Танго в раю - Донна Кауфман

— Вы правы, я этого не знаю. Но я не думаю, что человек, владеющий такой солидной собственностью, как этот курорт, попросит своего клиента сделать для него что-то незаконное. К тому же я уверен, что ваше желание не имеет ничего общего с порнографией, потому что вы становитесь просто малиновой от любого не совсем тактичного намека. — По его лицу скользнула тень усмешки, когда она снова залилась краской. — Ну что, по рукам?

Как только он начал говорить, у Эйприл отвисла челюсть, и она не сразу заметила, что сидит с открытым ртом. Опомнившись, наконец, она с большим трудом справилась со своими губами, попытавшись изобразить на них свою знаменитую улыбку «хозяйки здешних мест».

— Вы совершенно правы, здесь нет ничего незаконного, — сказала она наигранно-небрежным тоном, слишком неестественным, чтобы можно было поверить, что его слова ее нисколько не задели. Не желая комментировать остальную часть его высказывания, она продолжала:

— Это отнимет у вас всего пару часов, не больше. И если вы поможете мне, то я готова взять на себя оплату счета за ваше пребывание здесь.

— Мне кажется, я уже говорил вам, что мне не нужны ваши деньги.

Ее глаза сузились.

— Так чего же, в конце концов вы хотите? — Она говорила абсолютно спокойным ровным голосом, но что в этот момент творилось в ее душе!

— Чтобы за каждый свой час, отданный вам, я получил час вашего времени.

Ее охватило глубокое разочарование. «Сама виновата, — подумала она, — разве можно было ожидать от него чего-то еще? Неужели ему не понятно, что она не станет продавать себя даже ради дела?»

Но в этот момент у нее вдруг возникло опасение, что если она и дальше будет сопротивляться и откажется фотографироваться, то это чревато возникновением новых проблем. Как бы там ни было, но она чем-то заинтриговала этого Джека Танго. И было вполне возможно, что этот человек, вооруженный фотоаппаратом и необыкновенной способностью подмечать даже самые незначительные детали, направит свой объектив на ее личную жизнь. Этого Эйприл боялась больше всего. Она не могла рисковать репутацией «Рая», понадеявшись на то, что ему не удастся обнаружить ничего компрометирующего. «Кроме того, — подумала она, — он сказал — час ее времени за каждый его час. И не уточнил, что все это время она будет позировать ему».

— По рукам! Но с одним условием.

Джек был неподдельно удивлен ответом. Вот и хорошо! Наконец-то пришел ее черед оказаться на коне.

— С каким?

— Я верну вам свои часы, но только тогда, когда мне это позволит мое рабочее расписание. Ваша помощь мне нужна сегодня вечером, но я не могу обещать, что в ближайшие несколько дней у меня найдется свободное время для вас.

Джек кивнул и повернул голову к официанту, который принес их заказ.

— Я собираюсь пробыть здесь пару недель, поэтому наверняка нам хватит времени, чтобы организовать вашу… оплату.

Джеку понадобилось несколько минут, чтобы съесть яйца, а Эйприл никак не удавалось переварить его последнюю фразу насчет «оплаты». Он гораздо быстрей справлялся со своей пищей.

— Позвольте узнать, вы собираетесь съесть остатки вашего хлеба, или хотите приготовить из него корм для птиц?

Эйприл взглянула на свою тарелку и обнаружила, что половина ее гренка превратилась в мелкие крошки, а ее пальцы отламывали очередной кусочек от оставшейся половины. Отодвинув от себя тарелку, она поднесла к губам чашку и отпила глоток чая, удивляясь, почему в его присутствии самообладание покидало ее.

— Если вы больше не хотите, можно мне? — Он указал глазами на тарелку. — Я так проголодался пока спал.

— Разумеется, возьмите. Хотите, я позову официанта, и вы… — Эйприл не договорила, увидев, что он взял с ее тарелки половину гренка и, повертев в руках, надкусил в том месте, где остались следы ее зубов.

Его глаза встретились с ее недоумевающим взглядом в тот момент, когда он откусывал следующий кусочек поджаристого хлеба. Эйприл ошарашенно наблюдала, как он быстро расправлялся с гренком, глотая один за другим хрустящие кусочки. Она ни за что на свете никому не призналась бы в этом, но Джек Танго, поедая сейчас ломтик хлеба, разыграл перед ней настоящее эротическое представление.

Если бы он еще слизал масло со своих пальцев, то она могла поклясться, что горячий чайник, из которого она деревянными руками подливала ему чая, опрокинулся бы на его колени.

— Не нужно звать официанта, — наконец сказал он, принимая из ее рук льняную салфетку, чтобы вытереть пальцы. — Отсутствием аппетита я не страдаю. Что правда, то правда. Но иногда, чтобы наесться, мне требуется лишь маленький кусочек чего-нибудь вкусного.

