Отец - Тера Ли

Со временем раны затянулись и эмоции притупились, тем более, когда она узнала о смерти отца: допился до ручки. Его жена осталась одна. Рейчел не интересовалась судьбой женщины, которую она в далеком прошлом называла матерью, которая рассказывала ей сказки, когда отец не пытался их уничтожить, купала ее в огромной ванной, играя вместе с ней. Куда подевалась та женщина, готовая самое дорогое отдать ради своего ребенка? В каких уголках души спрятался любящий родитель? Почему она выгораживала его? Рейчел не понимала, как реагировать на отношение матери к несостоявшемуся отцу. Маленькая девочка сердилась на несправедливость, взрослая женщина ощущает лишь грусть. Поступила бы она также будь на месте матери или выступила против мужа? Спасла бы своих детей от жестокости? Вопросы, встающие перед ней, оставались без ответа. Они крутились в голове, сводя ее с ума: дети или муж, унижение или благо? Думай, Рейчел, думай. Мы так просто с тобой не расстанемся.

Спустя восемнадцать лет безмятежности в шикарном особняке женщину снова подстерегал страх. Она не боялась новых побоев и издевательств, прошлое давно перестало ее пугать. Страх был другого рода. Видеть, как выстроенные планы, система, доведенная до автоматизма, разваливается на твоих глазах, и ты не можешь остановить процесс разрушения. Я никогда не управляла своей жизнью, он должен сам все распутать. Подняться с кресла и сделать шаг к двери – непосильная задача, требующая от женщины неимоверных усилий. Рейчел ненавидела перемены, была не в силах с ними смириться и не спала по ночам, зная о невозможности возврата к прежнему укладу. Вы несомненно правы, без движения нет прогресса и нет будущего, но она никуда не хотела стремиться, она не мечтала, очерчивая красочные перспективы, вспоминая к чему привели детские желания: к полной пустоте; не грезила о широких горизонтах, о власти и богатстве. Престиж и влияние не привлекали женщину, она понимала, что они преходящи. В одну секунду ты бесконечно счастлив, а в следующую ты брошен и забыт всеми. В ее судьбе не присутствовало ничего, за что хотелось бы держаться. Но она с упорством продолжала жить, медленно сгорая изнутри.

Через пару недель после свадьбы обеспокоенный муж, заверяя Рейчел в своей заботе, отвел жену к доктору. Полный мужчина в тесных для расплывшегося лица очках назначил ей пилюли, подавляющие депрессию. Пациентка порывалась тогда сказать врачу: «У меня нет никакой депрессии, у меня ничего нет». Но она промолчала. В тот момент, когда официальный штамп скрепил союз, ответственность за Рейчел плавно перекочевала на плечи мужа. Он – мужчина, пусть и решает.

Если до похода к врачу у женщины в сознании сверкали отблески, похожие на вражду, грусть или восторг, то после кратких пяти минут, проведенных в больнице, она кардинально изменилась. Чувствовала себя мальчиком со слабым иммунитетом: закрывалась в шаре от любых заразных инфекций: коллеги мужа, надоедливая прислуга и печальный опыт. Удивительно, что по прошествии почти двадцати лет, у Рейчел не возникло идеи одним скопом проглотить выписанные таблетки и попрощаться с миром живых. Перед ней маячила цель – продолжать находиться на этой земле в попытке отомстить отцу: вот, я здесь и у меня все прекрасно, а ты мертв и никогда не сможешь причинить мне боли. Таким образом она мстила и матери: спаси ты меня тогда, жила бы сейчас так же хорошо и беззаботно, как я, а не страдала в одиночестве и нищете. Вероятно, такие мысли слишком жестоки для сломленной женщины, но у кого получится, преодолев ужасное детство, в чем-либо ее обвинить. Она справляется по мере возможности, пусть даже желая матери зла.

Снаружи покачнулся размашистый кипарис: единственный друг и собеседник Рейчел. Она наблюдала за процессом посадки, рассматривала его, замечая, как дерево растет с наступлением новых суток. С каждым дюймом женщина испытывала эмоции, не сравнимые с теми, когда на свет появились ее дети. Через пару лет в окне показались тонкие ветви, заставившие Рейчел в изумлении ахнуть. С того дня она разговаривала с густой кроной кипариса, а он отвечал ей стуком в стекло или шелестом листьев. Только безмолвному дереву она доверяла свои печали, мужа не заботили ее горести. Он и не догадывался, почему жена грустит. Прекрасный дом, репутация, деньги. Безделушки, которые занимали большую часть его сердца – если оно вообще существует – у нее вызывали лишь скуку. Поэтому женщина уже давно не обсуждала с ним свою жизнь и не интересовалась его. За короткими семейными ужинами, куда муж приказывал ей являться, говорил он один. Его неуемное веселье и бурлящая активность смущала остальных. Дети опускали головы, ковыряясь в тарелке, а Рейчел сидела, не притронувшись к еде. Когда ужин заканчивался, она сбегала к себе в спальню и с облегчением выдыхала: наконец то кошмар кончился.

