшись, в окно» на окружающий мир.

Мир Пушкина находится в непрерывном движении. В стихах мы видим очень много глаголов. А есть еще и причастия, и деепричастия, и отглагольные существительные. Не всякий глагол вызывает ощущение бурного движения, активности, физической или ментальной. Есть и привычные нейтральные. Есть и фиксирующие неподвижность: спать, лениться. В «Осени» преобладает активность или гиперактивность бытия. Несколько примеров.

«Сосед поспешает в отъезжие поля», и мы видим шумную толпу мчащихся по полям охотников в сопровождении громко лающих псов. Весною «кровь бродит, чувства ум тоскою смущены». Зимою «весело, обув железом острым ноги, скользить…». Или «кататься в санях с Армидами младыми», когда подруга вам «руки жмет, пылая и дрожа». Не забывает Пушкин и дружеского общения в пирах: Зиму «проводив блинами и вином, / Поминки ей творим мороженым и льдом». И вот снова наступает осень. И нам придется не выхватывать из текста отдельные фразы, а процитировать охватившую поэта радость бытия (как обычно, выделим глаголы, их много):

…с каждой осенью я расцветаю вновь…

К привычкам бытия вновь чувствую любовь:

Чредой слетает сон, чредой находит голод;

Легко и радостно играет в сердце кровь,

Желания кипят…

Полное слияние с миром, природой, внутренняя гармония побуждают ум к активной деятельности. Вдохновение подступает к поэту:

И забываю мир – и в сладкой тишине

Я сладко усыплен моим воображеньем…

Кажется, это как раз тот случай, когда глагол показывает душевное успокоение. Наступает тишина, даже сладкая. Но это лишь мгновенное затишье перед бурным натиском эмоций, выраженных наступающими друг на друга глаголами (до трех в одной строке!):

И пробуждается поэзия во мне:

Душа стесняется лирическим волненьем,

Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,

Излиться наконец свободным проявленьем…