КАК ОТНОСИТЬСЯ К ИСЛАМУ ПОСЛЕ БЕСЛАНА? - Андрей Кураев

- Попробуйте посмотреть на наше телевидение глазами мусульман: проповедь язычества (бесконечные гороскопы, целители, маги), показ разврата, бездумный культ богатства и развлечений. Верующий мусульманин на федеральных телеканалах не находит того, что дорого его сердцу. А, значит, он будет всеми силами ограждать своих детей от того, что льется с наших телеэкранов. И источник такого телевещания – Останкино и Москва будут в его сознании врагом.

- А православные?

- Православным деваться некуда. Одуревшая или нет, но все равно это наша Родина. У мусульман такого отождествления своих путей с Москвой и Россией нет. Московское телевидение провоцирует у верующего мусульманина горячее желание отключиться от него как от некоего врага, который проникает в дом и крадет души его детей. Отсюда – желание отгородиться от Москвы.

- А какая здесь связь с терроризмом?

- Любая партизанская война невозможна без поддержки населения. Я не сотрудник спецслужб и потому не могу решать вопрос, как силовыми усилиями вычищать террористов. Этот вопрос не в моей компетенции. Я говорю о том, что психологическая база, в которой может гнездиться хотя бы частичное сочувствие боевикам, должна быть максимально сужена.

- Значит, надо начинать с телевидения?

- Да, зачищать надо не Ведено, а Останкино. Нужна нравственная цензура. Ради жизни наших детей, ради будущего страны надо ограничить свои хотелки и «свободы». Кроме того, давно пора создать федеральный мусульманский телеканал. Конечно же, наряду с этим, необходим и православный телеканал.

- Вы предлагаете государственную пропаганду ислама, но все террористы заявляют, что они – правоверные мусульмане, воины Аллаха…

- Войны 21 века носят прежде всего информационный характер. Нельзя отдать экстремистам монополию речи от имени ислама. Мир ислама сложен. Лидеры российских мусульман занимают корректные, гуманистические позиции. Но перекроет ли их голос голоса саудитских, иракских или египетских «богословов», которые гораздо легче отождествить с голосом традиционного мусульманского мира? Вот тут и необходимо задействовать государственный ресурс, а именно – телевидение и преподавание в школах «Основ исламской культуры» (наряду, естественно, с «Основами православной культуры»).

- Но есть и другая сторона медали. Многие русские люди выступают против того, чтобы в их городах строились мечети. И их боязнь, в общем-то, обоснована. Они боятся, как бы их край не превратился в Косово.

- Я эти страхи не разделяю. Мы превратимся в Косово не из за того, что в русских городах построят мечети, а потому, что русские дома пустеют. Если вы не хотите превратиться в Косово, то, дорогие мои, отключитесь от телевизора, от погони за все более высоким материальным уровнем жизни и озаботьтесь тем, чтобы в России было больше русских детей. Это единственный путь противостояния. И даже не противостояния, а просто выживания. Сейчас по статистике в городских русских семьях – 1,2 ребенка на семью. А для нормального воспроизводства необходимо 2,3 ребенка! Не мусульмане выдавливают русских из России. Мы сами – худшие враги своих внуков, которым мы даже не даем шанса родиться. Россию убивает мерзкая присказка – «Зачем нищету плодить!». У барда Тимура Шаова есть песня о перспективах нашего «государственного строительства»: «Это что за остановка – Византия или Рим? - А с платформы отвечают: «Вихади, пагаварим!».

- Президент в своем обращении призвал нас к объединению для отпора террористам. И в то же время разобщенность народа очень велика, в первую очередь социальная. Как можно объединить олигархов и простых людей, живущих на жалкую зарплату?

- Возможность объединиться есть. Одну из них я уже назвал – если олигархи свое влияние на СМИ и телевидение обратят во благо. 15 лет телевидение опускает своих зрителей. Пора бы снова работать на повышение интеллектуальной и нравственной планки телеаудитории.

- Но в нашей стране пропасть между богатыми и бедными просто огромная. Здесь можно вспомнить недавнюю историю Латинской Америки, где именно иерархи Католической церкви возглавили движение против социального неравенства и в защиту бедных. Почему в этом плане так пассивны наши иерархи?

- Да, была в Латинской Америке так называемая «теология освобождения». Но я думаю, что в России этот вариант не годится. Нам слишком памятен свой опыт реального социализма. И поэтому мы знаем, что богословски заигрывать с социализмом весьма опасно. К тому же не будем путать статус Католической церкви в Латинской Америке и Православной – в России. Одно дело, когда религиозность для всех слоев общества – и верхов, и низов – естественна. В этом случае Церковь может обращаться и к тем, и к другим. Другое дело – наше общество, в котором, с одной стороны - элита, ориентированная на Запад и ненавидящая все русское и православное, а с другой стороны - советский люмпен, который тоже знать не знает Православной Руси и мечтает о Советском Союзе. Назовите мне хоть один вопрос, по которому наше общество прислушалось бы к мнению Церкви. Аборты? Порнография в школах и на телевидении? Культ наживы? Как можно обращаться к атеистам во имя Христа с призывом, чтобы они от какого-нибудь удовольствия отказались? Надо сначала к ним весть о Христе принести.

