Легкое бремя - Самуил Киссин

Меблированные комнаты («За стеною матчиш на разбитом пьянино…»)[17]

За стеною матчиш на разбитом пьянино.В коридоре звонки, разговор, беготня…О, как грустно на склоне осеннего дня!За стеною матчиш на разбитом пьянино.

Мелких звуков растет и растет паутина.Близко звякнули шпоры… Постой, не беги!Шелест юбок… Целуй! И затихли шаги…За стеною матчиш на разбитом пьянино.

О Великий Господь, Властелин мой единый!Как придет за душой моей дьяволов рать,Неужель будет так же, все так же звучатьЗа стеною матчиш на разбитом пьянино?!

«Сухой осенний резкий воздух…»[18]

Сухой осенний резкий воздух.Ни облачка. Лазурь чиста.И на чернеющих бороздахВорон крикливая чета.Деревья черны, длинны, худы.Не слышно листьев под ногой.Их рдяно-золотые грудыУмчались в пляске вихревой.Иду. Далек мой путь бесцельный.Давно со мной моя тоска.И голос ласково-свирельныйУж не зовет издалека.И в этой четкости осенней,И в чистом небе узнаюМечту увядшую моюДавно, без слез и сожалений.

В СУМЕРКАХ[19]

I. «Окна завешены шторами…»

Окна завешены шторами,Трещит, разгораясь, камин.Сердце биеньями скорыми,Сердце больными укорамиТвердит: ты один! ты один!

Маятник ходит размеренно,Усталых часов властелин.Угли трещат неуверенно.Сердце стучит: все потеряно!Стучит: ты один, ты один!

II. «Стучится в дверь рука упрямая…»

Стучится в дверь рука упрямая.Войдите! Скучен мой досуг.И дверь открыв, вошла Тоска моя,Старинный, неизменный друг.

Подсела к жаркому камину тыИ смотришь на игру огня.Зачем так строго брови сдвинуты?Иль разлюбила ты меня?

Иль не с тобой часами длиннымиВели мы тихий разговор?И кружевами паутиннымиУсталый застилался взор.

И ночью, молчаливо-думная,Склонившись ласково ко мне,Не ты ли, кроткая, бесшумная,Со мной рыдала в тишине?

«Волной расплавленно-холодной…»

Волной расплавленно-холоднойГорит ручей,В степи пустынной и бесплодной,В степи моей.Кругом поломанные травы,Суха земля.Вдали пленительной дубравыМои поля.И жду, изведав солнца ярость,Тоской объят,Его пылающую старость,Его закат.

«Склоняется мой день простых и молчаливых…»

Склоняется мой день простых и молчаливыхНенужных дел.В томительных и пламенных отливахЗемных небес предел.

О злая скорбь моя! Пусть пурпурные крыльяПростер закат,Но стоны злобные унынья и бессилья,Как коршуны, парят.

И плавный их полет, уверенный и властный,Быстрей, быстрей.О злая скорбь души моей бесстрастной,Сухой души моей.

Сбрось тягостную власть тоски твоей усталой,Гори, гори!О, никогда такой мучительной и алойЯ не видал зари!

«Брезжит утро. Свет неверный тихой ночи метит грань…»

Брезжит утро. Свет неверный тихой ночи метит грань.Дух упавший в бездну, слышит некий властный глас: восстань!А в пещере тесной, смрадной, в свод ширяяся крылом,Нетопырь трусливо-жадный лик свой кроет перед днем.В белом небе на востоке, словно лик задернув свой,Розовея, чуть алея, солнце всходит над землей.Но мгновение, и с лика скинув легкую чадру,Вольно, радостно и дико мчится в ярую игру.И на тихой сонной глади ставит яркую печать.«Лучезарный Бог твой — Солнце!» — может каждый прочитать.

«За темной рощей на лугу…»[20]

За темной рощей на лугуГорят огни Купальской ночи.И красный свет слепит мне очи.Я в сердце тайну берегу.

Тревоги полон суеверной,Иду я чрез полночный сад.И тени путь мой бороздятИгрой причудливо-неверной.

Иду. И страха грудь полна,И жуть огнем взыграла красным.На небе чистом и бесстрастномСтоит злорадная луна.

«Душа твоя, как тихий звон…»

Душа твоя, как тихий звонАпрельских вечеров.Страстей земных не будит он —Далекий чистый зов.В росистом воздухе полей,Над лесом, над рекой,Лишь чутким ухом уловим,Плывет в тиши святой.И слышит радости обетУсталая земля,И внятно небесам, о чемПоет, звенит, моля.В прозрачно-светлой тишинеБезбольно гаснет зов.Твоя душа, как тихий звонНа грани двух миров.

«Золотые вьются листья…»[21]

Мы легкое племя.

Тютчев

Золотые вьются листьяВ золотой веселой пляске.Сколько мудрой, легкой грустиВ этих прыгающих блестках.

Солнце тоже очень мудро:Знает, где ему проглянуть,Посмотреть на эти игрыНе сквозь сосны, а сквозь клены.

Ветер свищет в легком тоне,То затихнет, то зальется.Золотой предсмертный танецЗолотых эпикурейцев.

«И все ж не уйду я из жизни…»[22]