Мужчины свои и чужие - Кэти Келли

– Ты хочешь сказать, что по голосу меня можно принять за секс-бомбу? А для радио я идеально подхожу, потому что люди только слышат меня, но не видят и не догадываются, что я вовсе не секс-бомба? – подшучивала она над Питом.

– Для меня ты секс-бомба, – ласково говорил он.

– Шевелись! – крикнул снизу отец. – Мы опоздаем!

Эмма на секунду прикрыла глаза. От одной мысли о не­деле с родителями ее начинало тошнить. Она явно рехнулась, согласившись с ними поехать! Правда, ей давно хотелось по­бывать в Египте и проплыть по Нилу – с тех пор, как еще ре­бенком она прочитала про королеву Нефертити и храм Карнак. Но она мечтала поехать туда с Питом!

Эмма удрученно вздохнула и засунула красную книжицу в сумку. Она не собиралась брать с собой книгу доктора Барбры Роуз «Как повысить самоуважение». Наверняка у нее крыша поехала – ведь во время путешествия эта книжка ей не понадобится. Пожалуй, ей смогла бы помочь только сама доктор Роуз, если бы прихватила с собой сумку с лекарства­ми, чтобы держать дорогого папочку в коме. Да, это путеше­ствие она запомнит надолго!

Анна-Мари, удостоверившись, что дочь ее теперь при­лично одета и не опозорит семью по дороге к красотам Нила, продолжала свой монолог до самого аэропорта.

– Вы никогда не догадаетесь, кого я сегодня утром встре­тила! – сказала она кокетливо и продолжила, не дав ни Эмме, ни отцу перевести дух, чтобы догадаться. – Миссис Пейдж. Милостивый боже, видели бы вы, что на ней было надето! В ее-то возрасте! Я бы вообще не стала с ней разговаривать, но она стояла около зубной пасты, а я как раз хотела на вся­кий случай купить тюбик. Вдруг в Египте нет, – добавила она.

Эмма, зажатая в угол сиденья багажом, который норовил свалиться ей на голову каждый раз, как они поворачивали, устало закрыла глаза. Есть ли смысл объяснять мамаше, что египтяне жили в высоко цивилизованном обществе и стро­или пирамиды, когда предки О'Брайенов только еще учились высекать огонь?

– …Если бы вы слышали, что она рассказывает об этой своей Антуанетте! – В голосе миссис О'Брайен слышалось глубокое неодобрение. – Скандал, да и только. Родила уже двух детей – и никакого кольца на пальце! Неужели она не считает, что эти маленькие дети заслуживают нормальной семьи? Ведь они же… – ее голос перешел в театральный ше­пот, – незаконнорожденные!

– Сейчас нет никаких незаконнорожденных. – Эмма должна была что-то сказать: Антуанетта была ее подругой.

– Легко тебе так говорить, – возразила мать, – но это неправильно и непорядочно. Насмешка над церковью и цер­ковными обрядами. Эта девица уготовила себе жизнь в аду, поверь мне на слово! Этот мужчина обязательно ее бросит. Ей надо было выйти замуж, как делают все нормальные люди.

– Его жена не дает ему развода, мам. А без этого, как ты понимаешь, он не может жениться.

– Тем хуже, Эмма. Не понимаю я сегодняшних молодых людей. Неужели катехизис для них ничего не значит? С то­бой мы по крайней мере таких проблем не имели. Я сказала миссис Пейдж, что вы с Питером довольны и счастливы, что Питер работает помощником директора по продажам в ком­пании по производству бумаги, а ты – координатор по спе­циальным проектам. Миссис О'Брайен улыбнулась, вспомнив удовольствие, полученное от своего хвастовства.

– Он один из помощников директора по продажам, мама, – устало заметила Эмма. – Ты же знаешь, их там шесть человек.

– Я все сказала правильно, – настаивала мать, обидев­шись, что ее поправили. – А ты – координатор по специаль­ным проектам. Мы очень гордимся нашей дочкой, правда, Джимми?

Отец не отрывал глаз от дороги, где в это утро представ­лял явную опасность для велосипедистов.

– Точно, – небрежно согласился он. – Очень гордимся. Обеими. Я всегда знал, что Кирстен далеко пойдет, – ра­достно добавил он. – Тут уж яблочко от яблони недалеко упало!

Эмма слабо улыбнулась и решила по возвращении обяза­тельно позвонить Антуанетте. Нужно извиниться за поведе­ние матери, чьи бестактные замечания уже наверняка дошли до нее. Если Анна-Мари будет продолжать хвастаться не­обыкновенными успехами Эммы и Питера, как будто они ве­ликие ученые и имеют по миллиону в банке, у них совсем не останется друзей. На самом деле Питер работал продавцом в компании по продаже офисных принадлежностей, ее же работа состояла в утомительной возне с кучей документов и ре­шении разных организационных проблем, а не в посещении роскошных благотворительных приемов. Между тем мать именно так представляла себе ее деятельность. И рассказыва­ла другим.

Эмма действительно больше занималась административ­ной работой, чем сбором пожертвований, а главной своей за­слугой считала «горячую» телефонную линию, по которой испуганные или побитые дети могли позвонить анонимно. Конечно, устраивались и роскошные ленчи, на которых бо­гатые дамы со связями платили сотни фунтов за билет, но Эмма никогда на них не бывала, к великому огорчению сво­ей матери.

И все же, подумала Эмма, привыкшая во всем искать светлую сторону, приятно сознавать, что родители тобой гор­дятся, даже если они и говорят об этом не тебе лично, а когда хотят похвастаться. Естественно, Кирстен они гордились больше. К счастью, Эмма обожала Кирстен, иначе, слушая всю свою сознательную жизнь, какая Кирстен умная (хоро­шенькая, забавная), она вполне могла ее возненавидеть. Они были очень близки, несмотря на то что Джимми их бездумно натравливал друг на друга.

– Миссис Пейдж пришла в восторг, когда узнала, что у Кирстен новый дом в Каслноке, – продолжала Анна-Мари. – Я рассказала ей, что там пять ванных комнат и что у Патрика новая машина, как ее… как она называется?

– «Лексус», – помог Джимми.

– Вот-вот. «Разве на замечательно все у нее складывает­ся?» – спросила я. И еще я ей сказала, что Кирстен больше не приходится работать, но она все равно участвует в сборе средств на проект по охране окружающей среды…

Эмма могла бы написать книгу под диктовку матери о поразительных достижениях своей сестры. Кирстен удалось выиграть по трем позициям сразу: она отхватила себе в мужья невероятно богатого биржевого маклера, встречалась с родителями только раз в год на Рождество и тем не менее оставалась любимой дочерью.

Хотя Эмма очень любила Кирстен – они были погодка­ми и выросли практически как близнецы, – ей до тошноты надоело слушать о замечательной благотворительной дея­тельности сестры. На самом деле она твердо знала, что Кирс­тен заинтересовалась проектом по защите природы только потому, что надеялась встретить там Стинга и могла бы говорить об этом с другими дамами за чаем. Эмме также надоело, что Кирстен и Патрик умудряются самыми разными спосо­бами избегать всех воскресных обедов с родителями, тогда как она и Пит вынуждены два раза в месяц по меньшей мере семь часов слушать разглагольствования на тему: «Что не так в современном мире – личное мнение Джимми О'Брайена». На подъезде к аэропорту Анна-Мари засуетилась.