Как далеко ты сможешь пройти? - Марк Табб

Что-то в словах отца вызвало у меня внутри сильный резонанс. Больше двух лет я хотел только одного – повернуть время вспять. Каждый день я оглядывался на того, кем был когда-то, и говорил себе, что обязан найти способ снова им стать. Возможность потерпеть неудачу даже не рассматривалась. И вот теперь, сидя в комнате со своим отцом, я, в конце концов, признал правду, от которой нельзя было скрыться. Меня сбил грузовик и сломал мне спину в трех местах. У меня частично разорван спинной мозг, и я параплегик. Два года я цеплялся за слово «частичная» в своем диагнозе, словно мог из человека, страдающего частичной параплегией, превратиться в совершенно здорового. Однако это было невозможно, как бы сильно я ни старался.

Когда я, в конце концов, принял всю реальность своей ситуации, то почувствовал себя так, словно с моих плеч сняли неимоверный груз старой жизни. Впервые с тех пор, как я крутил педали на трассе М4, я мог честно, со спокойным ожиданием правды спросить, что может готовить для меня будущее. Я никогда не смогу глядеть вперед, если стану цепляться за прошлое. Как только я освободился от прошлого, будущее стало выглядеть светлым и многообещающим. С раннего детства я мечтал стать профессиональным спортсменом. Но я все еще был молод и признаюсь честно, если не считать ног, возможно, находился в такой хорошей спортивной форме, как никогда в жизни. «Как далеко я смогу пройти? – спросил я себя. – Чего я смогу достичь, если перестану смотреть на себя, как ни на что не годного человека в коляске?»

Еще до разговора с отцом я занялся поисками других возможностей применения своей неодолимой тяги к спорту и состязаниям. Мы с Джонно купили вскладчину двухместную байдарку. Первые попытки ее использования заканчивались тем, что мы переворачивались и падали в воду. Но когда мы научились в ней сидеть, сохраняя устойчивость, то начали вместе совершать гребные заезды по реке Непин. Однажды мы отправились на реку после возвращения Джонно с работы. Мы планировали длинный заезд, чтобы проверить свои силы и посмотреть, какую дистанцию сумеем одолеть. Однако солнце зашло раньше, чем мы ожидали, и мы пропустили буек на реке, оставленный нами в точке поворота. Я подумал, что мы забрались слишком далеко и спросил Джонно, не следует ли нам развернуться к дому.

– Нет, я думаю, буек уже рядом, за следующей излучиной, – сказал он.

За следующей излучиной последовала еще одна и еще, пока в темноте мы оба не потеряли ориентировку. К тому времени, когда нам, в конце концов, удалось отыскать место, где была припаркована наша машина, мы прошли на веслах больше 30 километров. Этот случай стал для меня показательным не только в том смысле, что на реке, когда сомневаешься, куда плыть, лучше повернуть назад. Пройдя на веслах 30 километров в темноте, я понял, что неспособность использовать ноги не изменила мой характер. У меня было достаточно желания и сил, чтобы двигаться по выбранному пути дальше и быстрее.

Мы с Джонно продолжали вместе тренироваться и ходить на веслах. В 1990 году мы приняли участие в Hawkesbury Classic – благотворительной гонке на байдарках-двойках, больше известной в народе как «Сумасшествие под луной». Гонка по реке Хоксбери на дистанцию почти в 110 километров от Виндзора до Бруклина стартовала в пять часов вечера. Мы с Джонно пересекли финишную линию чуть позже пяти утра на следующий день. Из сотни лодок мы пришли двенадцатыми. Я был недоволен нашим результатом (потому что нацелился на золото, как делаю всегда, независимо от того, чем занимаюсь), но все же он оказался достаточно хорошим, чтобы не дать умереть моим спортивным мечтам. Пару лет спустя мы стали чемпионами штата Новый Южный Уэльс на байдарке-двойке. Я никогда не забуду то выражение, которое появилось на лицах некоторых наших соперников, когда я выбирался из байдарки и перемещался в свою инвалидную коляску.

Успех в гребле убедил меня в том, что я нахожусь на правильном пути. Затем я обнаружил нечто такое, что открыло мне совершенно новый мир. Больше всего на свете я любил бегать, но не меньше любил ощущение скорости и свободы, которое давала мне езда на велосипеде. Поскольку ездить на велосипеде без ног невозможно, этот предмет страсти был мне теперь недоступен – но лишь до того дня в 1994 году, когда я наткнулся на хендсайкл, импортированный из Соединенных Штатов. Хендсайкл – это трехколесный байк с низким сиденьем и парой рукояток вместо педалей. Рукоятки расположены на уровне груди, на одной линии, в отличие от обычного велосипеда, у которого педали расположены под углом 180 градусов. По сравнению с сегодняшними хендсайклами этот агрегат был настоящим чудовищем и весил больше 17 килограммов, но для меня он стал средством достижения свободы. Я даже дал ему звучное прозвище – «колесница свободы». Как только я в него забрался, на меня снизошло озарение. Я понял, что должен сделать дальше. Я отправился к Джонно и сказал ему:

– Мне нужно закончить то, что начал. Я собираюсь пройти Непин-триатлон.

