Мент. Ликвидация (СИ) - Дашко Дмитрий

— Парочка скупщиков на примете имеется, — сказал Леонов. — Только пока ни одного припереть к стенке и посадить не получилось. Умные, сволочи. Особенно Васька Рвач. Этот, вообще, знатный хитрован и продувная бестия. Я бы на месте тех уродов к нему в первую очередь сунулся.

Ховает краденный товар так, что собаками не отыщешь.

— Собаками говоришь… А что, это мысль, — я усмехнулся пришедшей в голову идее. — Константин Генрихович, а чем бы можно было обработать какой-нибудь предмет… ну, небольших размеров, чтобы Гром почуял его запах наверняка и нашёл даже там, куда никто бы не догадался?

— Придумаем, Георгий Олегович, — улыбнулся Лаубе. — А что за предмет?

— А на что клюнет гражданин Рвач? Надо подсунуть что-то такое, отчего у него слюнки потекут.

— У нас в камере вещдоков браслетик платиновый завалялся. По одному из старых дел по убийству проходил, — подумав, сказал Леонов.

— Отлично, — обрадовался я. — Нечего ему без дела лежать, пусть послужит для борьбы с преступностью. Браслет надо обработать и аккуратненько через левого человечка сплавить Рвачу, а, чуть погодя, нагрянуть с обыском. Найдём тайники, припугнём Рвача и заставим сотрудничать.

— Товарищ Быстров, так что мне теперь — разорваться что? — взмолился Леонов. — На мне и табачные лавки, и осведомители, теперь ещё и Рвач… Подкрепление нужно.

— Подкрепление обещали прислать завтра. Про такого товарища Ремке слышали?

— Слышал, — сказал Пантелей. — Боевой мужик, я бы даже сказал — геройский! Жаль, что в столярах пропадает.

— Больше не пропадает. Завтра к нам придёт на работу устраиваться. Возьмёшь его к себе в уголовный розыск. И на время операции по поимке банды выделяю в твоё распоряжение Бекешина и Юхтина. Будет совсем тяжко — и я подключусь. Не смотри, что начальник: могу и в засаде посидеть и за кем надо последить. Смело привлекай при необходимости.

Лицо Пантелея просияло.

— Спасибо за хорошие вести, товарищ Быстров. Нам лишний штык не помешает.

Совещание затянулось за полночь, идти спать домой не имело смысла, и почти вся наша бравая команда ночевала под крышей родного отделения. Только Константин Генрихович ушёл к себе, чтобы дочь не переживала.

Перед тем, как выйти из кабинета, он вдруг повернулся и сказал мне:

— Чуть из головы не вылетело, Георгий Олегович. Настя привет вам передавала и в гости звала.

— В гости? — Я слегка опешил. — Что, есть какой-то повод?

— Ещё какой. Именины у Настеньки. Сколько стукнуло, извините, говорить не стану. Не полагается, даже у девушек, возраст называть. Подружек себе завести не успела, так что сидеть будем своим кругом: я, она и вы, если, конечно, примите приглашение.

На душе у меня потеплело. В погоне за преступниками всех мастей даже забыл, что существует мирная жизнь, праздники, дни рождения… Тем более столь очаровательных созданий.

А ещё мне очень хотелось снова увидеться с Настей. В вихре последних дней я всё равно часто вспоминал о ней и понимал, что меня тянет к ней как магнитом. Господи, я так соскучился по нашим разговорам и милым, непритязательным свиданиям…

— Как я могу обидеть вашу дочку отказом? — искренне произнёс я. — Если земля не налетит на земную ось, а преступники не отчебучат чего-то совсем из ряда вон выходящего, обязательно буду. Только, что подарить — не знаю…

— Георгий Олегович, не переживайте по пустякам!

— Какой же это пустяк?

— Настя просила передать, что подарка не надо. Просто посидим, чайку попьём с пирогами. Она у меня знаете, какие пироги печёт — пальчики оближешь, — Лаубе засмеялся.

Чувствовалось, что ему приятна эта тема.

Я тоже не сумел сдержать улыбки.

— Чтобы я пропустил пироги?! Не бывать такому! Так дочке и передайте!

Глава 5

Ремке оказался небольшого роста, сухим, деловитым. Родом из обрусевших поволжских немцев, хотя по внешности не скажешь. Обычный парень из русской глубинки, на улице таких пруд пруди.

Ему очень шли густые усы пшеничного цвета, благодаря которым он выглядел старше своих двадцати трёх лет. Де-факто мой ровесник, такой же молодой и при этом так много повидавший.

