Саид - Джавид Алакбарли

разных песочных человека. Все верят в то, что, когда детям пора спать, добрый песочный человек засыпает им в глаза волшебный песок. Тот давит им на веки, и они тут же засыпают.

– Как интересно.

– Но есть ещё злой песочный человек. Он, как правило, приходит к детям, которые никак не хотят засыпать, и просто вырывает их глаза. А потом он скармливает их своим детям.

– Какой ужас!

– Согласен. Так вот, у Гофмана был именно этот злой песочный человек. Он и создал прекрасную куклу, в которую влюбился главный герой. А потом, когда он понял, что его возлюбленная – это просто раскрашенная кукла, он сошёл с ума и покончил с собой. Так вот, из всей этой мрачной мути французы ухитрились соорудить искромётную комедию. Два разных менталитета и два разных восприятия мира. Ведь это единственный балет, который является комедией.

Из здания театра мы вышли втроём. По его предложению мы поужинали в каком-то уютном местечке. А потом он очень и очень удивлялся тому, что мы живём в той же гостинице, что и он. И к тому же, что мы, оказывается, приехали на одну и ту же конференцию.

Она, как ребёнок, поверила во всё это. Всё-таки он оказался хорошим артистом. Когда утром все собрались на открытии конференции, он уже держал для нас два места рядом с собой. Вот как-то так, абсолютно естественно и гармонично сложилось всё, что задумал этот великий интриган. Он даже не сообщил этой девочке, что живёт в Баку.

Этот искусный манипулятор даже мне не сказал, что является одним из ключевых докладчиков на этой конференции. Она слушала его выступление буквально с открытым ртом. Потом попросила у меня разрешения и подошла к нему выразить своё восхищение. Но ей не удалось это сделать. Он буквально оказался в плену всех пираний, кто захотели поговорить с ним, что-то спросить, а может быть, просто коснуться его.

После всего этого эта девочка рыдала у меня в но мере.

– Он так и не обратил на меня внимания. Для него это просто один из обычных эпизодов в его яркой жизни. А я, как дура, влюбилась в него. До этого я вообще не предполагала, что такие люди могут существовать в реальной жизни. Скоро кончится конференция, и, наверное, больше в моей жизни и не будет таких подарков судьбы. Что мне делать? Как же больно!

Устроители конференции решили не проводить в последний день приём для участников. Вместо этого они раздали нам билеты на концерт с интригующим названием «Жемчужины вальса». Там должен был играть оркестр под руководством Андре Рьё, и предполагалось исполнение вальсов Штрауса. Излишне говорить, что нашим соседом вновь оказался мой бывший ученик.

Концерт проходил на огромном стадионе, и множество людей могло там танцевать в проходах. Конечно же, мою студентку он тут же пригласил на вальс. И пока они танцевали я думал о том, что вальс – это великий сводник. Не такой агрессивный, как танго, а более утончённый. Но почти столь же сексуальный.

После концерта мы отправились на поздний ужин. Пока мы ели, вспоминали самые знаменитые в мире вальсы. И это было весело. А потом вдруг прозвучала очень странная фраза.

– Я пришёл сюда с кольцом. И хочу попросить вас принять его, как залог того, что мои желания, касающиеся вас, весьма серьёзны. Это не обручальное и не помолвочное кольцо. Я бы назвал его договорным. Оно является лишь свидетельством серьёзности моих намерений. Но до того, как я услышу ваше «да», я хочу признаться в своём обмане. Если всё, что я сейчас рас скажу, не отпугнёт вас, то просто кивните и позвольте одеть вам это кольцо.

Тогда он всё рассказал, что знали лишь он и я. И несмотря на всё это, она кивнула и позволила ему одеть кольцо ей на палец.

***

На зимних каникулах вся моя группа отплясывала на свадьбе моего бывшего студента и бывшей студентки. Он, конечно же, сразу после нашего возвращения из Вены велел подписать приказ об её отчислении. Как это ни удивительно, но она согласилась на это. Заканчивала магистратуру она уже заочно в каком-то не очень престижном турецком университете. Туда они вместе съездили на защиту её диплома. Все эти глобальные перемены в жизни одной из моих лучших студенток никак не сказались на моём желании приобщить моих подопечных к миру великого Эдварда Саида. Лекции и семинары продолжались, открывая молодым людям новые грани таланта этого удивительного мыслителя.

А ещё эти занятия помогали мне забыть про те дни, что я сидел за одной партой с девочкой с огромными белыми бантиками и усердно писал за неё все сочинения. Она же, в свою очередь, решала за меня мои уравнения и говорила о том, что всё у нас не так, как у нормальных людей. Ведь девочкам полагается быть гуманитариями, а мальчикам положено хорошо знать математику. Наша влюблённость друг в друга продлилась всего двадцать лет. Она всё-таки была типичной представительницей всего того, что олицетворяет собой Запад. Была рациональна до мозга костей. А я был иррационален.

Великий Киплинг оказался в нашем случае абсолютно прав. Ведь это он утверждал, что если у вас есть пулемёт «Максим», а у меня – нет, то безусловно правы вы. Везде и во всём. В нашем случае пулемётом «Максим» оказались деньги. Хотя я более чем уверен в том, что она, оправдывая свой уход, тоже цитировала бы Киплинга. Для неё аргументом была бы такая его фраза: «Запад есть Запад, а Восток есть Восток. И не сойтись им вовек». И каждый из нас был прав и неправ одновременно. Но при этом усердно выстраивал вокруг себя ту систему собственных доказательств, которая должна была продемонстрировать всему миру и лично нам, что правда и справедливость находятся именно на нашей стороне.