Я твоя (не) желанная истинная, дракон! (СИ) - Ларк Юна

Ведь он даже убил меня через свою любовницу! Отдал ей кольцо и убил морально, вручил цветы, про которые прекрасно знал, что у меня на них ужасная аллергия с отёком горла, и убил физически…

Зачем? За что?

И почему взамен я получаю жизнь неудачницы, неспособной даже защитить себя, в мире, о котором мне почти ничего неизвестно? Почему и здесь мне некому доверять? Появится ли здесь хоть один человек, которому я смогу открыть спину, не боясь, что он всадит в неё нож?

Я просто очень устала. Слишком много сегодня событий для одного совершенно немагического человека.

Лорель гладила меня по плечу, сжимая мягкой ладонью мою ладонь, и приговаривала:

— Ну-ну, милая госпожа… ну ничего, я понимаю… иногда надо хорошенько поплакать, чтобы всё прошло…

Если бы она знала, из-за чего я плачу.

Лорель отпустила мою руку и взяла бумагу, читая, пока я умирала слёзы. Она воскликнула:

— Небеса, вы расстроились из-за этой строки, где лекарь просит прощения? Прочитайте же дальше, госпожа!

Я взяла листок, понимая, что вот-вот почувствую себя глупо.

«…Если вы снимете кулон, ваш дядя сразу это заметит. А не заметит он, то какой-нибудь тихий и нЕсли вы снимете кулон, ваш дядя сразу это заметит. А не заметит он, то какой-нибудь тихий и незаметный слуга обязательно принесёт ему эту весть. Также мы не можем лишать Андора источника сил — думаю, эта причина не требует объяснения.

Итак, единственный путь избавить вас от влияния проклятого предмета — это обмануть его, предложить иной источник боевой энергии, из которого он будет черпать силу в обход вашей и передавать своей второй половине. И наша обманка лежит в шкатулке.»

Я закрыла лицо рукой, сгорая от неловкости. Да, именно так, я почувствовала себя глупо. Почему я дала эмоциям захватить себя?

Может, хрупкость Эмилии передалась мне по наследству? Или у меня просто депрессия…

Хотя учитывая всё произошедшее со мной, совсем неудивительно, что нервная система ужасно расшаталась. Я прощаю себе этот всплеск эмоций.

Покачав головой на все вопросы няни, я извинилась, попросила её не волноваться и забыть о том, что только что произошло.

Дальнейший текст гласил:

«Итак, если вы готовы, то выполняйте следующие действия.

Вам придётся разомкнуть шкатулку. Сделать это может только Лорель. Если шкатулка будет у неё, то это будет менее подозрительно, чем если бы она была у юной госпожи. Также, если ваш дядюшка что-то заподозрит, то в первую очередь, полагаю, обыск будет произведён именно в комнате племянницы.

Защитное письмо связано с отпечатком души госпожи Янир. Ей следует приложить свою прекрасную нежную ладошку к крышке, повернуть защёлку и открыть шкатулку. Шкатулка поддастся ей без проблем, но если кто-то другой попробует это сделать, то я об этом узнаю, а у злоумышленника просто не получится повернуть защёлку, словно она застряла намертво.

Далее госпожа Сансат должна взять предмет, находящийся внутри. Госпожа Янир не сможет этого сделать, как и никто другой, кроме юной госпожи.

Прошу прощения, госпожа Сансат, я тайно получил ваш духовный отпечаток в тот момент, когда хотел провести осмотр. Дело привычки, от которой я никак не могу избавиться. Надеюсь, моя помощь будет достаточным извинением за вторжение в ваше духовное поле.»

Я вскинула брови. Не знаю, что такое духовный отпечаток, но наверняка это что-то очень важное и личное, раз лекарь просит прощения за то, что взял этот отпечаток без разрешения. И если это так, то что за образ жизни заставляет человека выработать подобные привычки?..

Чем дальше я читала, тем больше удивлялась склонности этого человека продумывать всё наперёд и создавать сложные системы безопасности.

Он совсем не прост, этот господин Вереск.

«Важно, чтобы присутствовали вы обе. Одна откроет шкатулку, другая возьмёт предмет. Двойная проверка злоумышленников. Не сработает одна система — обязательно сработает другая.»

