Отец - Тера Ли

С приходом Пайпер многое изменилось: парень осторожничал, как только открывал рот, что раньше не всегда у него получалось. Во время первого разговора с нанятой работницей, он почувствовал себя растерянным и сразу же спросил совета у отца. Арчи ответил: «Верь своим инстинктам, Барри». С тех пор парень занял позицию наблюдения и пытался понять, кто она? И в какую передрягу попала? Ведь дураку ясно: девушка слишком молода, следовательно, жить в одиночку по закону не имеет права, да и сказала лишь, что приехала из Техаса, никаких подробностей о детстве и семье. Ничего. Барри оказался бы полным дураком, поверив хоть в одно слово из плохо скроенной выдумки. Очевидно существовала веская причина, вызывающая вранье, и он решил не заваливать ее вопросами, которые либо останутся без ответа, либо повлекут за собой дальнейшую ложь.

– Ничего, ты не виноват, – ее губы дрогнули в неловкой улыбке. – Наверное, я слышала, просто забыла…

Опять ложь. Ничего она не слышала. Сказывается врожденная способность ничего не замечать или все–таки причина в ином, и в конечном счете ей плевать? Девушка не хотела превратиться в бесчувственное существо, ни в коем случае. Вглядываться в зеркало и различать в чертах лица отражение своей матери, постепенно закоченеть и перестать пропускать через себя эмоции – второй из самых страшных ее кошмаров. Временами Пайпер ощущала наплыв апатии, девушка проводила в таком состоянии несколько часов, уставившись в приглянувшуюся точку, а когда приходила в себя, удивлялась тому, как долго она просидела, не меняя положения. Пайпер называла это выбросом из реальности, тогда пелена опускается на глаза, и ты крошечным комочком прячешься в укромных уголках своего сознания. Моя мать – сумасшедшая, и ее судьба – мое будущее. Как бы я не боролась, мне не справиться.

– Ладно, я пойду, а то отец с меня шкуру сдерет, – произнес Барри, в попытке пошутить.

Он бросил последний взгляд на Пайпер, убедился, что она пришла в себя и вышел на оживленную улицу.

Глава 2

Рейчел

Ну что ж, на солнышке погрелись, пора нам двигаться дальше. Следующая точка на карте наших путешествий – северо–восток. Конкретики мало, но мы обойдемся и без нее. Мы ищем определенный дом и очень скоро его находим. К югу от Рокленд авеню и к западу от парка Латурет располагается величественное строение в бельгийском стиле. Особняк, построенный десять лет назад по заказу его единственного владельца, по периметру необъятного участка огорожен трехметровым забором, оберегающим ценную собственность; на зеленой лужайке лентой тянутся кустарники и ели, в центре владений установлен фонтан, охраняемый железными оленями. Спрашивается: для чьих глаз предназначена изысканная красота, если соседям вход воспрещен, и заглянуть за высокое ограждение не представляется возможным? У богатеев в заднице свербит от желания утереть всем нос заоблачно высоким статусом и размером кошелька, поэтому редким гостям и прислуге выдается шанс полюбоваться шикарной обстановкой.

Поднимемся выше, заглянем на второй этаж с восточной стороны. Спальня – интимная зона для любого человека. Здесь же царит атмосфера отчужденности и безразличия. Комната не забита предметами роскоши и блестящими побрякушками. Единственное украшение убежища – широкая кровать с голубым покрывалом. Того же цвета стены и ковер – окружающее царство льда навевает дикий холод – ежедневно умиротворяют хозяйку комнаты. Поворачиваясь на девяносто градусов, мы замечаем бледную женщину со встревоженным взглядом. Лицо, не тронутое косметикой, выглядит молодо, переживания сделали его безжизненным. Она сидит в любимом кресле и как всегда витает в облаках. Но похоже сегодня что-то произошло, и вряд ли инцидент носит счастливый характер. Не терпится выяснить подробности случившегося.

Среда начиналась как обычно, за исключением двух вещей, ускользнувших от внимания Рейчел. Во–первых, тщательно выстроенный распорядок сбился чересчур ранним пробуждением домочадцев, словно они собирались в увлекательную поездку по странам Европы, а не в скучную, по их же мнению, школу, а во–вторых, снаружи распалялся долгожданный для многих дождь. Крупные капли барабанили по стеклу и крыше, предвещая скорую беду. На первый взгляд, не влияющие друг на друга происшествия привели к неожиданной развязке, обрушились на семью непоправимой катастрофой. Рейчел сидела в своей комнате напротив окна и сжимала ледяными пальцами обивку кресла. Ее штормило, качало из стороны в сторону, как матроса на корабле, а в голове билась мысль: «Главное удержаться и не впасть в истерику, иначе…». Страшно вообразить, что женщине доведется испытать при неблагоприятном развитии событий.

