ОБВИНЯЕТСЯ ТЕРРОРИЗМ - Владимир Устинов

Данный подход позволяет четко разграничить отношение к борьбе с терроризмом и функции национально-освободительных движений. Как показывает история, нередко та или иная группа лиц, являющаяся частью освободительного движения, преднамеренно относилась к разряду террористических организаций, хотя цели и средства ее деятельности и тем более всего движения соответствовали нормам и принципам международного права.

В то же время нельзя не признавать, что ряд национально-освободительных движений, основываясь на международно признанном праве наций на самоопределение, во второй половине прошлого века открыто обратились к тактике терроризма.

В то же время некоторые нации, не обладающие достаточными средствами для ведения полномасштабной современной войны, считают более подходящим воспользоваться теми возможностями, которые предоставляет им терроризм как метод нетрадиционной («суррогатной») войны. А уже само только название вооруженного конфликта как «национально-освободительного» дает благовидное прикрытие для действий на вражеской территории как с точки зрения морального обоснования, так и исходя из «принципа правосубъектности». Ярким примером стали захват и нахождение палестинских террористов в святом для каждого христианина месте – в церкви Рождества Христова в апреле-мае 2002 года.

Не станем отрицать, что многие войны XX века приобрели террористический характер. Это, в частности, нашло выражение в увеличении жертв и страданий среди мирного населения. Причем одной из целей такого способа ведения войн явно террористического толка стало морально подавить противника, подорвать его дух, сломить волю к сопротивлению.

Терроризм – особый вид войны

К используемым террористами способам организации военных формирований относятся вербовка профессиональных военных (наемников) и применение тактических военных приемов при столкновениях с полицией или армией. Прежде всего различные террористические формирования овладевают методами партизанской борьбы. В ответ заметим, что в будущем характер ведения противопартизанских и противоповстанческих действий станет все более приобретать антитеррористическую направленность, в которой не содержится традиционных правил и определенных национальных границ.

Основываясь на обнародованных Госдепартаментом и министерством юстиции США данных, можно сказать, что бен Ладен использовал членов Аль-Каиды, а также завербованных ею террористов для фактического начала открытой войны, давно объявленной им США. Теперь в этом мало кто сомневается.

Наконец, очевидная интернационализация террористических группировок, выражающаяся во взаимной помощи друг другу при подготовке боевиков, в приобретении оружия, создании смешанных отрядов, получении финансовой поддержки и в координации действий при осуществлении террористических акций, дала основание говорить о терроризме как «конфликте малой интенсивности» – своего рода особом виде войны.

Гипотетически логично идти еще дальше и характеризовать терроризм как «войну XX-XXI веков». Египетский политолог М. Саид-Ахмед отмечал: «Террористическое развитие, достигшее непредвиденных уровней в военной области, привело к тому, что война в классическом смысле слова стала невозможна, если не абсурдна. Поскольку абсурдность войны не означает окончание конфликта, борьба теперь грозит принять другие формы. Терроризм может рассматриваться как продолжение войны, а не только как проведение враждебной политики “другими средствами”».

Однако вряд ли можно поставить полный знак равенства между наказанием за развязывание войны и наказанием за терроризм. Уравнивание в отношении локальных конфликтов может привести к оправданию любого самого жесткого ответа государства, при том, что силы сторон заведомо не равны. Кроме того, ответ государства может затронуть широкие слои гражданского населения, часть которого симпатизирует террористам в силу своих политических взглядов, религиозных убеждений или просто родственных связей, но и относится отнюдь не негативно к «обиженному» государству. Поэтому необходимо провести четкие, зримые границы между войной и терроризмом как формами насильственных конфликтов.

Будучи разными формами идеологически мотивированного насилия, имеющего целью прямо или косвенно воздействовать на власть, терроризм и война обычно разграничиваются по степени интенсивности и масштабности насилия, но эти признаки внешние и, как показали последние события ХХ-ХХI веков, весьма условные. Анализ некоторых определений терроризма дает представление о проблемах, существующих в вопросе разграничения его с различными формами войны. С точки зрения тактики войну определяют как «конфронтацию между двумя и более автономными группами, которая вызывает санкционированные организованные, растянутые по времени военные действия. В эти действия вовлечена вся группа или, в большинстве случаев, ее часть, в целях улучшения своего материального, территориального, социального, политического или психологического состояния, или, в целом, реализуя шансы на выживание». Или более кратко, как формулирует К. Клаузевиц: «война – это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю».

Однако эта дефиниция по многим показателям с одинаковым успехом может быть применена и к террористической деятельности.

Если воспользоваться тезисом К. Клаузевица о том, что война, как и терроризм, – продолжение политики другими средствами, то определяя терроризм с точки зрения его криминологической сущности, можно попытаться обозначить его достаточно «свежей» формулой: «терроризм – это умышленное уничтожение, повреждение, захват какого-либо объекта, включая физических лиц, либо иные насильственные действия в отношении них или угроза совершения таких действий, сопровождаются одновременным выдвижением политических, экономических или других социально значимых требований»1. Фактически аналогичной характеристикой могут быть обозначены и военные действия, с той лишь разницей, что приведенная формула призвана характеризовать терроризм в качестве нелегитимного насилия, война же (без учета ее мотивации) традиционно считается высшей опасной формой легитимного насилия. Вместе с тем террористическое насилие не равнозначно военному. Все эти концепции и формулировки нам неоднократно понадобятся для понимания всех разных аспектов терроризма на Северном Кавказе, в Афганистане, в Старом и Новом Свете.

В Шанхайской Конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15.06.2001 года под терроризмом понимается «деяние, направленное на то, чтобы вызвать смерть какого-либо гражданского лица или любого другого лица, не принимающего активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта, или причинить ему тяжкое телесное повреждение, а также нанести значительный ущерб какому-либо материальному объекту, равно как организация, планирование такого деяния, пособничество его совершению, подстрекательство к нему, когда цель такого деяния в силу его характера или контекста заключается в том, чтобы запугать население, нарушить общественную безопасность или заставить органы власти либо международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения». (Сохраняю не только суть, но и всю витиеватость формулировки.)

В политологическом словаре терроризм характеризуется как «метод политической борьбы, который состоит в систематическом применении ничем не ограниченного, не связанного с военными действиями насилия, преследующего цель устрашения и подавления политических и других противников». Терроризм включает совершение убийств политических деятелей, служащих государственных ведомств и рядовых граждан, организацию взрывов, нападений на банки, склады оружия, угон самолетов и т. д. Террористы рассчитывают, главным образом, на психологический эффект своих действий, а не на военно-стратегическую победу. У военных стратегов и стратегов терроризма – разные цели-задачи, хотя методы могут часто быть общими. А методы для них «оправдывают действия».

Но если на межгосударственном уровне существует определенный консенсус в том, например, какие акты считать прямой агрессией, а какие – международным терроризмом, то в ситуации с внутренним терроризмом по отношению к внутреннему вооруженному конфликту дело обстоит гораздо сложнее.

Отсутствуют правила, определяющие, что запрещено и что позволено в нетрадиционной войне. Часто одинаковые санкции применяются государством в отношении террористов и партизан, которые знают, что наказание им будет одинаковым, но при этом они также осознают, что зачастую террористическая деятельность связана с меньшим риском и меньшими затратами, чем партизанская борьба с соблюдением всех законов и обычаев ведения войны, но, как правило, гораздо более эффектна по своим последствиям. В таком положении партизаны часто прибегают к тактике террористов.