Кусково и Останкино - Елена Грицак

В Петербурге делались прекрасные паркеты для парадных залов. По обыкновению того времени, крепостные укладывали настил без рисунков, возможно пользуясь имевшимися образцами. Паркетные полы создавались неспециалистами, но в самом выборе и размещении их по залам дворца прослеживается понимание масштаба и характера помещений. Росписи павильона Эрмитаж выполняли приглашенные столичные живописцы. Их имена остались неизвестными, но некоторая часть картин принадлежала кисти крепостного художника П. Г. Красовского.

Усадьба с полуофициальным названием «летний загородный увеселительный дом» сооружалась с грандиозным размахом. Граф не принимал во внимание страдную пору, сгоняя на строительство сотни пеших и конных «людишек» из дальних вотчин. Земледельцев на многие месяцы отрывали от полей, заставляя рыть каналы, рубить старые и сажать новые деревья, чистить луга, подготавливая площадки для будущих построек. В усадьбу тысячами привозились взрослые деревья и кустарники, поэтому аллеи появлялись в течение нескольких дней.

Пётр Борисович не спешил тратить свое богатство, к тому времени составлявшее более миллиона рублей золотом и недвижимостью. Значительная часть расходов возлагалась на крестьян. Так, в 1765 году из соседнего Вешнякова на работы в Кусково были привлечены 90 человек из 405, то есть около четверти хозяйства на все лето осталось без тяглых – работоспособных мужчин в возрасте 17–65 лет. Строители трудились весь световой день, уходя на ночлег в деревню. Снабжать рабочих деньгами, провизией и одеждой обязывали односельчан, с которых, кроме того, регулярно собирали налоги в случае «непредвиденных трат». К таким тратам, в частности, относилось приобретение мрамора, картин, ковров, хрустальных люстр, мебели и бронзовых канделябров.

После завершения работ интерьеры дворца преобразились в тщательно продуманный и мастерски исполненный ансамбль. При отделке парадных залов использовались дорогие материалы: бронза, шелк, ковры. Однако гораздо чаще применялась тисненая проклеенная бумага, которую затем красили или золотили, что было намного быстрее и дешевле. В этой технике отделаны Малиновая гостиная, Столовая, Танцевальный зал.

Пётр Борисович не только отдавал строительству кусковского дворца значительную часть своих доходов, но и посвятил ему большую часть сознательной жизни. Ни один чертеж или план не мог быть воплощен без одобрения графа. Каждый замысел реализовался только после долгого обсуждения с хозяином. Рукой Шереметева написаны подробные замечания к проектам. Результатом его требований, порой состоявших из десятков пунктов, являлись следующие выводы: «Вот мое мнение об этом строении, а ежели что лучшее, рассудите с архитектором и дайте мне знать». Иногда управителю предоставлялось право окончательного решения, но совет графа неизменно принимался как приказание: «О плафоне сами рассудите, писаный или штукатурный, а мне кажется, штукатурный пристойней».

Готовое имение вызывало восторг и удивление современников. Шереметев добился желаемого и, «не слишком поиздержавшись», воздвигнул колоссальный дворцовый комплекс, где проводились столь же грандиозные торжества. Из письма управителя Никиты Александрова известно, что «для увеселения зрителей были три театра, в доме обед, ужин, бал; сад за прудом, каскад, остров, яхта, шлюпки были иллюминированы, и повеселились до пяти утра, и такое множество народа – надо думать, до 30 000 или более. Одних карет по счету было 2800, опричь прочих повозок. В Москве лошадей недоставало: за четверку платили по 25 рублей».

При сравнении планов старых хором и нового дворца заметно совпадение как отдельных частей, так и общей конструкции здания. Конторочки увеселительного дома целиком воспроизводят устройство кабинетов снесенной постройки. На формирование интерьеров дворца существенное влияние оказало убранство петербургских домов Шереметевых. Внутренняя отделка Парадной спальни является копией оформления аналогичного помещения в столичном дворце.

В отсутствие главного архитектора Кусково стало итогом совместного труда заказчика, множества зодчих, крепостных и вольнонаемных строителей. Административную работу выполняли управители и приказчики, мало сведущие в современных художественных стилях. Столь необычная сегодня ситуация для той эпохи была обычным явлением, благодаря которому возник своеобразный памятник культуры, воплотивший в себе новые и предшествующие традиции.

