Мент. Ликвидация (СИ) - Дашко Дмитрий

— Так. А нам сказал, что бросил курить, — заметил я.

— Именно, товарищ начальник. И тут меня как молнией поразило: теперь ясно, почему Гром рычит на Ремке. Пёс узнал запах с убийства.

— Пока всё притянуто за уши. Однако здравое зерно в твоих мыслях есть, — признал я.

Леонов довольно улыбнулся.

— Только раньше времени героем себя не считай. Повторю, доказательств нет, всё вилами по воде писано. По сути, всё, что можем предъявить Ремке: револьвер, из которого не стреляли, портсигар с папиросами — кстати, передай его Зимину. Может, удастся как-то установить: вдруг это папиросы из одной партии с теми окурками? Ну, ещё окровавленный топор. Маловато.

— Товарищ Быстров, не переживайте. Вот увидите, очухается Ремке — мы его дожмём! — уверенно заявил Леонов, на что я скептически хмыкнул.

Если новичок действительно замешан в тех преступлениях, вряд ли удастся взять его на понт. Шутка ли — почти два десятка трупов. Для такого нужен определённый склад характера.

А ещё я очень боялся обвинить невинного человека. Пока есть хоть какие-то сомнения, буду их трактовать в пользу Ремке. Да и не вязалась у меня эта кровь и дичь с почти героическим обликом нового сотрудника. Конечно, трудно пройти войну и не измениться, причём к худшему, но вот не походил он на кровожадного упыря, хоть тресни!

Или я окончательно перестал разбираться в людях.

Пролётка замерла неподалёку от главного корпуса городской больницы. Именно здесь я не так давно отлёживал бока, и в этих стенах трудится моя Настя (я как-то незаметно для себя вдруг назвал её своей, хотя особых причин или повода для этого не было. Как-то автоматически вышло, само собой). Интересно, вдруг сегодня её дежурство?

Вот бы увидеться…

Я шёл размашистым шагом по больничному коридору, Леонов едва поспевал за мной.

Ещё издали я приметил палату, возле дверей в которую сидел приставленный Пантелеем милиционер. Он со скучающим видом листал пожелтевшую газетку.

Увидев меня, подскочил, поправляя гимнастёрку.

— Товарищ начальник!

— Вольно, — скомандовал я. — Что с Ремке?

— Врачи говорят, что пока не приходил в сознание.

Я оглянулся и, обнаружив, что вокруг нет ни одного способного помешать моим намерениям эскулапа, распахнул дверь.

Первое, что бросилось мне в глаза: распахнутое окно и зловещего вида фигура, склонившаяся с ножом над лежавшим на кровати человеком в бинтах.

Ещё немного, и лезвие вонзится ему в грудь.

— Стой! — заорал я, выхватывая револьвер.

Глава 7

Реакция у типа была как у киношного ниндзя. Я ещё не успел дотянуться до рукоятки нагана, как он уже распрямился, фантастически быстрым движением метнул в меня нож и почти синхронно с этим броском прыгнул в окно.

Не зря Степановна молилась за меня в церкви. Иного объяснения, почему лезвие пролетело в миллиметре от меня и впилось в дверной косяк, дать невозможно. Я ведь даже уклониться не успел.

Хоп, и фигура незнакомца оказалась снаружи: этаж первый, ноги не переломаешь.

Я метнулся к окну, выглянул и увидел, как спина убийцы скрылась за углом. Ах ты ж спринтер, твою мать!

Соскочил с подоконника, мягко приземлился на землю и помчался вдогонку. Стоило завернуть за угол, и весь мой пыл угас: гадёныш скрылся из виду. Как под землю пропал! Я даже выматерился от злости.

Как назло, на улице ни одной живой души — подсказать некому. Эх, Грома б сюда, он бы взял след и привёл по нему к сбежавшему. Вызвать Лаубе? Так это больница, тут скоро толпа народа побывает: и медперсонал, и больные, и посетители. Пёс с ума сойдёт.

Для очистки совести я походил по округе, заглянул в пару мест, куда предположительно мог заныкаться убийца. Само собой, никого не нашёл. Удрал, сволочь. Ну до чего же резкий и прыткий как блоха оказался.

— Товарищ Быстров, что случилось?

Я обернулся и увидел взволнованного Леонова.

