Останкинские сезоны - Елена Батмазова

Максим Панцов был весьма честолюбив, и по этой причине в последнее время активно сотрудничал со службой новостей. В Москву он приехал из Екатеринбурга, отличался сообразительностью, ироничностью и здоровым жизненным эгоизмом.

– Кхм, – произнес Храмов, не отрываясь от Ницше. – Практика показывает, что все выглядит гораздо прозаичнее. Даже на почки не рассчитывай, контрольный в голову – и все дела.

– Спасибо, Сергей! – с сердцем сказала Лиза.

Вечером того же дня она встретилась с господином, купившим квартиру в олимповской высотке в районе Хорошево-Мневники. Человек этот по фамилии Волкевич (тот самый, что посещал на днях Храмова), будучи директором сети бутиков модной одежды, занимал роскошный кабинет в офисе на Малой Дмитровке. Лизу он принял радушно, бесшумная секретарша поставила перед ней микроскопическую чашку свежесваренного кофе и удалилась. Волкевич закурил сигару, отчего на его крупном усатом лице появилось благодушное выражение.

– Видите ли, Лизонька, мне уже пятьдесят. У меня взрослые дети и молодая жена, такая же… э-э… симпатичная, как вы. Эта квартира должна была стать для нее в некотором роде… э-э… сюрпризом. Деньги в нее были вложены немалые…

– Простите, в кого? – мстительно поинтересовалась Лиза, чувствуя в себе ростки классовой неприязни.

Лицо директора бутиков на мгновение утратило свое благодушие, но он вежливо рассмеялся.

– Ха-ха, хорошая шутка. Ну, так вот, в квартиру – я ясно выражаюсь? – в квартиру были вложены значительные средства, поскольку я искал по-настоящему элитный дом, и «Альфа-Омега», на первый взгляд, соответствовала всем искомым параметрам. Но, как только необходимые бумаги были подписаны, а деньги уплачены, вокруг дома стали циркулировать совершенно невероятные слухи: якобы год назад всего в двухстах метрах от строительной площадки почва провалилась и образовались две воронки. И еще я узнал, что на Хорошевке и прилегающих территориях уже зафиксировано более сорока карстовых провалов! Это же кошмар, согласитесь! Я было подумал, что слухи распускают жители соседних домов, которые давно пора снести. Они же зверями на нас смотрят, эти люди! Но! К сожалению, некоторые слухи подтверждаются.

Волкевич посмотрел на Лизу, словно ожидая, что она ужаснется, но встретил абсолютно бесстрастный взгляд.

– Э-э-э… Из достоверных источников мне известно, что провалы там действительно были и что «Олимп и Ко» по ходу своей деятельности вносят какие-то изменения в проект. А ведь это небезопасно! Сейчас компания приступает к рытью котлована для подземного развлекательного комплекса, чего в проекте не было. Кто знает, чем это закончится…

Лиза поинтересовалась координатами «достоверных источников». Оказалось, что Волкевич состоит в приятельских отношениях с руководством другой строительной компании, которая является конкурентом для «Олимп и Ко».

– Понимаете, они пришли в ужас, когда узнали, где я купил квартиру! У них есть …э-э-э… информация, что этот участок небезопасен для возведения высотных зданий.

– А почему вы не купили квартиру у ваших друзей? Кстати, как называется компания?

– «Арх-Групп». Видите ли, они ведут застройку совершенно в другой точке – на Ярославском шоссе. Меня это не устраивало, хотелось, чтобы парк рядом, чтобы Серебряный Бор…

Было не вполне понятно, чего же хочет Волкевич от программы «Авоська»: вывести мошенников из «Олимп и Ко» на чистую воду, вернуть деньги за квартиру или подобрать другое жилье в безопасном – но только абсолютно безопасном! – месте. Лиза решила, что обращение в «Авоську» – своеобразная попытка шантажа «Олимп и Ко» со стороны Волкевича, мечтающего вернуть свои деньги. Впрочем, желания Волкевича Лизу совершенно не волновали, и уж никак не ради его интересов она ввязывалась в это дело. Записав координаты компании «Арх-Групп», она покинула офис.

К утру следующего дня развеялись последние клочья смога, потянуло дождевой свежестью, небо роняло редкие капли на носы прохожих. Лизе, для которой поездки в душной дерганой «четверке» давно уже стали пыткой, стало легче дышать. Она решила частично посвятить съемочный день «Красной башне» на Соколе.

В операторской стоял привычный гул. Кто-то собирался на выезд, кто-то смотрел телевизор, кто-то, скрючившись, дремал на диване-развалюхе. Тыча в кнопки, над телефонным аппаратом склонился долговязый человек средних лет с крючковатым носом и выдающимся подбородком, отчего его лицо казалось немного старушечьим.

