Мним - Ксения Хворостова

понять, что это море из-за такой странной постановки. Так не делается. Я уверен, что ты знаешь и понимаешь это. Так объясни мне, почему ты написал именно так.

Мирон стоит в закрытой позе, отвечает не сразу.

Мирон. Ты с каждым днём только чаще злишься на меня, а затем делаешь вид, как будто так и должно быть, и такое отношение ко мне нормально. Я не хочу тебе ничего объяснять, ты всё равно не услышишь меня, Бажен. Ты ни разу даже не извинился за такие свои всплески, а ведь даже погода извиняется перед скалами солнечными днями за удары волн во время шторма. Это низко!

Бажен в немом шоке. Пауза.

Бажен. Ладно, так и быть, но теперь тебе нужно послушать меня, молодой человек. Предположим, что ты прав, что с моей стороны было весьма неправильно поступать так по отношению к тебе, но разве я знал, что тебе это небезразлично? Я ведь ни разу не слышал от тебя ни слова об этом. Мне казалось, что ты понятливый мальчик и не принимаешь мои слабости близко к сердцу. Ради твоей безопасности я позволю тебе не объяснять, откуда столько новых и запретных слов тебе известно. Побойся Вселенной, Мирон. Это уже твоё дело, что думать и говорить, но не забывай, прошу, своих стариков и то, что они посвятили твоему обучению свою жизнь. Ты в праве делать что угодно, но, когда дело касается искусства, я не позволю малейшего невежества. Понимаешь, о чём я говорю? Цени моменты благодушия старших, поскольку ты даже не представляешь, какой иногда титанический труд — сдерживать то, что ты называешь всплесками. Ради кого? Не забывай.

Мирон. Я тоже не смог сдержать своего всплеска… Прости меня, я сказал слишком много.

Бажен. То-то. Объяснишь мне наконец, что это такое у тебя на картине?

Мирон. Это такая задумка.

Бажен. Какая?

Мирон. Ну… Ладно. Зрителю должно казаться, что он смотрит на море не со стороны. То есть, не через холст, а прямо на само море, как будто своими глазами. Он видит волны так, потому что, может быть, он ещё невелик ростом и ему кажется, что море действительно как рванёт на него! Ещё я изогнул линии, потому что человеческие глаза круглые. Я заметил это, когда оттягивал веки в детстве, а это значит, что и то, что мы видим немного изгибается, но мы не замечаем. Я пока не уверен в этом… Моя картина — полёт детской фантазии, чистой и незапятнанной знаниями. Это не столько картина реальности, сколько изображение мечты. Я ещё с самых первых наших уроков спрашивал себя: почему мы изображаем только то, что уже существует? Разве не для того Вселенная даёт нам холст и краски, чтобы мы создавали новое? Я решился сделать что-то новое, и ты тут же не смог понять меня. Ты столько лет живёшь на этой земле, но ни разу не отходил от своих привычек. Тебе не кажется это странным? Тебе не было интересно попробовать что-нибудь новое? Почему ты смотришь на меня так, как будто вот-вот цунами обрушится на меня? Не нужно, прошу. Если тебе непонятно моё творчество, значит я уже перегнал тебя настолько, что тебе неведомы мои помыслы, когда я вижу тебя насквозь, ты прозрачный! Вот ты кто!

Мирон спешно уходит вместе с картиной. Бажен в задумчивости и удивлении садится на стул рядом с пустым мольбертом.

Бажен, в отчаянии. Всё пропало…

Бажен яростно толкает мольберт на землю. На шум выходит обеспокоенный Александр.

Александр. Ты чего это тут?

Бажен. Идиот!

Александр. Кто?

Во время речи Бажен иногда переходит на крик, повышая голос на отдельных словах.

Бажен. Ты идиот! Я говорил тебе, что нужно другого человека брать, я говорил тебе, что нужно проверенных спрашивать. А ты мне, всё нет да нет, проверенные все сломаются, берем актёра, и чем нам всё это обернулось? Ты вообще слышал, какие речи этот младенец толкает? Ты не слышал! Ты не бываешь с ним, он тебя и не вспомнит, не обернётся, когда захочет через лес уйти, это ясно как день! Из-за тебя всё! Нет, я даже представить не мог, что… Я конечно догадывался, но! Нет, мне даже теперь не верится. Чтобы Мирон и..! Сам взял, да придумал что-то, взял, ушёл, он не вернётся, всё, не будет больше моей куколки, моего хорошего, моего маленького, он станет таким же уродливым и мерзким, как все люди, как ты, как я, как эта мерзопакостная, он не будет ангелом, а всё потому что ты! Ты! Я же говорил…

Александр. Послушай, ты бредишь, ты просто…

Бажен. Я-то брежу? Это ты снова несёшь несуразицу, глупый мальчик, глупый! Когда повзрослеешь уже?

Александр. Просто шокирован и воспринимаешь всё преувеличенно, такое бывает…

Бажен. Замолчи! Ты очевидного не понимаешь, всё под откос летит, а ты как будто даже не замечаешь.

Александр. И тебе просто нужно поспать. Ты давно не спал, отдохнёшь и обмозгуем всё…

Бажен. Как же я не понял, ты ведь правда не замечаешь, ты не появляешься дома, ты сына своего не знаешь, ты вообще ничего не знаешь, женщину эту не знаешь, не видишь, что она творит, а я всё вижу! Я наблюдаю!

Александр. Ты следил за Екатериной?

Бажен. Нет, конечно, не вижу в этом смысла, когда всё и так кристально ясно. Если ты не понимаешь очевидного, моей вины в этом нет. Живи дальше в своём розовеньком мире неведения. Больше походишь на Мирона теперь, чем он сам, иди сам поспи, у тебя же всё хорошо. Всё хорошо! Всё прекрасно! Мир летит в бездну, в тлен скатывается всё, а ты предлагаешь идти спать, восхитительно. Отличный план, командир, так и сделаю.

Александр. Хорошо. Предположим, что ты прав. Я согласен с твоими словами, но давай всё равно вернёмся к этой теме позже. Сейчас мы ничего не решим.

Бажен. Да мы и потом ничего не решим.

Александр. Мы попытаемся.

Бажен. Убирайся отсюда. Уходи в город и не возвращайся, ты здесь не нужен, я сам всё способен решить. Ты ничего не сделал для нашего проекта, чтобы говорить “мы”.

Александр. Послушай, то, что ты сейчас сказал…

Бажен. Не воротить обратно, верно, и от своих слов я не откажусь. Уходи.

Александр. Ты же понимаешь, что я не уйду.

Бажен. Да. Ты не уйдёшь.

Александр подаёт руку Бажену, помогает подняться. В тишине заходят в дом.

Занавес.