Как далеко ты сможешь пройти? - Марк Табб

– Приятель, ты не уложился в лимит, и тебя дисквалифицировали. Но они собираются разрешить тебе продолжить гонку и пройти марафон. Они хотят, чтобы ты добрался до финиша.

Я долго молчал и просто продолжал вращать рукоятки, медленно поднимаясь вверх по крутому холму. Я понимал, что, на его взгляд, он принес мне сразу и хорошую, и плохую новости: плохая заключалась в том, что моего имени не окажется в официальном списке финишеров, а хорошая – в том, что я мог подвергнуть свое тело мучительной попытке преодолеть 42 километра в гоночной коляске после того, как 10 с лишним часов насиловал каждый мускул верхней половины своего тела. Я взглянул на свои ноги и разозлился на них за то, что они не позволяли мне сесть на нормальный велосипед. Но затем я напомнил себе, что если бы мои ноги работали, то я вообще вряд ли попал бы на гонку в Коне.

После паузы, которая тянулась целую вечность, Джонно заговорил снова. Он знал, о чем я думал. Он видел, что меня одолевала жалость к самому себе и что из этого не может выйти ничего хорошего.

– Джон, ты должен продолжить, – сказал он. – Сегодня день рождения моего сына, но я приехал сюда, чтобы поддержать тебя.

Какое-то время мы двигались молча.

– Ты должен продолжить, – повторил он, и это была не просьба, а приказ.

Взглянув на него, я увидел в его глазах слезы. – Тебе придется еще немного поднатужиться, приятель.

– Ладно, – ответил я.

Я не мог поступить иначе. Если сейчас я остановлюсь, то махну рукой не только на себя, но и на Джонно, и на всех остальных, кто приложил столько усилий, чтобы подарить мне этот день.

Я зарулил в транзитную зону, где меня с нетерпением дожидался президент гонки Дэвид Пейте.

– Прошу прощения, Джон, но ты опоздал на 40 минут, – сказал он. – Мы вынуждены тебя дисквалифицировать. Но нам хотелось бы, чтобы ты все равно продолжил гонку, чтобы посмотреть, способен ли с ней справиться спортсмен-колясочник.

– Хорошо. Я продолжу, – сказал я.

Больше мне не хотелось ничего говорить. Мои руки вопили от боли. Но вместо того, чтобы прислушаться к их воплям и сдаться, я позволил Джонно и Дэвиду поднять меня с хенд-сайкла и перенести в гоночную коляску. Первые несколько мгновений я просто сидел в ней в полном изнеможении. Но затем заставил себя отправиться в темноту проходить марафонскую дистанцию. Для безопасности моя коляска была обвешана светящимися палочками, а дорогу мне освещали два мотоциклиста из группы сопровождения.

Моя решимость продолжать борьбу получила серьезный удар, когда я стал подниматься на первый холм. Это было похоже на штурм отвесной скалы. Я изо всех сил толкал обручи, пытаясь заставить коляску двигаться вверх по склону, но переднее колесо подскакивало вверх, заставляя меня почти опрокидываться навзничь. Было похоже, что теперь я действительно попал в безвыходное положение. Я не мог продвигаться вперед. Но если я не смогу двигаться, то не смогу добраться до финиша. Дэвид и Джонно шагали рядом со мной.

– Мне очень жаль, парни, – сказал я извиняющимся тоном, – но я просто не могу с этим справиться.

– А что, если тебе развернуть коляску и подняться на холм задним ходом? – посоветовал Дэвид.

Признаюсь честно, моим первым намерением было предложить ему забраться в коляску и попробовать сделать это самому. Но я сдержался и вместо этого стянул перчатки, чтобы можно было хвататься за ободья, развернул коляску и начал медленно подниматься на холм спиной вперед. Добравшись до вершины, я подумал, что надо мной забавляется какой-то злобный шутник. Впереди лежал еще один холм – такой же крутой, как этот. Спускаясь вниз по первому холму, я постарался набрать как можно больше инерции, но в середине подъема на следующий холм ее сила иссякла. Я остановился, готовый признать, что потерпел поражение. Меня догнали Джонно и Дэвид.

– Мне это больше не доставляет удовольствия, – заявил я, показывая, что окончательно выдохся.

Джонно наклонился ко мне и с кривой усмешкой прошептал:

– Боль не будет длиться вечно, но воспоминания останутся навсегда.

– Запечатлейте это на пленке, ребята, – сказал я съемочной группе NBC, освещавшей соревнования. – Это было прекрасно.

Затем я развернул коляску и стал взбираться на холм спиной вперед. В тот момент, когда Джонно произнес эти слова, я понял, что ничто на свете не сможет заставить меня сдаться.