– Алло, я по поводу дачи, – бойко заговорил он дребезжащим голосом. – Это вы дачу продаете? А почем? Угу… А удобства у вас в доме или так – прямо на холоде? Нет, ну мало ли… Нет, я вообще не против, вся страна так живет – и ничего… Так, а… что-то вроде конюшни есть? Что – зачем? Нет, лошади нет, но мало ли, может, заведу… У меня, может, жена верховой ездой увлекается!

– Саша, брось людей дурить, у тебя и жены-то нет, а денег и подавно! – заметил кто-то из операторов.

Но Саша, добродушно усмехнувшись, уже набирал другой номер: на сей раз речь шла о покупке ружья.

– Сам я охотник. Гончих держу на даче. Нет, пока только две, но вообще-то хочу свору…

Лиза заглянула в график съемок и тяжело вздохнула: напротив строки «корреспондент – Е. Дубкова» значилось «оператор – Ф. Иваков, звукооператор – А. Сальников». Судя по составу съемочной группы, день предстоял непростой. При виде Лизы Федор Иваков недовольно дернул бородой и пошел собирать аппаратуру. Сашу Сальникова, который «покупал» сейчас по телефону то дачу, то домашний кинотеатр, то видеокамеру, пришлось пару раз встряхнуть за плечо, прежде чем он поверил в Лизино существование.

– С Сальниковым едешь? – прошептал Лизе на ухо вынырнувший откуда-то Витя Мальцев. – Вот веселуха!

Саша Сальников был личностью несуразной. Съемки с его участием не обходились без приключений. Однажды, вешая микрофон-петличку на лацкан пиджака очень известной женщины, депутата Государственной Думы, он умудрился схватить даму за грудь, за что немедленно получил оплеуху. Женщина наотрез отказалась давать важное интервью ТВП, зато поделилась информацией со всеми остальными телеканалами. В новостях рвали и метали, до сих пор было не ясно, как Саше Сальникову удалось сохранить работу. Сам он, похоже, не осознал всей невозможности своего поступка, и на вопрос о депутатке отвечал, добродушно жмурясь, что груди у той нет вовсе. Женщин Саша очень любил, постоянно с ними знакомился, но, как правило, неудачно – возможно, потому, что на первом же свидании дарил им кукол-младенцев с намеком на будущее потомство или ананасы – в качестве подходящего продукта для диеты. Жил он в однокомнатной квартире, денег никаких не имел, но у тех, кто впервые видел его за телефоном в операторской, складывалось впечатление, что Сальников – очень деловитый и обеспеченный человек, который недавно разбогател и теперь подбирает себе соответствующий антураж в виде дачи, гончих собак, ружья, камина и прочих барских штучек. Целыми днями Саша внушал напрасные надежды подателям газетных объявлений, хотя однажды все-таки купил мобильный телефон, бывший в употреблении.

Первую половину дня Лиза снимала сюжет о кредитных картах: памятуя о том, что на «Олимп и Ко» Храмов дал полтора месяца, она решила закончить текущие дела. Кредитки доснимали как раз к обеду, к двум часам, и Лиза предложила перекусить. Огляделись, но, кроме «Макдональдса» ничего, что было бы по карману скромным труженикам телевидения, не увидели. Иваков стал крутить носом и наотрез отказался идти в этот «гадюшник», не рвалась туда и Лиза. Выручил Саша Сальников: он вспомнил отличную чебуречную, где очень вкусно кормят, и главное, совсем рядом – как раз на Проспекте Мира. Иваков подозрительно посмотрел на Сальникова, словно оценивая, что же является «отличным» местом для такого нестандартного человека, как Саша, и полез в машину.

Чебуречная действительно находилась неподалеку. Уже метров за сто в нос шибало запахом несвежего мяса, на который сбегались окрестные собаки и немытые личности, распространяющие не менее сильный аромат. Иваков сдавленно крякнул и остановился.

– Чебуречками пахнет! – обрадовался Сальников. – Ну, вы чего? Идемте!

Иваков с Лизой переглянулись и с опаской отворили дверь.

Грязное помещение, полное чебуречно-пивного смрада и мух, напомнило Лизе привокзальную забегаловку советских времен (из детских воспоминаний почему-то очень отчетливо всплыл бомж с шапкой-ушанкой вместо тарелки, откуда он доставал руками дымящиеся пельмени). Посетители – мужчины с сизыми, пропитыми лицами – жевали свои чебуреки, стоя за высокими столиками, женщина за прилавком выглядела как стерва. Мужик за ближайшим столом лукаво взглянул на Лизу лиловым подбитым глазом, и она рванула на улицу, попутно отдавив ногу Федору Ивакову.