Одет был в чёрный поношенный пиджак, светлую косоворотку и тёмные брюки, заправленные в сапоги.

Его заявление было подписано и утверждено, оставались пустые формальности.

— Говорят, вас представили к ордену Красного Знамени, — произнёс я. — За что, если не секрет?

Он улыбнулся, вспоминая.

— Да так, взяли одного беляка с важными документами. За нами потом колчаковская контрразведка неделю гонялась. Еле удрали.

— И как, получили орден в итоге?

Ремке махнул рукой.

— Не срослось. Вроде как в Москве бумаги затерялись. Да и хрен с ними, не ради орденов воевал. За наше дело сражались, за светлое будущее.

Я понимающе кивнул.

— Так и есть, но всё равно обидно, тем более если награда заслужена. Попробуем узнать, где документы застряли. Не возражаете?

Он поёрзал на стуле.

— Неудобно как-то, товарищ Быстров. Не успел на работу устроиться, а обо мне сразу хлопотать стали. Непривычно как-то.

— Привыкайте, товарищ Ремке. Мы теперь в рабоче-крестьянской красной милиции. Здесь надо стоять за товарища горой.

— Правильно, товарищ Быстров. На фронте тоже так заведено было. Либо ты тыл товарищу прикрываешь, либо он тебе. Потому и победили, наверное. И давайте без этого выканья, чай — не велика птица. Обращайтесь по-простому: так мол и так, Ремке, иди и сделай следующее. Я не обижусь.

— Замётано. Сейчас я приглашу в кабинет твоего непосредственного начальника — Пантелея Леонова. Он у нас отвечает за уголовный розыск. Будем знакомиться.

Пока ждали Леонова, Ремке вертел головой, рассматривая мой кабинет.

— Неказисто живёте, товарищ Быстров. Мебель смотрю стоит старая, скрипучая. Полки на шкапе совсем рассохлись, того и гляди обвалятся. Я ить столяром у бати в мастерской до сего дня работал. Хотите, в свободное время меблировку вам обновлю? У меня руки, может, не золотые, но нормальные, рабочие. Не пожалеете!

— За предложение спасибо, мебель у нас действительно так себе, только я не уверен, что у тебя будет вдосталь свободного времени. У нас ведь не как в конторе: в восемь пришёл, в пять ушёл. В милиции, а особенно в уголовном розыске, сутками как белка в колесе вертишься.

— Напрасно пугаете, — усмехнулся Ремке. — Раз заявление подал, значит всё, стою твёрдо.

— Я не пугал, просто предупредил, как есть.

Пришёл Пантелей. Я представил парней друг другу.

— Принимай пополнение, Леонов. Товарищ Ремке — наш новый сотрудник уголовного розыска.

— Да мы вроде как знакомы, — довольно произнёс мой зам.

— Доводилось пересекаться, — кивнул Ремке.

— Отлично. Тогда не будем терять времени. Чем собираешься озадачить новичка? — спросил я.

— Удостоверение у тебя уже есть? — обратился Леонов к Ремке.

— Временное выписали. Для постоянного отдал карточку, обещают дня через два сделать.

— Оружие?

— Не выдали пока. Но не переживайте, у меня наган наградной имеется. Я с ним пол гражданской пошёл, могу и здесь повоевать.

— Оружие получишь вместе с постоянным удостоверением, — сказал я. — То, что есть наградное — это хорошо. Главное, не размахивать им направо и налево, применять только в случае крайней необходимости. В общем, Леонов тебя просветит на этот счёт. Пантелей, дашь новому сотруднику почитать все необходимые брошюры и инструкции.

— Непременно, — отозвался тот. — Товарищ Быстров, разрешите подключить агента третьего разряда Ремке к отработке точек, торгующих табачной продукцией?

— Разрешаю.

Новичок недоумённо посмотрел на Леонова.

— Про убийство Кондрюховых слышал? — вместо ответа спросил тот.

— А как же! Весь город об этом говорит. Только, уж извините меня, не вижу никакой связи между их смертью и табачными лавками, — удивлённо произнёс Ремке.

— Связь прямая: на месте преступления нашли окурок — папиросы «Сафо», толстячки ещё дореволюционного изготовления. Точно такой же окурок был обнаружен в доме погибшего священника Баснецова. Судя по всему, кто-то из преступников курит именно эти папиросы. Необходимо пройтись по всем магазинам и лавкам города, чтобы узнать, где такие продаются. Тогда, возможно, нам удастся напасть на след преступника.