Опасное предприятие - Александр Задорожный

— Да, вы, святой отец, за словом в карман не лезете! — воскликнул капитан. — А не поступить ли вам на службу к лорду Рэму армейским капелланом? Клянусь своим мечом, вы не пожалеете!

— Мы успеем еще поговорить об этом за ужином, сын мой.

— Значит, решено. Ждем вас сегодня вечером. Клянусь богами, мы весело проведем время. Поспешим же, святой отец, — обратился он к монаху, когда, шурша накрахмаленными юбками, служанки скрылись за поворотом коридора, — у нас еще очень много дел.

Спустившись вниз по выщербленным, покрытым трещинами каменным ступеням винтовой лестницы и потянув за кованое железное кольцо, прикрепленное квадратными медными заклепками к крепким толстым доскам, из которых была сколочена низенькая дверца, отворяющаяся вовнутрь, монах с капитаном оказались в просторном внутреннем дворике.

Дворик был зажат между высокой зубчатой стеной, трехэтажным зданием с островерхой черепичной крышей и приземистой восьмиугольной башней, словно вросшей в землю своим тяжелым основанием. Ее фундамент покрывали зеленый мох и лишайник, а на высоком, давно не смазанном шпиле красовался ржавый флюгер в форме летящего по небу трехглавого дракона. К крепостной стене, по верху которой шла открытая деревянная галерея, притулилось низкое одноэтажное строение без окон, с большими деревянными воротами на кованых засовах. Стены трехэтажного здания были сплошь увиты зелеными растениями, чья густая листва тянула свои щупальца к маленьким балкончикам и круглым окошкам, выполнявшим скорее декоративную, чем оборонительную роль. Оба крыла дома прорезали полукруглые арки, соединявшие дворик с остальным замком. Большие квадратные фонари, раскачивавшиеся от порывов ветра на массивных цепях, вместе с укрепленными на стенах факелами составляли все освещение ночью. А посередине утрамбованного земляного покрытия двора, мелодично журча струйками воды, бил небольшой фонтанчик, создавая своими свежими брызгами приятную прохладу в жаркие дни.

У низенькой двери, обитой толстым железом, стоял часовой и со скучающим видом чертил концом своей алебарды на земле какие-то рисунки. Солдат непрерывно что-то жевал, то и дело утирая рукой свою давно не стриженную черную бороду и отряхивая свой панцирь от крошек, которые сыпались на него.

Увидев капитана Хьюго, он встал навытяжку по стойке «смирно», поправив съехавший на затылок блестящий стальной шлем.

— Как дела, Сигурд? — спросил капитан Хьюго, остановившись рядом с солдатом. — Происшествий не было?

— Никак нет, капитан! Все было тихо — стражник пытался незаметно спрятать за свой щит кусок пирога с мясом, который до этого жевал.

— А где Абсолом?

— Он пошел проверить, все ли приготовили к казни его помощники, и уточнить у коменданта города точное время проведения церемонии.

— Давно он ушел?

— С полчаса назад, сэр, — посмотрев на огромные часы, висевшие на стене высокой узкой башни, ответил стражник.

— Тогда найди его и приведи сюда. Скажи ему, что я приказал. Передай Абсолому, что пришел монах ордена «Искатели истины» исповедать нечестивца. Да пускай поторопится и не забудет ключи от подземелья.

— Слушаюсь, капитан. — Солдат отдал честь и поспешил выполнить приказание. Поднимая клубы пыли, дворик пересекла кавалькада рыцарей в сопровождении свиты оруженосцев. Расшитые гербами яркие попоны коней, плащи рыцарей и разноцветные флаги на концах копий реяли на ветру, сверкали золотым шитьем в лучах солнца и пестрели всевозможными расцветками и оттенками.

Каждого знатного сеньора сопровождал отряд из оруженосцев и слуг, одетых в цвета дома, главой которого являлся их хозяин. Один слуга держал украшенный гербом щит господина; другой — длинное турнирное копье с цветным флажком на конце; а третий — начищенный до зеркального блеска стальной шлем с развевавшимся над ним плюмажем из разноцветных перьев.

— Поскакали на турнир, — сказал капитан Адрофт, провожая кавалькаду взглядом.

— А мы не пропустим это красивое зрелище, сын мой? — спросил брат Пурпас.

— Нет, святой отец, не пропустим. После поединков пеших воинов будут состязаться в меткости и ловкости лучники и арбалетчики. Так что мы еще успеем даже выпить по стаканчику—другому вина.

С пронзительным оглушительным свистом, который издавали раскаленные струи газа, вырывавшегося из хвостовых сопл, над замком пролетел боевой истребитель и, заложив крутой вираж, направился к скалистым отрогам гор.

