Черные банкиры - Фридрих Незнанский

Он смотрел в мертвое лицо Аллы Бережковой, желтое, заостренное, так мало похожее на вчерашнее, живое. Не хотелось верить в эту нелепую смерть, но факт оставался фактом.

Турецкий отправился к давнему своему знакомому Петру Николаевичу Миронову, заместителю начальника СИЗО, чтобы ознакомиться с обстоятельствами смерти заключенной и взять необходимые для следствия документы.

В казенном по-тюремному кабинете Миронова они покурили, перебросились несколькими словами о житье-бытье. Между тем Турецкому не терпелось узнать подробнее о смерти Бережковой.

– Сегодня утром надзиратель обнаружил ее мертвой. Наш врач из медсанчасти определил отравление наркотическим веществом. Вот заключение. Правда, решение о причине смерти даст судмедэксперт после вскрытия.

– Но откуда у нее могли взяться наркотики?

– А Бог ее знает! Может, с передачей умудрились передать. Голь на выдумку хитра.

– Разве она употребляла наркотики?

– По моим данным – нет. Но это дело такое, что в любой момент человек способен пристраститься к этой отраве.

– Когда ей передавали передачу в последний раз? – уточнил Турецкий.

– Вчера была принята передача от гражданки Сурковой Марины Демьяновны.

– Хорошо, я допрошу эту Суркову, черт бы ее побрал! – зло сказал Турецкий.

– А тебя, я вижу, совсем расстроила эта смерть?

– Да, Петр Николаевич, этот банк уже столько трупов за собой потащил! Я начинаю запутываться в нитях и связях. Самое странное то, что едва начинаю разрабатывать какую-то версию, как сразу же самое необходимое звено выпадает.

Александр задумался, листая документы, представленные Мироновым. Закралось сомнение, не сам ли он, Турецкий, стал причиной всего случившегося? Ведь это он допрашивал Бережкову последним. Как заметил классик: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». К тому же она была совершенно определенно повергнута в отчаяние. Не оно ли и принудило ее стать самоубийцей? Но теперь уже поздно – ничего не изменить и не поправить.

– Чем она занимается – эта Суркова? – спросил Турецкий.

– Откуда я знаю!

– Конечно, то, что Суркова вчера принесла передачу, еще не доказательство того, что это именно она оставила отраву. Может, Бережкова сама имела наркотик в загашнике?

– Человек – это такое существо, – признался Миронов, – что ничего невозможно предсказать. А уж если говорить о женщинах, так тут и вовсе дурдом. Что у них в голове, сам черт не поймет. Мелкий и коварный народец. Вот ты, Александр Борисович, сейчас ведь и мою команду начнешь подозревать, что отраву доставили?

– Такая у меня профессия – подозревать, – улыбнулся Турецкий. – Конечно, придется подозревать. И копать, допрашивать. А как Бережкова вела себя накануне вечером? Что говорит контролер?

– Ничего особенного не заметил.

– Что ж, спасибо, Петр Николаевич, за информацию и за документы. Пошел я…

Турецкий простился с Мироновым. Надо было спешить. Действительно, слишком много на него свалилось в последние дни. И все дела зависали, а он с ужасом думал о том, что еще добрая половина материалов, относящихся к делу банка «Ресурс» еще не изучена. Он никак не мог ухватиться за что-то важное, что стало бы разгадкой множества трагедий, связанных с этой злополучной организацией.

Из прокуратуры Турецкий позвонил Грязнову.

– Что нового? – спросил тот.

– Хреново, Слава.

– Что еще случилось? Между прочим, я про свой проигрыш помню. Так что, если настроение хреновое, могу соответствовать.

– Бережкова отправилась в лучший мир.

– Как это ей удалось?! – изумился Слава. – Когда?

– Наглоталась наркотиков.

– Редкий случай. Если не ошибаюсь, ее бывший супруг – тоже?

– Вот именно. Просто голова кругом идет.

– И что ты собираешься предпринять по этому поводу? – нетерпеливо спросил Грязнов. – Это же был твой самый важный участник и свидетель преступлений! Неужели провал?

– Да, – согласился Турецкий. – Вот по этому поводу у меня есть предложение, Слава. Бережковой приносила вчера передачу некая Суркова. Дай задание Саватееву разыскать эту особу и побеседовать с нею лично. Только, пожалуйста, не вызывайте повесткой, пусть он подъедет сам. У меня нехорошее предчувствие: наши свидетели исчезают, как только мы ими начинаем интересоваться.

– Будет сделано.

– А что с пожаром?

– Ничего утешительного. По заключению пожарных, взорвались баллоны с газом. Там выгорело все. Огонь, знаешь ли, здорово заметает следы. От недвижимости одни обгорелые стены остались.

