Жертва репрессий - Павел Александрович Трофимов

«Это ведь любой дурак может зайти на сайт, нагородить там какую-нибудь ахинею, и мне потом тоже государственный переворот пришьют».

Было от чего ужаснуться и впасть в уныние! Я пришёл домой, занавесил все окна, спешно удалил все свои аккаунты из сети. Если подумать, то за все мои блоги, комментарии, демотиваторы меня можно упечь далеко и надолго. Так, что даже имя моё будет удалено из всех документов.

Страх одолел с ещё большей силой. Я накрылся одеялом с головой, а своей девушке сказал, что, мол, заболел и не стоит ей ко мне пока приходить. Мысли были разные.

«А может, нечего так беспокоиться? У нас ведь всё как всегда. Цензуры в государстве нет – свобода совести и собраний; госканалы крутят всякую чернуху и дебильные шоу; народ счастлив в своём неведении и бесправии. Значит, истории с Сердюковым и Алексеевым – просто совпадение. Наверное, и правда был какой-то план переворота. Маленького такого переворотика. Скорей всего, они хотели кинуть тухлыми яйцами в какого-нибудь чиновника, а дело раздули… В общем, я здесь не при делах. Моя хата с краю!».

Стало немного спокойней. Я даже вылез из-под одеяла и осмелился включить телик. Вдруг в новостях что покажут про Алексеева и переворот? Но в телике жевали всё ту же однообразную жвачку: ВВП подрос, где-то что-то прорвало, но виновные наказаны, пенсии повысились. И так далее. Такой приятный бодрячок, и вроде жить хочется. С этим я и заснул.

3.

Несколько дней прошло вполне спокойно. Все работали в обычном режиме, на перерывах по-прежнему собирались в курилке, чтобы предаться приятному и лёгкому общению. Однако, что ни говори, оно уже не было таким лёгким: начала ощущаться натянутость и подозрительность в коллегах. Я сам стал подозрительным, а когда покидал рабочее место, блокировал компьютер и все приложения. Старался поменьше распространяться о своих личных делах и планах. Мало ли чего?

И тут началась веселуха с посадками. Каждый день мы приходили на работу, ожидая, что сегодня опять кого-нибудь не досчитаемся. Но ещё хуже было осознавать, что тем, кого не досчитаются, можешь быть ты сам! Я так боялся этого, что под конец, когда в офисе осталось всего несколько испуганных от своей безнаказанности человек, совсем перестал бояться. Мной овладели лень и апатия… Видимо, это меня и сгубило. Действуя по принципу «не донесёшь ты – донесут на тебя», мой однокашник и добрый приятель ещё по студенчеству сварганил на меня донос, обвинив в тунеядстве.

Люди из ФСБ пришли за мной на дом. Я уже был готов. На кровати лежала стопка аккуратно сложенной одежды. Я только что побрился и благоухал ароматом лосьона после бритья.

Фээсбэшники оказались вовсе не плохими ребятами. Деликатно позвонили в дверь. Представились и сказали, что меня обвиняют в разглашении гостайны.

«Во как! Оригинально», – подумал я. По такой статье из наших никого ещё не сажали. Я буду первым. Во мне даже взыграла гордость, что к моей персоне отнеслись не как к ординарному преступнику. Поэтому я предложил фээсбэшникам выпить чаю, но они отказались, ссылаясь на загруженность работой.

– Понимаешь, мы вот вас, врагов государства, сейчас пачками ловим. Работаем сутками, без выходных и отпусков. Служба такая, – устало объяснил старший.

– Да, тяжело вам приходится, – согласился я. – Куда меня определят, вы не знаете?

– Туда же, куда и всех государственных преступников.

– А где это место?

– Слишком много вопросов! В своё время всё узнаете. Но поверьте, Вам там понравится. Люди там реально исправляются и оставляют потом только хорошие отзывы.

«Значит, поработаю пару лет на благо государства, а потом, может, амнистия какая случится. Может, там даже есть интернет-точки».

Суда как такового не было. Мне зачитали обвинение. Я ознакомился с заявлением от имени Ивана Пупкина. В нём достаточно подробно описывалось, где, как и по каким мотивам я разглашал государственную тайну. Доказательной базы у обвинения не было, но это не помешало судье вынести приговор: десять лет колонии строгого режима без права посещения Интернета.

После этого конвоиры завязали мне глаза и посадили в автозак. «Зачем такие меры предосторожности? Подумаешь, везут осуждённого! Но зачем скрывать от него то место, куда его везут? Непонятно», – подумалось мне.

Долго мы плутали по московским улицам. Я это ощущал по особому московскому запаху, по биению сердца огромного города, по этим подземным утробным вибрациям, без которых я уже не представлял себе жизнь.

Из Москвы мы, похоже, так и не выехали. Тем не менее, машина остановилась, и я понял, что мы прибыли в конечный пункт.

– Выходи!

Я вылез из тесного кузова по-прежнему с повязкой на глазах. Конвоир подтолкнул меня автоматом. Мы двинулись вперёд. С каждым шагом всё сильнее слышны были звуки большой стройки.

4.

Сердюков умер 13 февраля. Серпенко, Смирнов и Милютин умерли один за другим в марте. Остался один я и тысячи других неизвестных мне строителей.

Мы строили самое грандиозное и бесполезное сооружение в мире – пирамиду-усыпальницу. Никто не знал, кому она предназначалась. Но каждый день сотни строителей гибли от истощения и утраты способности к жизни. Строительство шло, не прекращаясь ни днём, ни ночью. И постоянно привозили всё новых строителей.

Однажды в мой барак поселили тощего очкастого парня, похожего на студента. Обычно мы не называли здесь друг друга по именам – только по фамилиям или номерам. Этот же назвался Сергеем.

– Тебя по какой статье осудили? – спросил я.

– Девяносто девятая – шпионаж, – ухмыльнулся он. – Знаешь, когда я только разрабатывал этот вирус, ещё подумал: какие преступления записал бы он на мой счёт?

– Что ещё за вирус?

– Непростой вирус! Когда правительство запускало программу с электронной подачей жалоб, мне пришла в голову безумная идея. На форуме прочитал у одного сталиниста, что в репрессиях на самом деле были виноваты партийные низы и активность масс. Вот и решил я направить энергию наших хомячковых масс против них самих.

– Слушай, это ведь ты писал под ником Пушкарь?

– Да, я, – с удивлением ответил Сергей. – А ты, стало быть, тот самый сталинист? Вот те на!

Мы оба были поражены такой удивительной встречей.

– Так вот, я создал этот вирус, который должен был автоматически менять показания жалобщиков и приписывать преступления против государства людям, на которых они жаловались. Я запустил его на сайт правительства. Неожиданно программа заработала. Не знаю, с чем это связано, но только людей по ложным доносам стали сажать, причем так лихо… Кому-то это, видимо, нужно. И это не прикол, что все мы здесь оказались.

– Я это уже