Кусковские зодчие

Архитектор Алексей Фёдорович Миронов (1745 – ок. 1810) не изучал теорию архитектуры, но приобрел серьезные знания на стройках в Кускове. К 23 годам зодчий-самоучка имел достаточно опыта, чтобы возглавить работы по проектированию и возведению нового дворца. Юноша учился в гимназии Московского университета, вопреки тому что был сыном графского повара. Направляя крепостного в столичную школу, Шереметев хотел получить учителя арифметики для детей своих дворовых, проявивших способности в ремесле или в искусстве. Первое время Миронов действительно обучал «цифирной грамоте» подрастающее поколение мастеров.

Помимо составления чертежей, Миронов исполнял обязанности «архитектора на лесах» – постоянного наблюдателя за возведением главного здания и прилегающих к нему построек. Теоретические пробелы восполнялись советами московского архитектора Карла Бланка, периодически приезжавшего в Кусково по приглашению графа начиная с 1765 года.

В XVIII столетии работа зодчего не ограничивалась технической стороной строительства. Проект того времени представлял собой схематичный набросок, изображавший один лишь фасад здания. Руководителю стройки приходилось рассчитывать конструкции, нередко дополнять и расширять первоначальный план, прилагая глубокие инженерные знания.

В обязанности «архитектора на лесах» входили не только распоряжения мастерам. Он раздавал собственноручно выполненные шаблоны эскизов, рисовал детали оформления, разрабатывал цветовое решение, уточнял пропорции всего здания и отдельных его фрагментов. Занимая высокий пост в имении, Миронов оставался крепостным и находился в полной зависимости от хозяина, управляющего и даже от управителей дальних имений. Создатель уникального памятника так и не получил вольной, хотя не раз обращался к графу с просьбой «дать спокойно окончить остаток дней».

Однако трудовая деятельность зодчего закончилась не на воле и даже не на стройке, а в канцелярии, куда его направили после ссоры с управляющим. Пётр Борисович читал послания, но воспринял просьбы старого полуслепого мастера как дерзость. В семейном архиве Шереметевых сохранился документ, в котором содержалось указание «вразумить Миронова, что таким наглым и безумным образом от господина просить ничего не дозволено». Вразумление состояло в «смотрении за укреплением берегов пруда», то есть в работе, с которой мог справиться любой ученик.

Кусково. Партер вблизи Оранжереи. Рисунок А. Миронова, 1780-е годы

Под началом Миронова трудилась команда получивших специальные знания плотников, каменщиков, маляров, резчиков, позолотчиков. Один из воспитанников – Григорий Дикушин – стал известным крепостным архитектором, самостоятельно построившим колокольню церкви Спаса Нерукотворного. Созданная в 1792 году деревянная звонница каменного храма сохранилась до сегодняшнего дня. По своей конструкции она несколько отличалась от религиозных сооружений того времени. Все карнизы украшали скульптура и декоративные вазы; в нишах ниже купола стояли статуи евангелистов. Изящной формы крест не просто крепился на куполе, а поддерживался фигурой парящего ангела. Соответствующее дворцу оформление указывает на то, что при возведении церкви с колокольней уже намечался парадный ансамбль усадьбы.

Способности других зодчих Шереметева проявились в отделке внутренних помещений. Великолепное убранство дворца является результатом совместного творчества мастеров различных специальностей. Свою последнюю работу по устройству паркетного настила исполнил выпускник петербургской Академии художеств столяр Яган Кинт. Мастер скончался в апреле 1771 года, тотчас по возвращении из Кускова, и управляющему графа пришлось выплачивать жалованье вдове.

Кусково. Декоративная ваза на северном крыльце дворца

Резную отделку стен выполнил скульптурного дела мастер Иоганн Юст, впоследствии принимавший участие в создании модели Большого Кремлевского дворца. Его талантом отмечено множество статуй, а также горельефы танцевального зала, лепнина зеркальных рам и карнизов. Большая часть дворцовых покоев украшена архитектурными деталями из плотной проклеенной бумаги, оттиснутой в различных формах. Юст виртуозно работал с тисненой бумагой, сочетая дешевый материал с гипсом, деревом, росписью. Делом его рук были изваяния из легко обрабатываемой терракотовой массы, созданной по собственному оригинальному рецепту. Работа в союзе с крепостными резчиками Евсеем Матвеевым, Василием Ильиным, позолотчиком Петром Рыбаковым позволила немецкому ваятелю выполнить превосходные скульптурные группы.