Марат ТАЖИН, заместитель руководителя аппарата Президента Республики Казахстан.

Беслан — не порождение ислама

("Казахстанская правда", 18 сентября 2004 г. http://www.kazpravda.kz/?lang=rus&uin=1090225112&chapter=109548069)

16 сентября 2004 года газета "Известия" опубликовала статью диакона Андрея Кураева, профессора Московской духовной академии, "Как относиться к исламу после Беслана?". Статья, безусловно, интересная и в какой-то мере программная... Но очень спорная и выходящая далеко за пределы трагедии Беслана. Если бы это был религиозный вестник или научное издание, наверное, не было бы этого комментария. Однако массовая газета с респектабельным имиджем, публикуя этот материал, очевидно, рассчитывала на определенный отклик. Полагаю, что такие проблемные статьи не должны оставаться без соответствующего резонанса.

Само название, связывающее бесланскую трагедию с исламом как религией, некорректно. Начнем с того, что среди жертв террора были и мусульмане. Продолжим тем, что все мусульманские общины и крупнейшие авторитеты исламской теологии осудили этот варварский акт. И закончим тем, что никакой религиозной подоплеки в бесланской трагедии нет. И корни, и непосредственные причины этого кошмара лежат в плоскости политической, а называя вещи своими именами, в том колоссальном вызове цивилизации, который именуют международным терроризмом. Кстати, таковы оценки и российского руководства.

В минуты печали, на фоне тяжелейшей психологической катастрофы родственников и близких, категорически нельзя даже на лексическом уровне соединять жертвы с религиозной принадлежностью. Приводимые в статье слова патриарха Алексия абсолютно верны: "Сбросив все маски, терроризм явил свое сатанинское лицо, поправ все святое". Именно так, сатанинское лицо терроризма, но не ислама. Ибо кощунственно было бы сказать иначе.

Рассуждения о том, что римляне раз за разом проигрывали битвы арабам из-за большей религиозности последних, не выдерживают критики по двум причинам. Во-первых, в X веке никаких римлян в строгом смысле слова не было, а Византия в этническом и геополитическом смысле не была Римом. Во-вторых, успехи арабов были детерминированы более передовой военной тактикой, более высоким техническим уровнем и тем, что именуется началом арабского Ренессанса - колоссальным научным и культурным оживлением Арабского Востока в ту историческую эпоху. И попытка выдать мнение византийского императора Никифора Фоки за модель интерпретации как покрытых патиной времени, так и современных событий может объясняться только эмоциональным запалом высокоэрудированного автора. Опасность этих интеллектуальных мостиков в том, что они затемняют суть происходящего и не позволяют решать проблемы. Неужели можно всерьез полагать, что появление своего рода православных шахидов есть решение проблемы? И когда автор обвиняет мусульман в том, что они недостаточно яростно защищают свою святыню Коран, наряду с неудобством за автора, вторгающегося в иную сакральную жизнь, возникает другой вопрос. Ведь проповедь ненасилия и терпимости, которую исповедует православие наряду с другими мировыми религиями, и есть настоящий путь к Богу, настоящая дорога к храму, которая, несмотря на все искушения и соблазны, вернее и надежнее, нежели эмоционально мотивированный, но разумом не осмысленный путь фанатической жертвенности.

Автор совершенно серьезно восклицает: "Ну кто бы мог подумать, что в начале XXI века судьба человечества окажется в руках богословов?", имея в виду при этом, что в исламском мире общиной руководят ученые-теологи. Возникает ответный вопрос: "Неужели можно быть столь наивным в начале XXI века?". Судьбы мира определяются экономическими и геополитическими интересами десятка крупнейших глобальных и региональных держав, двумя сотнями крупнейших транснациональных корпораций, рядом влиятельных космополитических финансовых, медийных и политических группировок, которым не до религиозных схваток. Борьба идет за вполне земные ресурсы и вполне ясные перспективы. Тому, кто не видит этого, трудно что-либо доказать. Если человек находится в плену собственных аксиом, тому жизнь рано или поздно преподносит нелицеприятный урок. Видеть в исламских теологах вершителей судеб современного мира, причем злобных вершителей, это тупиковый путь в никуда. Впрочем, это никуда имеет свой инфернальный контекст - адское многостороннее побоище религиозных фанатиков.