Приют - Татьяна Филатова

ее одеяло и стала медленно его с нее стягивать. Одеяло сползало все ниже и ниже, пока Вера не почувствовала, что начинает замерзать.

– Я не боюсь, я не боюсь, – шептала она себе под нос, словно девчонка. – Я – взрослая женщина, в конце концов! И я не боюсь!

Она резко распахнула глаза. Рассвет был с другой стороны дома, а потому свет слабо пробивался сквозь окно и незастекленный балкон. Одеяла действительно не было – оно лежало на полу. Видимо, Вера столкнула его ногами во сне, причем давно – на одеяле мирно спал кот.

В квартире было прохладно. Вера надела домашние тапочки, которые ей не принадлежали, накинула на себя чужой махровый халат, который вкусно пах не ее кондиционером для белья, и пошла на кухню ставить чайник, воду в котором много лет подряд каждое утро кипятила не она. Все, что ее окружало – было не ее миром, и ей было не по себе от того, что ей приходится пользоваться всеми этими вещами. Она насыпала в чашку растворимый кофе, достала молоко из холодильника, села на стул и, глядя в окно, стала обдумывать свой сон.

Вера помнила и Сашу, и Ваню. Эти мальчишки были, кажется, на год младше самой Веры, и они были сиротами. Она не помнила фамилию Вани, только Саши, но помнила, что и одного, и второго мальчика усыновили. Тогда им было лет по десять. Невиданная редкость для их приюта: за одно лето сразу двоих пацанов взяли в приемные семьи. Конечно, это ее вчерашний поход в старую усадьбу повлиял на сознание, которое выдало такой странный сон, а мрачность заброшенного интерната добавила в него темных красок.

Чайник засвистел. Вера выключила газ, налила воды в чашку, добавила молока.

– Вот бы узнать, где они сейчас живут, – сказала она вслух.

Вера забыла о том, что нашла вчера в коробке из-под обуви, хранившейся в квартире ее матери. На время забыла. Сейчас она думала только о двух мальчишках, которые приснились ей этой ночью. Приснились в столь жутком сне, что, вспоминая их неживые лица, у Веры бежали мурашки по телу.

Ее подруга, которая помогла ей первое время после выпуска из интерната, погибла два года назад. Вера не любила вспоминать о ней, потому что воспоминания те проносили только боль, однако не могла. Больше ни с кем из приюта Вера не общалась.

Она выпила вторую чашку кофе, пока выполняла определенный ряд задач по работе. Закончив, Вера зашла в поисковую систему, написала название своего интерната и дописала одно слово: «Архив». Разумеется, данные никто не оцифровывал, да к тому же информация столь щепетильного характера не должна была быть в открытом доступе, и Вера это понимала. Она надеялась, что ей повезет, и архив с приютскими документами будет храниться в черте города, а не в областном центре. Однако в интернете данных об этом не нашлось.

Насилу позавтракав, Вера оделась теплее и пошла в ближайший зоомагазин. Утром Мурчику досталась сосиска, но уже на обед Вера планировала обеспечить своего «нахлебника» хорошим кошачьим кормом. Уж если выпало ей унаследовать животину, ухаживать она будет за ней подобающе.

Вера купила сухой корм, игрушки и наполнитель для лотка и вернулась домой. Мурчик оценил обновки, благодарно потерся о ноги новой хозяйки и даже замурчал.

– Ну что, рыжий, – сказала Вера, – остаешься за главного. А я пошла…

Глава 3

Саня и Ваня

Холодный ветер не прекращал носиться серыми дворами пятиэтажек, от которых так и веяло мрачностью и какой-то безысходностью. Только теперь Вера обратила внимание на то, что дворы наполнены бездомными кошками и собаками, и это еще больше предавало местному пейзажу атмосферы заброшенности.

Вера уверенно шла к администрации города, где располагался городской отдел образования, который, если доверять логике, и должен был взять на себя ответственность за сохранность архива интерната.

– Что именно вас интересует в тех бумагах? – спросила недовольная женщина, которая всем своим видом подтверждала, что она работает именно в отделе образования: высокая прическа, белая объемная блузка с рюшами, черный пиджак, повидавший уже не один школьный выпускной, и классическая черная юбка чуть ниже колена с небольшим разрезом сзади. Как и полагается, на груди лежали очки, к дужкам которых был прикреплен шнурок, идущий вокруг шеи женщины-секретаря.

– Подобную информацию не разглашаем, – ответила сотрудница, когда Вера в третий раз повторила ей, что хочет взглянуть на бумаги о ее собственном поступлении на обучение (отбывание срока) в приюте.

– Я не прошу у вас данные о детях, кого тайно усыновляли, – спокойной сказала она, – я прошу информацию, касающуюся меня лично.

Конечно, она лукавила. Она надеялась, что никто не захочет с ней возиться, и ее просто отправят на часок в архив. А, получив доступ к документам, она сможет хоть что-то выяснить о том, когда и куда переехали вдруг приснившиеся ей мальчишки, которые все никак не хотели выходить из ее головы.

– Я – взрослый человек, – добавила Вера. – Я пятнадцать лет прожила в том интернате. Сейчас человек, который меня туда отправил, умер, так и не рассказав мне причину своего поступка. Возможно, я узнаю хоть что-то, что сможет пролить свет на мое детство. Будьте человеком. Неужели вам не хотелось бы все это разузнать, окажись вы на моем месте?

С этими словами Вера аккуратно положила под одну из многочисленных бумажных папок на столе синюю двухтысячную купюру.

– У вас один час, – сказала женщина. – И захватите куртку. Там холодно. Архив находится в подвале.

Они спускались вниз. Вера прекрасно знала, работая в банке, что архивные документы должны храниться в условиях, при которых бумага не испортится, не покроется плесенью, не отсыреет. Подвал – наихудшее место для архива. Но также она понимала, что здесь это никого не волновало. Шанс, что хоть кто-то еще в ближайшее десятилетие захочет взглянуть на эти бумаги был ничтожно мал.

В подвале было действительно холодно, однако вполне чисто и светло.

– Их сгрузили сюда сразу после закрытия интерната, я тогда только школу закончила, – сказала секретарь. Вера постаралась не выказать удивления, осознав, что дама, которая ее привела в архив, была, судя по ее словам, моложе самой Веры, хотя еще минуту назад Вера была уверена, что ей не меньше сорока лет. Мысленно она поблагодарила судьбу, что покинула этот печальный городок, иначе выглядеть она сейчас могла бы на все пятьдесят.

– Кто-то кроме меня интересовался этими документами? – спросила она.

– Да, был один случай, но это давно, – ответила женщина в черной юбке. – Крыс