ОБВИНЯЕТСЯ ТЕРРОРИЗМ - Владимир Устинов

Но вернемся к проблеме экономических лишений и отчаяния в обществе как первопричины многих насильственных актов. Уровень организации современных террористов позволяет говорить о том, что лица, стоящие во главе преступных организаций и определяющие цели, время и массовость участия в следующих атаках, – отнюдь не обездоленные страдальцы. Примером чего может служить Усама бен Ладен, лидеры «красных бригад» в Италии, главари чеченских бандформирований Шамиль Басаев, Хаттаб и др.

Весьма показательны и приемы, с помощью которых террористы регулярно демонстрируют и воспроизводят свои финансовые ресурсы. В основе их желаний использование именно террористической стратегии и тактики воздействия на власть. Дело не в непосредственной конфликтной ситуации, а в стремлении террористов реализовать свои притязания на власть методом, наиболее эффективным с точки зрения соотношения затрат и результата. И я согласен с тем доводом, что коренную причину терроризма составляют три взаимосвязанных фактора: наличие определенных (возможно, частично оправданных и обоснованных) властных устремлений у отдельных лиц, группы лиц или организаций, когда данные устремления вступают в конфликт с интересами существования и самосохранения государства; экстремистская идеология данного лица, группы лиц или организации в сочетании с отрицанием всяких норм морали и права, препятствующих реализации соответствующих устремлений; сознательный выбор метода террористического насилия для массовой пропаганды своих устремлений и как наиболее эффективного оружия в борьбе за власть с постоянным оппонентом – государством. (Желательно как можно более расшатанным.)

Маргинальные, региональные аспекты

Не считаю, что перечисление всех вышеизложенных факторов и причин возникновения терроризма было исчерпывающим, но главными мотивами острых межнациональных конфликтов в России 80-х – 90-х годов XX века в частности стали: искажение национальной политики советского государства в годы сталинизма, незаконные репрессии против целых народов (немцы, чеченцы, ингуши, крымские татары и т. д., всего же было репрессировано 13 народов); неразвитость социальной сферы; несвоевременное реагирование центральной власти на обострение ситуации в различных районах страны, постоянное запаздывание с принятием необходимых мер; активное участие в разжигании межнациональных конфликтов мафиозных группировок; изменения в социальном статусе народа; проявление и широкое культивирование местного (этнического) национализма, густо замешанного на религии, в его крайне агрессивных проявлениях: шовинизме, сионизме, русофобии и т. д.

Общая ситуация в России в начале 90-х характеризовалась нарастанием тенденции к разрешению возникших противоречий и конфликтов силовым способом, усилением социальных противоречий в сочетании с почти полным отсутствием в России традиции гражданского общества и опыта мирного разрешения социальных конфликтов; богатым наследием националистического экстремизма, кризисом в армии и правоохранительных органах. И как следствие этих процессов – общее ухудшение криминогенной ситуации, развитие института наемничества и доступность оружия, а также массовый приток на территорию России мигрантов из стран ближнего и дальнего зарубежья. По времени это совпало с обострением межнациональных отношений внутри страны. Нельзя сбрасывать со счетов и «прозрачность» границ с республиками бывшего СССР. Это способствовало наплыву незаконных мигрантов, их свободному перемещению. А пропаганда насилия в СМИ, имеющая исторические корни в богатом наследии националистического экстремизма, содействовала общему падению правовой культуры населения. Налицо был системный кризис государственной власти.

Анализ основных причин и условий развития терроризма в Чеченской Республике позволил прежде всего обозначить реальные предпосылки для начала борьбы за передел сфер влияния и властных полномочий. В ситуации с Чеченской Республикой ведущую роль в материализации властных устремлений некоторых чеченских лидеров сыграла объективная утрата Центром – Россией после распада СССР – влияния и рычагов воздействия на ряд регионов, в частности, на Грозный.