– Кроме мальчишек, видевших поджигателей в масках, больше никаких свидетелей не обнаружилось?

– Нет. Так что получается обычная бытовуха. А теперь и счет, оказывается, предъявлять некому.

– Мне, Слава, надо собраться с духом и дочитать этот кошмар – материалы дела по банку «Ресурс». Я больше не могу терять время на изучение документов. Картины в целом не вижу. А у нас тем временем свидетелей убивают.

– Хорошо, Николай сегодня же выудит эту твою Суркову.

Женщина стояла на пороге и бессмысленно улыбалась. Потом протянула руки к Саватееву, обняла за шею и томно прошептала:

– Ангелочек ты мой маленький, я жду тебя целую вечность.

– Вы Суркова Марина Демьяновна? – спросил строго Николай, отводя ее руки.

– Я это, душа моя. Понимаю, входи. Эта лестница… соседки, собаки, кошки, мышки…

Она отступила в прихожую, пропуская мужчину. Саватеев заколебался: женщина явно наглоталась наркотиков и вряд ли сейчас способна дать какие-либо показания, но с другой стороны, возможно, именно в таком состоянии она сможет сказать то, о чем побоялась бы и подумать на трезвую голову.

– Кто у вас в квартире? – на всякий случай спросил он.

– Только я и ты, родной. Я видела тебя сегодня во сне, ты летел ко мне на ангельских крыльях.

– Марина Демьяновна, а вы не принимаете ли меня за кого-то знакомого?

– Я же говорю, что видела тебя во сне! И вдруг – наяву. Чудеса, правда?

Саватеев наконец переступил порог и оказался в прихожей. В квартире было необычно холодно.

– У вас не работает отопление?

– Работает, солнце мое! У нас все работает, но мне жарко! У меня все тело горит, – она взяла Николая за руку и повела в комнату, где было широко растворено окно, мокрый ветер шевелил штору. – Я ждала тебя, изнывала от любовного огня. Я сейчас умру.

Женщина прильнула к нему, обвила руками шею, закрыв глаза, ждала его поцелуя. А он резко освободился из ее объятий, усадил в кресло, крикнул:

– Прекратить сексуальную истерику! Я из милиции!

– Да? – изумилась она. – А разве милиционеры не любят женщин? Ты не прав, душа моя. У меня уже был один капитан милиции, и он меня очень обожал, невзирая на то что имел жену.

– Ну, а я пока старший лейтенант. Значит, есть перспектива. Гражданка Суркова, вы вчера приносили передачу вашей сестре Бережковой?

– Да, сладкий мой. Я приносила ей передачу. А через месяц опять понесу. Алла – замечательный человек, я ее люблю, всех люблю, только меня никто не любит, – она захныкала, по-детски вытирая глаза кулаком.

– Вы употребляете наркотики?

– Это не наркотик, это порошочек от головной боли.

– А где вы его берете?

Она вдруг испуганно взглянула на Саватеева и спросила:

– А ты правда из милиции?

– Да.

– И ты меня арестуешь за этого порошочек?

– Нет. Зачем же? Это, наверно, лекарство, коль вам так хорошо помогает. У меня тоже бывают адские головные боли. Скажите, где вы его покупаете?

– У Мирека. Он мне дает по большому блату.

– А вы, Марина Демьяновна, могли бы познакомить меня с ним?

– Могу, но ведь ты, душа моя, не любишь меня, – она кокетливо улыбнулась. – А ты знаешь, я умру без твоей любви.

Глаза ее снова засветились страстным огнем желания. В мгновение ока она кошкой повисла на шее Саватеева и впилась в его губы. Он едва оторвал от себя женщину и не без труда вернул ее в кресло.

– Гражданка Суркова, давайте сначала все обговорим, а потом уж будем объясняться в любви. Вам не холодно? Может, окно закрыть?

– После порошочка мне жарко, я хочу раздеться, ты мне поможешь? Ну пожалуйста!

Она стала торопливо расстегивать блузку. Николай чертыхнулся, появилось желание отхлестать ее по щекам, привести в чувство, но он понимал, что это ему не под силу, следует как можно скорее вызвать бригаду из психоневрологического диспансера. Он же медлил, надеясь еще хоть что-нибудь узнать о наркотике и Бережковой.

– Марина Демьяновна, ответьте мне еще на несколько вопросов, а потом я сделаю для вас все, что пожелаете.

– Ты полюбишь меня, ангел мой? – страстно спросила она. – Полюбишь? Да?

– Разумеется. Но – позже, как в капитаны произведут. Скажите мне, вы собственноручно готовили передачу?

– Передачу готовил Вовочка Козлов, Алкин любовник.

– Разве у нее есть любовник?

– Да, но это секрет, никому нельзя говорить, – женщина приложила палец к губам. Никому и никогда.