Я закончил гонку за 14 часов 52 минуты. Как я внезапно обрел решимость продолжать двигаться вперед, когда уже знал, что не в состоянии преодолеть ни сантиметра? Когда я приблизился к линии финиша, Джонно ответил на этот вопрос:

– Ты ушел из реалити-шоу «Улица Выживания» и двинулся дальше, потому что тебя останавливал не холм, а твой собственный разум.

Он был прав. Когда я отказался остановиться, то нашел в себе силы продолжать движение. Награда стоила боли. На финише меня приветствовала громадная толпа народа. После пересечения финишной линии я выполнил лихой пируэт, а затем достал из-за пазухи австралийский флаг и стал им размахивать. Девушки перегибались через ограждение и целовали меня. Дон повесил мне на шею гавайскую гирлянду, которая должна была стать достаточной наградой, поскольку я был дисквалифицирован и не мог получить медаль финишера. На этом моя гонка закончилась. Я осуществил свою цель. Я стал «железным человеком».

Лишь одному мне было известно, что это не так.

Мне казалось, что я больше никогда не захочу снова оказаться в Коне. Я не хотел еще раз подвергать свое тело такой боли. Но год спустя я вернулся, чтобы закончить то, что начал. К сожалению, ничего не вышло. В 1996 году из-за прокола колеса на хендсайкле я превысил лимит завершения велоэтапа на 15 минут. Тем не менее я не сошел с дистанции и прошел марафон, завершив гонку за 14 часов 39 минут. Официальные лица на финише повесили мне на шею медаль финишера. Взяв ее в руку, я подумал: «Миссия выполнена. Больше я никогда сюда не вернусь». Тем не менее, когда мы добрались до гостиницы, Дон посмотрел на меня и сказал:

– Ты должен вернуть эту медаль.

– О чем ты говоришь? – возмутился я. – Я ее заработал.

– Ты не уложился в квалификационное время на велоэтапе. Если ты ее оставишь, то никогда не сможешь жить в мире с самим собой.

– Ты больной на голову, – сказал я.

Но на следующее утро мне стало ясно, что Дон был прав. Я отправился к директору гонки Шэррон Эклз и отдал ей медаль. Ее глаза наполнились слезами.

– Ах, Джон, – сказала она, – если кто-нибудь заслуживает этой медали, так это ты!

– Но я не заработал ее, Шэррон, – возразил я. – Когда я ее заработаю, то можете мне поверить, ни за что не выпущу ее из рук. А пока вы должны ее забрать.

Она неохотно взяла медаль. Однако семечко было посажено. Я знал, что вопрос не в том, «если», а в том, «когда» медаль финишера достанется мне в полном соответствии с правилами.

Годом позже я вернулся в Кону. На этот раз я приехал с новым, облегченным хендсайклом, и результат оправдал все затраты. Тысяча девятьсот девяносто седьмой год стал первым годом, когда в программу была официально включена категория колясочников. Кроме меня, на соревнования в Коне квалифицировались еще два колясочника. Теперь мне нужно было не только завершить каждый этап в отведенное время, но и опередить других парней. Моя цель заключалась не в том, чтобы стать вторым спортсменом-колясочником, финишировавшим на гавайском Ironman. Я решительно намеревался оказаться первым.

Через 12 часов и 21 минуту после выстрела стартовой пушки я пересек линию финиша, уложившись во все квалификационные лимиты и, наконец, заработал медаль финишера. Другие двое колясочников остались далеко позади меня. Я достиг цели, которую поставил перед собой тремя годами ранее. В тот вечер я в изнеможении упал на кровать, которую мы делили с моим братом Доном. Я лежал там, размышляя о том, что произошло. Я стал «железным человеком». Я покорил самую трудную из всех мыслимых гонок на выносливость. Пусть на это у меня ушло три попытки, но я не опустил руки и не сдался. Теперь я имел право считать себя равным любому другому спортсмену на свете.

– Эй, Дон! – окликнул я брата в темноте.

– Что, Джон? – отозвался Дон усталым и раздраженным тоном.

– Как думаешь, не замахнуться ли мне в следующем году на Ла-Манш?

Дон предложил мне сделать с собой нечто невозможное с анатомической точки зрения, но я понял, что идея ему понравилась. Я взобрался на один Эверест. Теперь пришла пора покорить следующий.

5. Способен на многое, часть 2

Оглядываясь на гонку в Коне, я вижу в ней больше, чем достигнутую цель. Все кусочки моей жизни до этого момента идеально сложились, чтобы создать этот финальный результат. Как уже упоминалось в предисловии, я убежден в том, что ничто не происходит случайно. Когда я не добился того, чтобы ноги стали слушаться меня после несчастного случая, то переключил внимание на верхнюю половину тела. В то время я не осознавал, что усилия, затраченные на восстановление ног, на самом деле стали идеальным тренировочным комплексом для подготовки к триатлону. Если бы я не потратил те два года на укрепление верхней половины тела, то не смог бы квалифицироваться на гонку в Коне и тем более стать первым колясочником, которому удалось с ней справиться.