Чеченский конфликт в его нынешнем состоянии, по мнению Председателя Государственной Думы РФ Геннадия Селезнева, – «ярчайший пример разнузданного сепаратизма, уходящий корнями «во времена после 1985 года», когда страна превратилась в «этакий политический Клондайк», где «дети лейтенанта Шмидта и другие самозванцы» стали ходить косяками. Там действовало правило: все, что плохо лежит, надо быстрее прибрать к рукам и застолбить…

Основополагающую роль в формировании конфликтной ситуации в Чечне сыграло не только противостояние власти по вертикали «центр-регион», но и борьба за власть внутри чеченского общества. Причем эта «другая» борьба во многом носила криминальный оттенок как по используемым методам, так и по составу непосредственных участников.

«Определяющая доля власти находилась под контролем невайнахского1 населения. В большинстве своем невайнахская номенклатура проводила определенную кадровую и миграционную политику. В связи с этим наблюдалось стремление представителей вайнахского народа, особенно его интеллигенции, мусульманских проповедников к «социальному реваншу». В то же время общим явлением в стране конца 80-х – начала 90-х годов XX века стало усиление влияния лидеров организованной преступности на развитие и обострение процессов противоборства. Нередко объективные наблюдатели отмечали необычайно тесное и глубокое взаимопроникновение чисто уголовного и политического экстремизма. «Героизация» уголовных авторитетов, бандитов и террористов в средствах массовой информации; открытый выход криминальных лидеров на политическую арену, их легализация и обретение ими вида респектабельности; концептуальная, организационная, законодательная неурегулированность многих вопросов» сыграли значительную роль в том, что захват власти в Чечне по сути криминальными авторитетами получил поддержку части чеченского общества. Неоднократно за прошедшие годы правоохранительные органы предупреждали о насаждении, протаскивании организованной преступностью своих представителей в органы исполнительной и законодательной власти в различных регионах страны. И то, что произошло в 90-х годах XX века в Чечне, – классический пример попытки утверждения криминального режима. Именно криминальные группы, в том числе структуры организованной преступности, были использованы для захвата собственности и власти. В результате возник «авторитарный мафиозный клановый режим». «По своей социальной природе это была власть маргинальной квази-элиты, национальная по форме и духу, но антисоциальная, преступная по сути»2.

Возможным это стало из-за слабости институтов, обеспечивавших безопасность Российского государства и суверенность его власти над всей территорией Российской Федерации. Эта слабость выражалась как в несовершенстве действовавшего законодательства (Федеральный закон «О борьбе с терроризмом» был принят только в 1998 году), так и в ослаблении вертикали власти (что было обусловлено в том числе и эффектом «падающего домино» – от разрушения СССР до «парада» суверенитетов собственно в России); обескровливании и дискредитации федеральных силовых ведомств и их слабой координации (только ФСБ России в течение последнего десятилетия ХХ века реформировалась шесть раз); отсутствии четкой стратегической линии по противодействию сепаратизму, экстремизму и терроризму, и наконец, – общей концепции национальной безопасности России.

С другой стороны, слабость контрольных механизмов (финансовых, пограничных, таможенных и т. п.) в целом по России и тем более в Чечне благоприятствовала использованию территории республики в качестве гигантского «окна в криминальный интернационал». Незаконный сбыт нефтепродуктов, отмывание нефтедолларов, денег от хищений фальшивых авизо, похищения людей, торговля оружием, – все эти незаконные операции стали доступны в условиях захвата власти в республике, сулили баснословные прибыли. И не только сулили…

В республике развернулась война за власть – в том числе криминальными методами. Именно как попытку официального объявления войны федеральному Центру можно расценить действия ОКЧН («Общенационального конгресса чеченского народа»), который 9 октября 1992 года в ответ на принятие Президиумом Верховного Совета РСФСР Постановления «О политической ситуации в Чечено-Ингушской Республике» объявил мобилизацию всех лиц мужского пола от 15 до 55 лет, привел в боевую готовность национальную гвардию, принял постановление с призывом к вооруженному захвату власти в республике вплоть до военной конфронтации с Центром, расценил постановление Президиума ВС РСФСР как вмешательство во внутренние дела Чечни.