Да уж, в нашем мире такое называется «двухфакторная аутентификация». Я усмехнулась, потирая лоб. Могло показаться, что лекарь слишком обеспокоился защитой, но я вспомнила, что он хочет вывести Андора на чистую воду так, чтобы тот не откупился потом никакими средствами. И мгновенно мысли о чрезмерной осторожности показались глупыми.

«Предмет работает как накопитель. Шкатулка связана с источником магии на моей стороне. Когда вы будете класть данный артефакт в шкатулку, он будет накапливать энергию, и через половину суток вы сможете вновь воспользоваться им.»

В животе нехорошо зашевелилось, когда я поняла, что только на день или ночь смогу останавливать губительное действие кулона. Но это и так больше, чем ничего, поэтому нельзя раскисать.

«Важно понимать, что защита на предмете, не позволяющая никому до неё дотронуться, работает только пока предмет находится в шкатулке. Как только он окажется снаружи, госпожа Сансат, вы должны следить, чтобы его никто не отобрал.

Если вам понадобится срочная помощь, положите записку с описанием проблемы в шкатулку, и я появлюсь кратчайшие сроки. Также мой посыльный будет периодически навещать вас, передавая лекарства-пустышки.

Желаю удачи и успеха.

Ваш Д. Вереск»

Я положила лист на стол и вздохнула. Шкатулка тепло блестела, ожидая, когда мы её откроем.

— Итак, что нужно делать, госпожа? Письмо очень длинное, — озадаченно спросила Лорель. Она всё это время тихо ждала, когда я закончу читать.

— Для начала тебе нужно… — я вчиталась в строки, цитируя: — «приложить свою прекрасную нежную ладошку к крышке, повернуть защёлку и открыть шкатулку».

— Так и написал? — ахнула она, то бледнея, то краснея. — Что за бесстыдник! Даже тут шутить изволит.

Я рассмеялась, сбрасывая напряжение. Забавная парочка всё же! Думаю, за ними будет довольно весело следить.

Я приглашающим жестом попросила няню открыть шкатулку, и та опасливо нажала на крышку и дёрнула защёлку. И в самом деле, крышка свободно поднялась.

Внутри, в темноте деревянных стенок, заблестела белая лента.

— А теперь? — шепнула Лорель.

— Теперь я, — ответила я таким же шёпотом и протянула руку.

Я ожидала хоть каких-то ощущений, когда коснулась ленты. Но кончики пальцев скользнули по шёлку, как по самой обычной ткани. Ничего примечательного.

Потянув за краешек, я вытащила ленту… и тут она распалась на две. Их было две! Значит, на полдня кладу заряжаться одну, а ношу вторую. А потом меняю!

Прилив вдохновения и восторга заставил меня вскочить на ноги, прижимая обе ленты к себе. Что за гениальный человек этот лекарь! Да хоть десять отпечатков возьмёт — всё прощу!

— Ой, госпожа, тут что-то упало! — позвала меня Лорель, и я опустила глаза на стол. И правда — маленький клочок бумаги, вывалившийся из вороха лент.

Лорель передала мне его, и я прочла написанное убористым почерком:

«Надеюсь, я угадал с выбором предметов гардероба. Я не мог написать о них в письме-инструкции, чтобы в случае утери письма никому не стало известно, как выглядит артефакт, который вы собираетесь носить. К тому же, письмо несёт дезинформацию, будто вы на полдня остаётесь без защиты. Прошу прощения за столько предупредительных мер. Это дело шире и сложнее, чем один лишь незаконный проклятый амулет. Надеюсь, вы понимаете.

Будьте осторожны.

Д.В.»

Стоило мне дочитать, как бумажка покрылась тёмными пятнами, подпалинами, и я рефлекторно отбросила её. Она медленно тлела в воздухе, и, не долетев до поверхности стола, рассыпалась в прах.

Мы с Лорель смотрели на то место, где только что парила записка, и молчали. Няня — потому что не поняла, отчего листок бумаги истлел прямо в воздухе. А я…

От того, что смутное ощущение тревоги пыталось на что-то мне намекнуть, но я не понимала, на что.

Кулон на моей шее — не просто очередной неудобный секрет очередной типовой семьи… Лекарь оставил прозрачный намёк на то, что масштабы преступления велики настолько, что надо работать ювелирно, и что один из узлов этой сети, которую он, вероятно, пытается распутать, — завязан на мне.