— Освежиться добрым винцом было бы очень кстати, сын мой, — задумчиво произнес монах.

— «Стальная птица»! — восхищенно воскликнул капитан.

Хьюго Адрофт стоял, задрав голову к небу, пытаясь разглядеть боевую машину, которая уже успела отлететь на приличное расстояние и почти скрыться из поля зрения. Он не расслышал последней фразы монаха.

— Лорд Рэм купил «Стальную птицу» совсем недавно, — продолжал рассказывать капитан, — он даже специально выписал за большие деньги с другой планеты пилотов, которые могут управлять этим чудом. Воистину, клянусь рукоятью своего меча, скоро мы станем непобедимы.

— Почему горит свет в той башне, когда на улице уже рассвело? — неожиданно спросил монах капитана Хьюго, указывая на восьмиугольную башню.

В одном из окон ярко горел свет от зажженных свечей. Их трепещущий огонь был хорошо виден сквозь ажурное переплетение кованой оконной решетки, выполненной в виде ветвей деревьев. Цветные стекла, вставленные в переплет, придавали пляшущим огонькам свечей разноцветные оттенки.

— В этой башне живет наш придворный астролог и маг. Все свое время он проводит за опытами, вычислениями и наблюдениями за звездами. Ему отдали эту башню, когда наш господин переехал в новые покои. Колдун имеет очень преклонный возраст, зрение у него слабое, поэтому он и жжет свечи с утра до поздней ночи.

— А не великоваты ли такие огромные покои для одинокого старика?

— Что ты, преподобный! Ему там даже тесно. Я лично был в этой башне, чтобы узнать свою судьбу, перед предстоящим походом. Так вот, клянусь лезвием своего меча, все в башне от самого подвала до шпиля на крыше завалено книгами и разными хитроумными приборами. Я думаю, что ему там даже негде спать, если, конечно, маги когда-нибудь спят. Не удивлюсь, если в один прекрасный день он попросит! подарить ему еще одну башню.

— Чем же он так знаменит, что ему оказывают такую честь? — спросил монах. — Как же, преподобный! — Казалось, этот вопрос не на шутку удивил и чуть ли не обидел старого воина. — Ведь это он предсказал рождение нашего господина, доброго лорда Рэма. Но, в отличие от того нечестивца, которого сегодня должны казнить, наш колдун — белый маг и творит только добрые дела, — добавил Хьюго Адрофт после небольшой паузы.

В это время из-за угла башни появился человек. Увидев монаха и капитана Адрофта, он направился к ним торопливой шаркающей походкой. Это был пожилой мужчина, чуть сгорбленный прожитыми годами и одетый в алый кафтан свободного покроя с наглухо застегнутым стоячим воротником. Указательный палец его правой руки украшал большой золотой перстень-печать с замысловатым вензелем владельца, а на груди красовался большой красивый медальон, висевший на золотой цепи. Медальон был исписан непонятными рунами, а в центре его было отчеканено изображение веревки и меча. На бледном лице, испещренном сетью глубоких морщин, застыло выражение недовольства и скорби, а тонкие бескровные губы были плотно сжаты. Скорее всего этот человек большую часть своей жизни провел в сумрачных подземельях или за толщей каменных стен камер пыток на допросах обвиняемых.

— Абсолом, палач и надзиратель, — сказал, чуть поморщившись, капитан Хьюго.

— Приветствую вас, преподобный, и вас, благородный капитан, — резким, скрипучим голосом произнес палач, подойдя к капитану с монахом.

— Да не оставят тебя боги, сын мой, — благословил его монах.

— А?! Что?! — приставив ладонь к уху, переспросил палач. — Денек сегодня выдался превосходный, — Старик совсем оглох от криков тех несчастных, которых он замучил своими пытками, — обращаясь к монаху, пояснил капитан, — или, клянусь лезвием своего меча, его так наказывают боги за его грехи.

— Где Сигурд? — холодно спросил Хьюго, обращаясь к Абсолому.

— А?! Что?! Говорите громче, я плохо слышу!

— Где тот солдат, который ходил за тобой? — прокричал капитан палачу в самое ухо.

— Тот воин? Как же, мне ли не знать, куда отправился тот славный малый! Уж кто-кто, а папаша Абсолом лучше, чем кто другой, знает, что творится в замке и за его пределами. Ничто нельзя скрыть от меня. Не было еще случая за мою жизнь, чтобы кто-нибудь утаил от меня хоть крупицу правды. Все всегда рады поделиться со мной своими самыми сокровенными помыслами и тайнами. Здесь мы с вами чем-то похожи, преподобный, не так ли? — обратился палач к монаху. — Вам ведь тоже никогда не врут ваши подопечные, святой отец.