Отец - Тера Ли

Пайпер

Теперь настало время познакомиться с Пайпер. Ей шестнадцать, и неделю назад она, преодолевая препятствия на тысячемильном пути, приехала в Новый Орлеан. Причина поспешного отъезда, скрываясь за воздвигнутой перегородкой, к сожалению, не значится в купленных билетах. Наберитесь терпения.

Денег, которые девушка позаимствовала из семейной заначки, обнаруженной ей по счастливой случайности, хватало, чтобы не сдохнуть с голоду и снять на месяц удобное жилье в безопасном районе. Однако Пайпер предпочла альтернативный вариант: сэкономила на квартире и тратит на еду около семи долларов в день. Не так уж плохо, учитывая полученную в первые же сутки работу. Но сейчас разговор о другом.

Изнурительные часы, потраченные на долгую дорогу, отдавались тяжестью в плечах, приходилось разбрасывать за собой маленькие крошки следов, уводящие в никуда. Синий рюкзак за спиной и одежда, свободно болтающаяся на хрупкой фигурке, составляли полный перечень имущества молодой девушки, прихваченный из широкой гардеробной. За тысячу с лишним миль путешествия она успела увидеть больше городских агломераций, чем за шестнадцать лет, пересекая границы штатов и задерживаясь в обозначенных точках. Солнце, извечный спутник, непривычно грело шею, прошел день, маршрут сократился вдвое. Вторая половина странствия готовила для нее не менее трудные испытания. В волосах скопилась горячая пыль, от нескончаемого количества шагов болели икры, отчаянно хотелось лечь прямо на землю и крепко заснуть. Как только автобус въехал в «большую простоту», путешественница выдохнула накопившиеся в легких тревогу и усталость. Она сошла на станции и остановилась, следя за проезжающими мимо автомобилями и вслушиваясь в мотив Нового Орлеана; затем взяла буклет и направилась в сторону Пойдрас–стрит, оттуда, не сбавляя темпа, добралась до Лойоло–авеню, плавно переходящего в Бейсин–стрит. Спустя тридцать минут девушка по записанному в блокноте адресу отыскала дом: перед отъездом она определилась с грядущим пунктом проживания, изучая особенности портового городка.

Здание, к которому Пайпер подошла, согласно собственноручно сделанному путеводителю, стояло последним на короткой улице: три этажа, один вход. Слабый ветерок толкал дверь, заставляя ее протяжно скрипеть. Она подняла голову: в двух окнах из восьми горел свет. Наличие жизни в обветшалой постройке обнадеживало. Несмотря на темноту, поглотившую район, на некоторых участках дома зеленая плесень, ползущая по когда–то молочного оттенка фасаду, привлекала внимание. Внутри держалась тишина. Путница замерла у входа, не зная, как поступить дальше: она просчитала каждый этап, но не учла одной детали – существование собственника жилья. И к кому теперь обращаться по поводу свободных комнат? Ответ пришел из ниоткуда.

– Чего пялишься? Налюбоваться не можешь? – послышался гнусавый голос. Пайпер вздрогнула и отступила, мужчина противно хихикнул. – Не боись. Если хочешь снять комнату, я хозяйку знаю. Могу свести.

Девушка молчала, и благодетель, махнув рукой, развернулся, чтобы уйти.

– Подождите. Я ищу комнату.

– Жди здесь, – сказал мужчина после непродолжительного молчания и исчез.

Ожидание затянулось. Фонари в радиусе пятидесяти метров не работали, улица утопала в концентрированном мраке. Когда нервозность Пайпер достигла пика, послышались приближающиеся шаги. Из черноты ночи вышли двое: помощник страждущих и, по всей видимости, хозяйка. Через десять минут девушка стала обладательницей приза в виде клетки четыре на четыре, ключи от которой грузная, светловолосая женщина с носом на пол лица торжественно вручила арендатору, не забыв смачно плюнуть на пожухлую траву.

Пайпер вошла в здание и, осторожно ступая по трухлявым ступенькам, поднялась на третий этаж. Нужная дверь располагалась в конце длинного коридора. Под ногами лежал засаленный ковер темно–красного цвета. Девушка подумала о подходящем для выбранной дорожки предназначении: сокрытия кровавых улик. Она поежилась и подбежала к двери. Ключ без помех открыл замок, повернувшись оба раза, комната не простаивала зря.

Первую ночь пришлось провести в сумраке: висящая на тонком проводе лампочка перегорела. Поэтому Пайпер лишь с рассветом удалось изучить неповторимость приобретенного «дворца»: узкое окно в серых разводах и крепкая железная кровать, на стенах буграми вздувалась небрежно нанесенная краска, грозящая в любое мгновение лопнуть и осколками посыпаться на пол. Девушка чертыхнулась и вновь легла в постель, желая отоспаться за безумные сорок восемь часов, проведенных в междугородних автобусах и на пыльных дорогах южных штатов. Тогда и начались странности: Пайпер посмотрела на потолок. Да, вы не ослышались.