Эйприл все еще пыталась сообразить, не было ли в его фразе какого-нибудь скрытого смысла, а он уже сбрасывал настоящую бомбу.

— Что же касается нашей сделки, то мне все равно, когда вы уделите мне время. Но предупреждаю, я высчитаю его до минуты, mi cielo. Имейте в виду, мои услуги будут стоить недешево.

Эйприл напряженно посмотрела на Джека, мгновенно приготовившись к обороне. Каким-то непонятным образом Джеку Танго всего лишь за один день удалось пробить брешь в стене, которую она старательно возводила целых десять лет. А может быть она просто безнадежно глупа?

Скорее всего, он машинально, сам того не замечая, произнес эти ласковые слова на испанском языке, слова, которые она хотела забыть навсегда.

— Mi cielo. Небо мое.

Эйприл постаралась подавить в себе резкую боль, неожиданно и нечаянно вызванную Джеком из ее памяти. Откуда он мог знать, как мучительно для нее было вновь услышать эти нежные слова. Итак, память сослужила ей хорошую службу, подтвердив еще раз, что, как бы сильно этот человек ни притягивал ее к себе, она должна сказать себе «стоп». Прямо здесь. Прямо сейчас. Никакая самая горячая страсть, никакое самое пылкое влечение не стоили такого риска.

— Я уверена, мы сможем договориться. — Она отодвинула от себя пустую чашку. — Извините, но я должна идти. Вы, должно быть, умираете от голода, поэтому я все-таки пришлю вам Антонио. Наше меню может показаться вам немного необычным, но вы обязательно найдете в нем что-нибудь на свой вкус. Наш шеф-повар — француз, но он очень гордится тем, что освоил здешнюю кухню. — Эйприл так нервничала, что стала перескакивать с одной мысли на другую. Заметив это, она замолчала, быстро забрала со стола свою папку и трубку радиотелефона и встала.

— Оказывается, здесь каждый чем-нибудь гордится. — Интонация его голоса была абсолютно нейтральной, не позволявшей понять, что он чувствовал в данный момент.

Эйприл рискнула взглянуть на него еще один, последний, раз.

— Мне кажется, смысл этого слова понятен нам обоим.

— А мне кажется, нам обоим понятно гораздо больше, чем только смысл этого слова.

Эйприл пришла в замешательство и, не зная, что ответить, решила уйти, но в следующую секунду ее запястье оказалось в его руке. Она замерла и посмотрела на свою ладонь, заключенную в тиски его сильных, но в то же время нежных пальцев. Потом взглянула ему прямо в глаза.

— Отпустите меня, пожалуйста.

Джек немедленно подчинился.

— Простите, я не хотел вас обидеть, — искренне сказал он. — Но, прежде чем отпустить вас, я бы хотел положить конец неопределенности. Знаете, мне было бы любопытно узнать, что, все-таки, я согласился для вас сделать.

Эйприл почувствовала, что ей становится жарко от стыда за свое поведение. Какая же она сверхчувствительная идиотка!

— Ну конечно.

Джек перегнулся через стол и вынул из-под салфетки забытые снимки.

— Может быть, они имеют к этому какое-то отношение?

Эйприл молча кивнула, но Джек не заметил ее жеста. Он уже просматривал фотографии.

— Ужасно. Просто-напросто испортили хорошую пленку, — пробормотал он.

— Вы говорите так, словно делать плохие фотографии — настоящее преступление. Конечно, я понимаю, что они оставляют желать лучшего, но…

— Хочу вам сказать, что если на этих снимках изображен не Всадник без головы на семейной вечеринке, то ничего хуже этого я еще никогда не видел. — На его лице было неприкрытое отвращение. — Ради Бога, скажите, что это снимали не вы.

Эйприл ничего не могла поделать. На ее губах появилась холодная беспристрастная улыбка.

— Ну почему же? Неужели вы работаете только для тех людей, которые так же хорошо владеют фотоаппаратом, как и вы? Не кажется ли вам, что в таком случае вы ведете себя в некотором роде неразумно?

Сделав такое заключение, она не сомневалась, что его ответ будет саркастическим. Однако все вышло совсем по-другому. Он выглядел так, будто все тело неожиданно сковало ледяным холодом. Его плечи окаменели, а напряженные пальцы никак не могли выпустить глянцевые фотографии. Через несколько долгих секунд он разжал, наконец, пальцы, и снимки упали на стол. Его словно бы окоченевшая спина медленно расслаблялась. «Что ж, мы играем по правилам», — подумала Эйприл. Но то, что на этот раз она одержала над ним верх, не принесло ей никакого удовлетворения.