Отвернувшись от окна, женщина взглянула на часы. Минутная стрелка прошла полный оборот, а ответ так и не найден. Не чувствуя ног, Рейчел поднялась с насиженного места и направилась в кабинет мужа. Комната дочери маячила впереди словно красный флаг, раздражая до чертиков воспаленное сознание хозяйки дома. Женщина приложила ладонь к двери, закрыла глаза и отдышалась, за прошедшие несколько секунд она поняла, что скажет мужу. Оставалось сделать пару шагов вглубь коридора, и темный портал как пасть дикого зверя откроется пред тобой. Она на негнущихся ногах подошла ближе и схватилась за ручку.

Джеймс

Мы плавно скользим по ковру, передвигаясь вместе с натянутой как струна Рейчел. В противоположной части дома, куда направляется женщина, расположен кабинет хозяина дома. Он сидит в кресле, закинув ноги на стол, и предается размышлениям. На привлекательном лице застыла гримаса безмятежности, глаза закрыты. Светлые волосы немного взъерошены после трудового дня, проведенного в здании суда. Следующее слушание назначено через неделю. Мужчина не сомневался в тотальном разгроме противника.

Последние полгода дела шли как по маслу. Он чувствовал себя богом, способным сворачивать горы и осушать моря. Работа наполняла его сознание и смешивалась с кровью как наркотик, входя в зал заседаний, адвокат вдыхал запах лжи и чуть слышный аромат «справедливого» суда. Уголки губ незаметно приподнимались в хитрой ухмылке, а внутри мужчина хохотал, уверенный в очередной победе.

Еще будучи школьником, Джеймсу удавалось вытащить наружу тщательно скрываемые страхи и слабости других людей, а потом с наслаждением управлять ими. Он притягивал к себе толпы одноклассников и считался их предводителем, мальчишки заглядывали командиру в рот и ждали его приказаний, девчонки боролись за счастье находиться с ним рядом хотя бы один вечер. Странно, если спросить каждого из бывших «друзей» Джеймса о нем как о личности и человеке, любой отзовется о мужчине с теплом, несмотря на унижения и прислужничество, продолжавшееся одиннадцать лет за право быть поглаженным за ушком словно преданная собачонка. С возрастом он стал тем, кого мужчины ненавидели, а чаще завидовали как ошеломительному успеху у женщин, так и полезному таланту заворожить собеседника глубоким тембром голоса с нотками таинственности. Представительниц слабого пола к нему влекло, причем назвать влечение здоровым, язык не повернется, единожды заглянув в темноту его души, они уже не находили пути назад.

Джеймс упивался властью, впитывал ее и не мог насытиться. Поэтому единственным верным для него решением оказалось поступить на юридический факультет Стэнфорда и с отличием его закончить. Сразу после окончания школы парень собрал вещи и, не колеблясь, двинулся в сторону Калифорнии. Несколько незаменимых знакомств, налаживание отношений с преподавателями, которые в дальнейшем окажут ему огромную услугу, согласившись посодействовать в продвижении по карьерной лестнице. Джеймс не страдал глупостью, и семья, владеющая солидными сбережениями, не внесла за него ни цента, свыше положенного. Изучаемые дисциплины не несли в себе осложнений: молодой тогда парень оттачивал умения в области манипулирования живыми ресурсами и считал свое мастерство дороже любых денег и знаний. Подходящее слово и незначительная похвала и жертва уже у твоих ног. Бери и пользуйся.

В студенческую пору Джеймс не заводил приятелей среди студентов за ненадобностью. Наконец, теперь пропала необходимость собирать вокруг себя армию из бесполезных олухов, он придирчиво отбирал кандидатов, которые пригодятся ему в будущем. Парень видел потенциал своего окружения и заставлял учащихся жаждать его дружбы. После полного истощения он выбрасывал их как сломанные игрушки, позабавившись вволю и взяв от них требуемое.

Покинув стены родного университета, Джеймс рванул в Нью–Йорк, вознамерившись начать практику в большом яблоке. Желания выклянчить деньги на перелет у отца не возникало, поэтому мужчина пользовался попутками и общественным транспортом. По дороге в наполненный людьми и жизнью мировой центр ему пришлось остановиться – если быть честным, новоиспеченный юрист попросту заблудился – и передохнуть от избыточно жаркого лета. Джеймса принял в свои объятия городок Спрингвилл в штате Юта с населением около тридцати тысяч жителей. Он спрятался на севере штата, охваченный с запада заливом Прово и с востока горой Бакли. Подумав, что проведет здесь всего одну ночь, он, следуя указаниям местных, нашел мотель и провалился в сон. Утром мужчина собрал вещи и отбыл на станцию, среди грязных домов с забитыми окнами и разбитых тротуаров он обнаружил девушку и… конечно же не влюбился. Это не про Джеймса. Адвокат понял: задержка в глухом, всеми брошенном районе обернется приятным сюрпризом. Мозг мужчины работал отлаженным механизмом и заглядывал далеко вперед. Он не забывал о своих мечтах и твердо обещал себе добиться признания и уважения. А для полной картины ему не хватало жены. Юная красивая девушка предстала перед мужчиной затравленной овечкой, она в точности соответствовала предпочтениям Джеймса. Пара коротких свиданий и недорогих подарков, и девчонка попала под воздействие самонадеянного охотника. Они встречались три недели, до того, как он забрал ее в Нью–Йорк и объявил родителям о готовящейся свадьбе. Отец не пожалел денег: роскошные кольца и куча знаменитых в узких кругах гостей. Джеймс светился то ли от радости, то ли от ожидаемых перспектив.