— В палате был убийца, он метнул в меня финку и выскочил на улицу. Догнать не получилось, — сообщил горькую правду я.

— Теперь понятно, чего вы сайгаком в окно прыгнули, — усмехнулся Пантелей.

— Но-но, ты мне ещё пошути над начальником! — сурово сдвинул брови я. — Как Ремке?

— Ремке жив. Вы вовремя поспели.

— Хоть тут повезло, — облегчённо произнёс я.

Если бы незнакомец успел сделать своё чёрное дело, мы бы потеряли единственную ниточку, благодаря которой можно распутать это дело.

— Только он по-прежнему без сознания и допросить не получится, — сообщил Леонов.

— Позвони в отделение, пусть вышлют Зимина. Нужно снять отпечатки пальцев в палате, а особенно с застрявшего в дверном косяке ножа, — распорядился я.

— Сделаем.

Пока Леонов бегал звонить, я стал логически рассуждать о произошедшем. Итак, Ремке пришли убивать — мои глаза тому свидетельством. Вопрос — почему? Тут два варианта. Если брать версию Пантелея о причастности новичка к банде, его решили ликвидировать, чтобы он не выдал сообщников. Но тогда возникает резонный вопрос — а с чего бандиты решили, что его подозреваем? Триггером для таких действий мог выступить обыск у Ремке. Каким-то образом бандиты узнали об этом и приняли меры.

Что ж, картинка получается довольно стройная и без противоречий. Ремке становится главным подозреваемым. И, когда очнётся, надо его основательно трясти.

Стоп! Леонов, конечно, молодец, соображает неплохо, но он не принял во внимание простой факт: если Ремке входит в эту банду, почему тогда не предупредил своих о засаде? Не успел?

Вряд ли… При желании мог найти повод ненадолго отлучиться со службы, сбегать по своим делам. Короче, кто хочет — тот ищет способы. Ремке бы обязательно их нашёл.

Нет, не вяжется здесь что-то. Не туда мы копаем. Ой, не туда. А ведь от наших действий в данном случае зависит судьба конкретного человека, нового сотрудника…

Но что если посмотреть на события с другой стороны? Допустим, Ремке совершенно не при делах, но совершенно случайно узнаёт кого-то из заявившихся в тот день в дом Рвача… Опыта оперативной работы у парня ещё нет, да и откуда взяться — на службе всего ничего. Завидев знакомого, он теряется, поэтому не успевает выстрелить на опережение. Зато бандиты не сплоховали, и потому Ремке получает пулю. Тут в перестрелку вступает Юхтин, начинается пальба, способная поднять весь город на уши. В горячке боя преступники принимают Ремке за мертвеца — вспомним, что Леонов тоже так думал, пока тот не застонал. По этой причине грабители не добивают раненого, когда уносят ноги.

Но потом им становится известно, что милиционер жив и находится в больнице. Поскольку Ремке может опознать кого-то среди них, раненого решают убрать, послав сюда своего человека. Тот действует нагло, не боится никого и ничего, даже охрана у палаты его не смущает.

И только моё появление смешало им все карты.

В обоих случаях основной вопрос: как именно грабители узнали, что Ремке выжил, и нашли палату, в которую его положили? Стоит заметить, это произошло довольно оперативно, в течение нескольких часов.

У нас в отделении протекло? Не похоже, будь у банды свой человек в милиции — они бы не влипли в эту дурацкую засаду.

Тогда остаётся только один вариант — больница.

Я вернулся к палате, возле которой с виноватым видом стоял дежуривший милиционер, справедливо ожидавший разноса. Только я решил оставить разборки на потом. Сейчас меня волновало другое.

— Кто-нибудь крутился возле палаты и интересовался больным?

Тот растерянно пожал плечами.

— Да вроде не вид никого из посторонних, товарищ начальник.

— А не из посторонних? Я имею в виду медперсонал — ну, вспоминай!

— Так это… Я у дверей сидел сразу после того, как раненого из операционной привезли. Фельдшерица приходила, проверяла, всё ли с ним в порядке. Санитарочка, правда, одна всё норовила зайти, да не решалась. И да… только сейчас вспомнил. Волновалась она очень, товарищ начальник.

— Что за санитарочка? — насторожился я. — Можешь описать?