– Ладно, дружище. Давай попробуем, – согласился Джонно. В отличие от меня он еще не пробовал себя в триатлоне, но подобные мелочи никогда его не останавливали.

У меня не было сомнений в своей способности справиться с километровым заплывом. Я уже давно завершил курс плавания в гидротерапевтическом бассейне и теперь плавал на приличные дистанции в расположенных неподалеку от Пенрита озерах. Они были искусственно созданы в заброшенных карьерах. После того как было объявлено, что Сиднею предстоит стать хозяином Олимпийских игр 2000 года, озера были расширены и преобразованы в гребной центр мирового класса. Они стали моим любимым местом для плавания и находились близко от моего дома.

Кроме того, я был уверен, что сумею одолеть 12-километровый «беговой» этап. У меня не было гоночной инвалидной коляски, и мне даже не пришло в голову ее приобрести. У меня была лишь обычная повседневная коляска, но я знал, что этого будет достаточно. Через четыре года после примирения с передвижением в коляске проехать на ней 12 километров было для меня не сложнее, чем преодолеть эту дистанцию бегом до несчастного случая, – то есть совсем просто.

Но хендсайкл был чем-то новым. Езду на нем я освоил достаточно легко. Когда крутишь рукоятки в режиме «тяни-толкай», используются группы мышц, отличные от тех, что работают при толкании вниз обручей на колесах моей коляски, хотя в обоих случаях нагрузка приходится на руки и туловище. Чтобы проехать 40 километров, мне требовались серьезные тренировки на дороге. И мне была известна только одна дорога с необходимыми мне длинными прямыми участками – трасса М4.

Признаюсь честно, что когда мы с Джонно в первый раз выехали на М4, сердце у меня колотилось как у кролика. Эта поездка по М4 была для меня не первой. Поскольку это главная шоссейная дорога между моим тогдашним домом в Пенрите и Сиднеем, я ездил по ней туда и обратно как минимум раз в неделю на протяжении шести лет, прежде чем мы с Джонно выехали на нее на наших байках. Во время каждой поездки мне приходилось проезжать мимо места, где на меня наехал грузовик. Однако есть огромная разница между движением мимо этого места в безопасном салоне автомобиля и возвращением на асфальт на байке, особенно на хендсайкле.

Во время первой тренировочной поездки по трассе М4 случилась забавная вещь. Мы с Джонно доехали до точного места, где со мной произошел несчастный случай, но я не остановился и не оглянулся. Я просто продолжал двигаться дальше. «Я все еще здесь. Я не умер. Я двигаюсь вперед», – говорил я себе, проезжая мимо. В этой маленькой полоске асфальта была заморожена часть моей жизни, но с каждым оборотом рукояток я чувствовал, что прошлое все больше лишается своей власти надо мной. Да, та авария стала поворотной точкой в моей жизни, но после нее моя жизнь не закончилась – никоим образом и ни в каком виде. Да, конечно, я изменился, но теперь я получил возможность сам решать, что мне делать с этим изменением. Поездка на хендсайкле по трассе М4 для подготовки к тому самому соревнованию, к которому я готовился в тот день, когда меня сбил грузовик, была моим способом сказать, что я твердо решил двигаться вперед. Но по мере приближения даты Непин-триатлона моя непоколебимая решимость начала слабеть. Я был уверен в том, что смогу добраться до финиша. Я не сомневался в этом ни секунды. Однако я вспомнил тот день, когда выбрался из байдарки после победы в чемпионате Нового Южного Уэльса и увидел выражения лиц других участников. Мне не хотелось снова проходить через все это. У меня сохранилась чрезмерная чувствительность к оторопелым и отведенным в сторону взглядам, которые неизменно вызывал мой подъезд к месту старта на инвалидной коляске. Поэтому у меня родился план. Я попросил Джонно отправиться со мной, чтобы пройти дистанцию гонки за день до соревнований, когда там никого нет.

– Ты поможешь мне спуститься на воду, а затем выбраться на берег и забраться в хендсайкл, и мы пройдем трассу вместе, не привлекая лишнего внимания к моей коляске, – сказал я ему.