Рабы свободы - Сергей Вольнов

Лицо его голографического собеседника напряглось, скулы каменно отвердели. Директор хмурился, сведя густые брови в одну сплошную линию.

– Да, да, я весь вним-мание!

Голос высокопоставленного прессера вдруг тоже сорвался. Голос его визави, напротив, неожиданно окреп: неспящий подавил страх и справился с нерешительностью.

– Сущность Я-Мы, которую вы уничижительно зовёте Сектой, отыскала древнее знание. Ей стало ведомо, что реально имеется некое оружие. Оружие Свободы. Нечто, известное под таким названием, оперирует нематериальными категориями, однако воздействует на реальность абсолютно материально. Крайне эффективно. Его посредством Сущность намерена склонить и обратить в себя всё разобщённое человечество, разбросанное по мирам галактики. Одним прикосновением, одной мыслью, одним пожеланием. Я-Мы пока ещё не обрела Оружие Свободы. Но интенсивно его ищет. Пока не найдёт, у вас, индивидуальных личностей, остаётся шанс. Чтобы победить, вам необходимо опередить её. Отыщите и используйте оружие против самой Я-Мы. Другой возможности расправиться с, как вы её зовёте, «раковыми метастазами в теле человечества» у вас уже не будет никогда. Я-Мы проглотит и адсорбирует все личности.

Нам потребуется более подробная информация об этом оруж-жии. Мы мож-жем её получить? – голос генерала звенел сталью. Он тоже справился с нервами.

Сущность располагает мифом. Это тако… – проснувшийся прервался на полуслове и зашёлся во внезапном приступе туберкулёзного кашля. Он рывком согнулся и упал на четвереньки. Так и стоял, упираясь ладонями в металлопласт и выплёвывая в багровый сумрак кровавые ошмётки собственных лёгких.

Тебя плохо слышно! Продолж-жай! – Голос пресс-генерала вновь сорвался.

Неспящий завалился на бок и скорчился на полу. Длинный плащ распахнулся, задрался; под ним были только покрытые маслянистыми пятнами драные джинсы, ничего больше. Обнажённый впалый торс, бледный до молочного оттенка, давным-давно забыл согревающее прикосновение солнечных лучей… Судороги терзали долговязое истощённое тело, как многобалльный шторм поверхность океана. Кровь изо рта струилась уже сплошным потоком, заливая молочную белизну впалой груди. Главный командир прессеров напрасно тянул шею, пытаясь рассмотреть тело, выпавшее из поля зрения объектива. Разглядеть он ничего не мог…

Мог лишь кричать.

– Что такое «миф»?! Повтори! Чем располагают сектанты?! Чем?!

Однако анонимный информатор уже не слышал прессера. Ещё несколько секунд корчился он на полу пилотской кабины, безжалостно убиваемый атакой туберкулёза. Потом застыл, успокоился на мгновение, будто приступ кончился, болезнь отпустила его… но тут же конвульсивно выгнулся, встал на мостик, беспомощно взмахнул крыльями рук, широко разверстым ртом пытаясь вдохнуть багровый воздух, пропахший и пропитанный свежей кровью и аварийным светом.

И рухнул, распластался. И замер, крестом разбросав крылья и вытянувшись во весь рост. Уже навсегда.

Он уснул вновь. Но вовсе не тем сном, каким спал, прежде чем проснуться. Смерть подарила его телу персональные сновидения, не делимые с остальными спящими.

Неспящий выздоровел. Если жизнь – болезнь материи, тогда смерть – полное и окончательное оздоровление. …Играя желваками на скулах, Директор молча ожидал несколько минут. Но сеть-камера бортового компа транспортника показывала лишь кабину гравилёта. В цилиндрической полости не оставалось ни единого «больного», потому продолжать общение с живым шефом прессеров там было некому. Так и не дождавшись ответа, пресс-генерал закрыл глаза и тихонько застонал… Но в ауте пребывал он недолго. Уже через полминуты снял защитный кокон и связался с дежурным по штабу.

– Этого тоже убрали. Да-да, свои же, несомненно. Засекли и… Наведённый виброкраш. Откуда говорил, уже высчитали? Я могу прерывать связь?.. Клондайк? Ничего себе. Да, удивительно, конечно. Из самого логова… Этот провинциальный мирок пора официально считать едва ли не столичным округом Секты, ведь ямов теперь на нём больше, чем… Что? Да, да, срочно собирай заместителей. Одна умная голова хорошо, как говорится, а целая команда голов… думать будем, короче. В све… – суровый Директор прессеров запнулся, искоса взглянул на проекцию кабины, – в кроваво-багровом свете поступившей информации.

Произнеся эти слова, Ружена Обская, индивидуальная личность, на сегодняшний день чуть ли не самая могущественная в Метафедерации (и прочих человеческих мирах), изогнув краешек рта в невесёлой улыбке, отключилась.

Только она сама могла в эту минуту знать свои собственные мысли. Стрежнем течения коих было, несомненно, жгучее желание «…во что бы то ни стало додуматься, каким образом этому давным-давно адсорбированному сегменту коллективной сущности удалось на несколько минут вернуться в СЕБЯ и вновь побыть индивидом…»

Но уснувшему вечным сном было всё равно, какие мысли роятся в голове только что разговаривавшей с ним женщины, главнокомандующей прессеров, подавляющему большинству известной в мужском облике героя-защитника демократии, в образе мужественного, с квадратным подбородком Гендиректора, главного борца с тоталитаризмом.

Неспящего, вновь Человека, это уже никоим образом не волновало.

Он-то уже проснулся. …МЫ же, напротив, волновалось всё более и более. Появление Скрытых было полной неожиданностью, и эта непредвиденная угроза, несущая реальную опасность для существования, прежде всего требовала ликвидации утечки информации.

Устранения немедленного, прежде чем… Поэтому эти Нити приходилось беспощадно обрывать. Экстренно. Раньше, чем удавалось прослеживать генезис и тотально осмыслить процесс. Обрывать раньше, чем удавалось выяснить причину появления.

Хотя… почему нет?

Пункт первый

МИР: БЕОГРАД

(дата: ноль пятое двенадцатого тысяча сто тридцать восьмого)

… енавиж-жу Секту.

Подумать только: это из-за них, ямов, я должен сдёргиваться с якоря и нестись очертя голову к ближайшему муль-типроходу! Это из-за них, уродов немытых, мой долгожданный отпуск влетает собаке под хвост и накрывается ржавым корытом. Да! Самое главное: именно из-за них (у-у, козлы, ненавижу!) Сайла была вынуждена разомкнуть свои горячие объятия и с охами-вздохами сожаления выпроваживать меня за гостеприимный порог своей летней виллы…

Прямёхонько в студёную зимушку-зиму Солнцеворота!

И торчу я теперь, как идиот распоследний, посреди платформы приёмопередачи, и зябко кутаюсь в лёгкую цветастую жилетку. Старательно воображая, что она – меховая безрукавка по меньшей мере.