Вот уже восемнадцать лет ее жизни каждый следующий день похож на предыдущий, никаких эксцессов или отклонений от намеченного курса. И Рейчел такой расклад вполне устраивал, но сегодня произошел сбой, и женщина не представляет, как вернуться в привычное русло и решить возникшую проблему. Она этого не делала приблизительно…никогда. Сначала ее выручала мать, затем настигали кулаки отца. Приобретенная за долгие годы привычка отстраниться от неприятностей и придавать себе вид, что происходящее вокруг ее никоим образом не трогает, помогли Рейчел окончательно не свихнуться в обстановке домашнего насилия. Очередная история жестокости отца, похожая на сотню других.

Все начиналось довольно безобидно: мужчина тридцати семи лет, протрудившийся двадцать из них на химическом заводе, любит и желает родным лучшего. Редкие склоки между родителями не в счет. Мужчина не имеет образования, и не заглядывает в будущее. К черту мечты, нужно кормить семью. В одну из обычных смен, сложно вспомнить в какую именно, на работников завода обрушивается кризис, естественным ходом затронувший кормильца американской ячейки общества. Сколько в тот год разродилось неблагополучных семей, сколько женщин и детей пострадали от рук опустившихся на дно отцов и сколько мужчин не понесли наказания, не сосчитать и не описать. И случай Рейчел не исключение.

Три месяца поисков нового дела не увенчались успехом, пришлось обратиться за подмогой к выпивке, к сожалению, дьявольское зелье подсказало простой выход: выпустить пар на жене и дочери, обтесать об них кулаки. В первый раз проснулся стыд за себя и боль за семью, затем они ушли, уступив место ненависти. Когда жена не пропадала на трех работах, пытаясь в одиночку прокормить троих, ей попадало по ногам, потом по спине, и в конечном итоге мужчина добрался до лица. Но бо́льшую ярость в когда–то заботливом отце вызывала малолетняя дочь, обвиненная во всех смертных грехах, главный из которых: высасывание денег из родительского кармана. Мужчина уверенно полагал, что, если бы на свет не появилось вечно требующее создание, их брак сложился бы иначе.

Проходили месяцы, в девочке росла неловкость: то с лестницы упадет, то получит мячом по носу от соседского мальчика. Записи в больничной карточке множились – мер не предпринималось. Мать старалась изолировать ребенка от притязаний отца, но ей не удавалось остановить двухметровую глыбу. В приступах ярости и алкогольного опьянения он кричал: «Ты ничтожество, не приносящее никакой пользы, только делаем, что и тратим деньги на тебя». Девочка плакала и пряталась под кроватью, где ее все равно доставали грубые руки. Он бил, и с каждым ударом она умирала. Малышка так его любила, а теперь отец ее предал. Мужчина должен ее защищать, прятать от злого мира, а оказалось он и есть зло. После побоев, лежа на маленькой постели, Рейчел горько плакала. Она страдала, осознавая, что навсегда потеряла отца. Когда девушка подросла, то часто думала: сколько таких семей по всему миру, чувства разные, а результат одинаков – синяки и растравленные души. И я одна из них. Почему мать, слыша горькие рыдания дочери не обратилась в полицию или не попросила помощи у родственников, так и останется нерешенной загадкой.

В результате человеческой слабости и необъяснимой любви в доме на окраине рабочего района умерла жизнь. Больше в его стенах не слышалось смеха и радости. В архиве соцработников данных о несчастной семье не значилось. О людях, лишающих родителей их прав девчонка узнала намного позже, достигнув того возраста, когда машешь ручкой и покидаешь надоевшее гнездо. Закончив школу, Рейчел не поехала учиться в колледж и не нашла себя в роли обслуги, она познакомилась с будущим мужем: короткий роман и скорая свадьба. Старая клетка сменилась на новую. И воспоминания об отцовской ярости и жестоких словах остались с ней.

Со временем раны затянулись и эмоции притупились, тем более, когда она узнала о смерти отца: допился до ручки. Его жена осталась одна. Рейчел не интересовалась судьбой женщины, которую она в далеком прошлом называла матерью, которая рассказывала ей сказки, когда отец не пытался их уничтожить, купала ее в огромной ванной, играя вместе с ней. Куда подевалась та женщина, готовая самое дорогое отдать ради своего ребенка? В каких уголках души спрятался любящий родитель? Почему она выгораживала его? Рейчел не понимала, как реагировать на отношение матери к несостоявшемуся отцу. Маленькая девочка сердилась на несправедливость, взрослая женщина ощущает лишь грусть. Поступила бы она также будь на месте матери или выступила против мужа? Спасла бы своих детей от жестокости? Вопросы, встающие перед ней, оставались без ответа. Они крутились в голове, сводя ее с ума: дети или муж, унижение или благо? Думай, Рейчел, думай. Мы так просто с тобой не расстанемся.