С тех пор он стал ее навязчивой идеей. Каждую ночь, пытаясь уснуть, ворочаясь и путаясь в простынях и каждое утро, просыпаясь от пугающих снов, бедняжка вглядывалась в потолок, прожигая его глазами, и старательно выискивала необходимый для собственного умиротворения оттенок. Лучше не засорять свой мозг шлаком и отбросить надоедливые мысли, вы несомненно правы, но она с упорством осла не переставала за него цепляться. Страшно представить, чем закончится маниакальная тяга к окраске комнаты.

По дороге в Новый Орлеан беглянка сочиняла сказку о самой себе, приклеивала к ней подробности и вписывала противоречащие ее сущности привычки. Переваривать в подсознании правду – больно, поэтому ее мозг и она сама поэтапно блокировали часть бросающих в дрожь воспоминаний, но иногда, в ночных кошмарах, они представали ярче реальности. Пайпер просыпалась, чувствуя стекающий по спине ручеек холодного пота, и хваталась за потолок, как за спасительный круг, в одиночестве выплывая из бушующего в груди шторма. Сложно выяснить, спустя какой отрезок времени несуществующие факты из ее биографии заменят реальную историю, и в голове развеются тени.

Чужачка понемногу приспосабливалась к новой обстановке, стараясь найти одни плюсы, когда неожиданно возник раздражитель: на рассвете ровно в шесть часов из крана начинала капать вода, распространяя по спальне мерзкие хлюпающие звуки. Она пряталась под подушкой, но мелодия разбивающихся о керамику капель настойчиво проникала в уши.

Очередное утро. Пайпер проснулась, встала со скрипучей кровати и бросив взгляд на черный циферблат, – удивительно, но на нем снова вырисовывалась шестерка – начала собираться на работу (умыться, одеться и на выход), о которой вы сейчас узнаете.

Молодой привлекательной девушке, к тому же в чужом городе, нельзя расслабиться ни на секунду: пристальные взоры и заигрывающие посвистывания делают из тебя жертву для самоуверенных и наглых мужчин. Если не найдешь друга в лице местного жителя, пользующегося уважением у коренных орлеанцев, не выживешь и тебя порвут на клочки. Девчонку оберегают, раз она в скором времени встретила незаменимого человека: Марту Гудман.

По приезде Пайпер решила изведать незнакомую территорию и заодно поискать оплачиваемое занятие. Бурбон–стрит к полудню уже кишел людьми, а девушка, сверяясь с брошюркой, наведывалась в приличные заведения, готовые предоставить молодой беглянке источник дохода. Она зашла в паб Джонни Уайта и Корнет, обошла гриль бары и посетила Текила Хаус. В отдыхе и выпивке нигде не отказывали – работников не приглашали. В итоге, улица длинной в милю, вмещавшая в себя около пятидесяти баров и кафе, ресторанов и пабов, не принимала приезжую девчонку в лоно пищевой индустрии. Пайпер практически сдалась, от отчаяния заурчало в животе. Пройдя пару метров, она увидела выросшее впереди двухэтажное аккуратное строение цвета спелых персиков. Второй этаж был огражден чугунным балконом с миллионом завитков, на котором громоздились горшки с цветами, занимавшие бо́льшую площадь кафе. Красная дверь со стеклянными вставками притягивала магнитом. Девушка знала: она должна туда войти, и, не колеблясь ни секунды, открыла дверь.

На входе ее встретили острый аромат жареной рыбы, заставивший слюнные же́лезы включиться на полную мощь, и идеальная чистота. В обстановке простора и свободы от внешних бед ощущалась уверенная женская рука, по-хозяйски заботящаяся об уюте и моральном удовлетворении посетителей. Поэтому, подошедшая к Пайпер низкая брюнетка лет пятидесяти, показалась девушке владелицей кафе. На ней были надеты чистый фартук поверх тонкого ситцевого платья и мягкие тапочки. Доброжелательность женщины отразилась в теплой улыбке. Она неловко улыбнулась в ответ:

– Здравствуйте, эм… у вас есть в меню… блины? – пальцы безостановочно теребили край блузки.

– Конечно, проходи, милая, – женщина указала ей на свободный столик и ушла на кухню.

Девушка терпеть не могла блины, но обновленная Пайпер, оставившая далеко позади прежние навыки, требует блинов, пусть даже они ей в глотку не полезут. Пока готовился ее заказ, она осмотрелась, и впервые за долгие месяцы в ее сердце послышались отголоски покоя. Свет струился из окон, отражаясь от поверхности барной стойки, со столов свисали отутюженные чистые скатерти с примостившимися в центре глиняными вазами. Пайпер наклонилась и вдохнула сладкий аромат цветов, расставаясь с напряжением. Кроме нее в зале сидело шесть посетителей. Пожилая парочка: оба читали принесенные с собой газеты, женщина с неугомонным ребенком и двое мужчин, живо обсуждающих будущее команды «Пеликанс». Намного позже, прокручивая в памяти «каникулы» в Новом Орлеане, она поняла, что именно тогда она нашла СВОЕ место; возможно причина таилась в окружающей тишине или приятном аромате горячего сливочного масла, или дело в ином: живущие здесь люди – настоящая семья, встречавшая в жизни печаль и веселье, сражавшаяся с невзгодами и получавшая за это награды. В родном доме Пайпер не ощущала доверия и командной сплоченности. Никогда.